Атомное кольцо

Владимир Губарев. Фото Дмитрия Зыкова

Создать новое ядерное топливо не смогли ни французы, ни американцы, ни японцы.

Создать новое ядерное топливо не смогли ни французы, ни американцы, ни японцы. Это сделали сибиряки в Железногорске на легендарном Горно-химическом комбинате.

Наука и жизнь // Иллюстрации
Генеральный директор Горно-химического комбината, доктор технических наук Пётр Михайлович Гаврилов.
Три года назад здесь были голые стены пустой подземной выработки, сейчас — современнейший высокотехнологический цех.
Первая сборка с МОКС-топливом готова.
Владимир Алексеевич Глазунов. В его руках сегодня производство МОКС-топлива.
За этими воротами — святое святых ГХК.
На таких прессах штампуют топливные таблетки.
… А вот и сама таблетка.
Всё оборудование на производстве из нержавеющей стали. И даже стены, пол и потолок из нержавейки.
Во всех коридорах производственного комплекса ГХК стерильная чистота.
Часовня в селе Сухобузимском.

Наконец-то появился свет в конце тоннеля. И, как мне кажется, в это мгновение мы с директором комбината подумали об одном и том же: выход из атомного тупика уже совсем рядом. Впрочем, иначе и не могло быть — ведь наш разговор касался, пожалуй, самой острой проблемы в развитии атомной энергетики.

Тоннель проложен поперёк могучего Енисея на глубине в полсотни метров, но мне показалось, что волны реки бьются совсем рядом, над головой. Такое ощущение, оказывается, складывается у каждого, кому посчастливилось побывать в этом необычном сооружении, относящемся скорее к фантастике, чем к реальности. Предполагалось, что по тоннелю проложат трубы, по которым пойдут отходы с комбината в подземное хранилище. Тоннель построили, но он не пригодился: учёные нашли способ, как работать без отходов. Впрочем, не о тоннеле речь пойдёт сегодня, а о величайшем достижении российской науки, что случилось буквально на наших глазах.

Но сначала хочу вернуться в недавнее прошлое. Три года назад я побывал на комбинате, где глубоко под землёй увидел гигантские выработки. Они были пусты, и только на стенах кое-где белели автографы военных строителей, которые в далёких пятидесятых врубались в эти скалы, создавая уникальный подземный завод.

— И что здесь будет? — спросил я.

— Производство нового топлива для быстрых реакторов (реактор на быстрых нейтронах. — Прим. ред.), — ответили мне.

— И как скоро?

— Планируем через три года…

Не верилось, что такое произойдет…

А потом я встретился с генеральным директором Горно-химического комбината П. М. Гавриловым. В беседе не удержался, спросил:

— Сейчас у нас 2012 год. Представим, что мы беседуем в 2062 году... Что здесь будет?

Директор ответил так:

— Я уверен, что комбинат будет существовать, так как полураспад плутония —двадцать четыре тысячи лет с небольшим. Нужны будут профессионалы, способные квалифицированно, грамотно и безопасно работать с этим весьма серьёзным материалом. Это аксиома. Другое дело, каким комбинат будет… Когда руководство Росатома меня сюда направляло, была поставлена задача: разобраться со всем, что здесь есть, и определить, что делать в будущем. Реакторы останавливались, радиохимия сокращалась, существовало только «мокрое» хранилище*, которое было близко к заполнению. Стоял вопрос: или повесить большой амбарный замок на комбинат, сохранив только ту часть, которая касается хранения материалов, и приступить к выводу из эксплуатации основного производства, или дать новую жизнь комбинату. К счастью, руководство отрасли выбрало второй вариант, и сегодня мы являемся тем предприятием, которое должно обеспечить замкнутый ядерный цикл. Мы ввели в строй «сухое» хранилище**. По оценкам американцев, оно самое современное в мире. И теперь они выбрали ту же концепцию. Я уверен, что задачу замыкания ядерного топлива мы решим… «Гора» востребована уже сегодня, и потребность в её существовании будет только возрастать. К сожалению, в 1990-е годы был принят ряд непродуманных решений. Их обсуждать — значит уйти в сторону от нашего разговора. Теперь основная роль, которая отводится комбинату, — это подтверждение правильности стратегии развития отрасли. Я имею в виду замыкание ядерного топливного цикла, что предполагает не только работу на заключительном этапе атомной энергетики — химическую переработку топлива, но и производство его для быстрых реакторов. И сегодня мы создаём МОКС-производство не на поверхности, а внутри «Горы» — поближе к исходным материалам, которые хранятся под землёй. «Гора» востребована, и она будет ещё востребована.

Прошло три года. Сейчас легко убедиться, что атомщики умеют держать слово. Причём речь идёт не о далёком будущем, — помните, я упомянул 2062 год? — а о сегодняшнем дне. Действительно, здесь время летит стремительно! Там, где были пустые выработки, появились уникальные аппараты, автоматические линии, новые установки. И что самое главное — они работают!

Вполне естественно, что наша беседа с генеральным директором ГХК продолжилась на оптимистической ноте.

— Через несколько дней вы летите в Лондон. Зачем?

— Пройдёт заседание Всемирной ядерной ассоциации. Представители крупнейших компаний мира соберутся там, чтобы обсудить, что сделано за минувший год, и наметить вектор развития на предстоящий.

 

Читайте в любое время

Портал журнала «Наука и жизнь» использует файлы cookie и рекомендательные технологии. Продолжая пользоваться порталом, вы соглашаетесь с хранением и использованием порталом и партнёрскими сайтами файлов cookie и рекомендательных технологий на вашем устройстве. Подробнее

Товар добавлен в корзину

Оформить заказ

или продолжить покупки