Наука и жизнь // Иллюстрации

12

- Лиза! Ну слава богу, вы здесь, - услышала она вдруг голос Александра Владимировича. Рядом с ним стоял какой-то человек, которого она вроде бы уже видела. Кажется, из милиции.

- Сергей Сергеевич, - человек перехватил ее взгляд, - если забыли мое имя.

- Лиза, где вы были? Как здесь очутились? - сдержанно допытывался Александр Владимирович.

- А меня... меня украли, в смысле похитили. Когда я вышла из института, они сказали, что их послал за мной Василий Иванович...

- Предприниматель, который предлагал организовать клиники омоложения, так? - уточнил Сергей Сергеевич.

- Да. Только уже в дороге я поняла: что-то не так...

- Почему?

- Ну, во-первых, ехали очень долго...

- Сколько приблизительно?

- Не менее часа, причем мне казалось, что часть времени мы ехали не по городу, а за городом.

- В каком именно направлении, вы не обратили внимания?

- Нет. Окна у них оказались затененные. А потом я почему-то потеряла сознание.

- Куда вас привезли?

- Какой-то особняк. Я только одну комнату запомнила, где нас ждал коротышка...

- Коротышка?

- Я его мысленно так назвала. Маленький полноватый человечек. Он у них главный. И сразу начал требовать от меня, чтобы я рассказала, какой препарат вводили мышкам.

- А вы?

- Я пыталась им объяснить, что ничего не знаю. Но они не поверили и сделали укол. После чего я почувствовала, что слова так и лезут из меня. Наверное, если бы я действительно знала, как именно Александр Владимирович воздействует на генный код, я бы проболталась...

- Все понятно. - Сергей Сергеевич нахмурился и посмотрел на часы. - Едем в нашу больницу.

- Зачем? - почему-то испугалась Лиза. - Я чувствую себя уже почти нормально.

- Надо обязательно сделать анализ крови, и чем быстрее, тем лучше. Мне хочется знать, что именно они вкололи.

13

Когда процедура проверки закончилась, Александр Владимирович попросил отвезти его и Лизу на Песчаную.

- Что же, - кивнул Сергей Сергеевич, - едем на Песчаную. С новой дверью и сигнализацией вы можете себя чувствовать в полной безопасности. Но теперь, надеюсь, вам понятно, что вы ни в коем случае не должны выходить из дома один. Я приеду за вами утром, часов в девять, вас устроит?

- Вполне, - сдержанно кивнул Александр Владимирович.

Машина остановилась у подъезда дома.

- Нет, нет, я провожу до двери. И не спорьте, - остановил своих спутников движением руки Сергей Сергеевич.

Они вошли в лифт с вечной, казалось, надписью фломастером "Сонька дура" и поднялись на четвертый этаж.

- Ну вот. Теперь я могу вас оставить.

Александр Владимирович запер тяжелую металлическую дверь, которой - Лиза хорошо помнила - раньше в квартире не было, и посмотрел на свою помощницу. Ей показалось, что и шеф немножко смущен. Сколько же времени прошло с тех пор, как она была здесь последний раз?

- Вы не представляете, какие мысли у меня пронеслись в голове, когда вы позвонили...

- Простите, я не хотела...

- Ну что вы такое говорите! Это я должен просить у вас прощения, что втянул... даже слова подходящего не могу подобрать... скажем, в передряги. И еще за то, что угостить нечем. Слава богу, киоск около остановки троллейбуса работает круглосуточно, я сейчас сбегаю что-нибудь куплю.

- Александр Владимирович, скажите откровенно, я ведь дисциплинированная лаборантка?

- Более, чем просто дисциплинированная. Самая лучшая лаборантка в мире.

- Я когда-нибудь возражала и спорила с вами?

- Никогда.

- Так вот, теперь я первый раз категорически возражаю. Никуда вы не пойдете и ничего покупать не будете, потому что я вас не отпущу.

Лиза почувствовала, что у нее на глаза навернулись слезы. Странно, подумала она, но еще более странно было то, что Александр Владимирович смотрел на нее так внимательно и пристально. Лиза не успела понять, что ей кажется странным, потому что ткнулась лицом в его грудь. "Спасибо за пощечину, коротышка", - почему-то подумала она.

14

Утром Сергей Сергеевич, как и обещал, отвез их в институт.

- Елизавета Григорьевна, вы не возражаете, если задержу вашего шефа в машине на несколько минут?

- Как я могу возражать? - она вылезла из машины и пошла в лабораторию.

- Александр Владимирович, - начал подполковник, - мы уже говорили, что ваш сын уехал вместе с женой и сейчас работает в Германии представителем крупной химической фирмы.

- Да, в Кёльне.

- Прекрасно. Он, наверное, давно уже гражданин США?

- Наверное, они ведь уехали двадцать пять лет назад. Да. В восемьдесят первом. Четверть века - как же все-таки летит время, уму непостижимо... А почему вы снова заговорили о нем? Мы виделись последний раз несколько лет назад, когда он приезжал с туристской группой.

- Александр Владимирович, помните, я спрашивал, где хранится ваше открытие? Дело не в том, что за ним охотятся весьма серьезные люди... Анализ крови, взятой у вашей помощницы, показал, что ей вводили препарат на основе пентотала, который применяется при допросах. Препарат явно иностранного производства. У нас его не производят. Найти его очень трудно, почти невозможно. Наш родной криминалитет не доверяет заморским штучкам и предпочитает при допросах с пристрастием пользоваться отечественными методами. Так что это еще одно доказательство: те, кто пытался выведать у вашей лаборантки код, связаны с заграницей.

Александр Владимирович кивнул.

- Но сейчас речь о другом. А именно: как лучше уберечь открытие. Наверное, самое надежное - хранить его в сейфе солидного надежного банка. Разумеется, работники банка и понятия не будут иметь, что им вручат.

- И как же конкретно вы себе это представляете?

- Вы полетите в Германию, во Франкфурт. Вас встретит сын. Майкл, кажется?

- Да, Майкл Рот.

- Вот он и поможет вам. Созвонитесь с ним и попросите помочь в одном деле.

- Может быть, решение верное. Но есть ведь и прозаические вещи. Билет я еще осилю. Кое-какие запасы оставил на черный день: гонорары за последние научные публикации.

- Александр Владимирович, это не только ваше личное дело. Вы сейчас участвуете в операции, которую мы проводим вместе с Интерполом. И ваша поездка - рабочая командировка.

Конечно, думал Александр Владимирович, что-то Сергей Сергеевич от него скрывает. Что именно - пока непонятно. Но, похоже, идея с хранением кода в банке вполне разумная. Там формула будет в безопасности, появится время, чтобы разобраться в тех сомнениях, которые подспудно мучают его.

Набрав номер телефона сына, Александр Владимирович сразу услышал: "Йес?"

Смешно, конечно, но он ни за что не мог бы сказать, Миша ли это. Он просто-напросто не знал голос сына. Если да, то американский акцент стал еще более заметным, чем при встрече в Москве.

- Майкл? - неуверенно спросил он по-русски. После нескольких секунд голос так же неуверенно ответил по-русски:

- Я Майкл Рот. А кто...

- Майкл, это твой отец из Москвы...

- Очень приятно. Как ты там?

- Спасибо, более или менее все нормально. А у тебя?

- Все хорошо.

- У меня к тебе просьба.

- Слушаю внимательно. Это ведь, по-моему, первая просьба, с которой ты обращаешься ко мне.

- У меня в Кёльне дело, и я буду рад заодно повидаться с тобой.

- Я тоже.

- Самолет прилетает во Франкфурт. Сможешь встретить?

- Конечно. Это совсем недалеко от Кельна.

- С твоего разрешения я позвоню сразу же, когда куплю билет.

- Хорошо. Ты остановишься у меня? Я, правда, живу с девушкой, ее зовут Ирма, уверен, она тебе понравится. Квартира большая и...

- Спасибо, Майкл. Рад буду познакомиться с Ирмой, но лучше, если ты закажешь номер в гостинице. Так удобнее. Будь здоров.

- До свидания.

Удивительное дело: тогда в Москве, когда сын приезжал с туристской группой, он волновался, не мог найти нужный тон. А сейчас говорил с ним так непринужденно. Наверное, дело не в Майкле. Он сам был тогда в плохой форме, чувствовал себя неудачником и нервничал. Теперь все обстоит иначе.

- Александр Владимирович, привезли новых мышек, я пойду за ними.

- Хорошо, Лиза, - отозвался он.

15

Николай Федорович позвонил заказчику и попросил о срочной встрече. Через полчаса они уже сидели на скамейке в сквере у Большого театра.

- Что случилось? - спросил заказчик.

- Может, вам это пригодится. Вован сегодня утром засек телефонный разговор нашего клиента с сыном. Он сообщил, что собирается во Франкфурт, просил, чтобы тот его встретил и отвез в Кёльн.

Коротышка задумался, потом кивнул, словно отвечая своим мыслям.

- А что, это, пожалуй, интересно. Очень даже интересно. Здесь его охраняют так, что подступиться практически невозможно. Вот пускай заинтересованные лица сами думают, что с нашим подопечным делать. Там по крайней мере он будет без охраны, и поговорить с ним с глазу на глаз удобнее. Это уже их головная боль. Когда он летит и каким рейсом?

- Обещал сыну перезвонить, когда купит билет.

- Ну что ж. Это действительно прекрасная новость. Может, она позволит нам выпутаться из этой истории. Как только узнаете номер рейса, звоните. И тут же сворачивайте свою прослушку.

- Я должен улететь на несколько дней, - сказал Александр Владимирович, обращаясь к Лизе. - Напомните в дирекции, что нам обещали починить компьютеры.

- Хорошо, Александр Владимирович. А вы далеко?

- К сыну, в Германию.

- К сыну? Я и не знала, что у вас есть сын.

- Ничего удивительного. Моя бывшая жена увезла его в восемьдесят первом году. Теперь он американский гражданин Майкл Рот.

- Рот?

- Фамилия моей бывшей жены Ротман, они ее подсократили немножко. Теперь звучит вполне по-американски.

Господи, думала Лиза, до чего все-таки шеф скрытный человек. Ни разу ни о жене, ни о сыне и словом не обмолвился. Она почувствовала легкий укол ревности. Как будто кто-то покушался на ее Александра Владимировича. Правда, в последние дни карусель неожиданных событий вроде бы сблизила их. Ей даже показалось, что они... будут вместе и она сможет заботиться об этом одиноком и неловком человеке.

Тут она вспомнила о деньгах, которые вручил ей в ресторане Василий Иванович и к которым она почти не притрагивалась, если не считать покупку курточки.

- Александр Владимирович, - начала она нерешительно.

- Да, Лиза.

- Вам же нужны деньги на дорогу.

- Спасибо. Поездка обойдется дешевле, чем можно было ожидать.

- И тем не менее не вздумайте у кого-нибудь одалживать. Я вам дам столько, сколько нужно. - Лиза вдруг почувствовала, что краснеет от волнения.

- Спасибо, верный друг. Но откуда у тебя такие деньжищи?

- Помните, я рассказывала о бизнесмене, который хотел, чтобы я поговорила с вами о создании клиник омоложения?

- Да, конечно. Если не ошибаюсь, он упоминал об Аденауэре и Чаплине.

- Так вот, он дал мне денег. Сказал, что это просто подарок, но конечно же это была плата за то, чтобы я поговорила с вами. Может, и не следовало брать ничего, но я подумала, что вреда вам от этого не будет.

- Спасибо. Ценю твое щедрое предложение. Но обойдемся без денег этого сомнительного Василия Ивановича. А пока поезжай-ка домой, отдохни. Бояться тебе теперь нечего, - он говорил и не переставал удивляться тому, как ему удается сохранять ровный, невозмутимый тон. Эти новые ощущения... Он никак не мог к ним привыкнуть.

16

В Шереметьево Александра Владимировича вез незнакомый человек, который сказал ему, что у подполковника срочное задание.

- Мне приказано проводить вас до самолета, не отходя ни на шаг. В самом прямом смысле этого слова. Вещей у вас много?

- Да нет. Только вот этот саквояжик.

- Отлично, его и сдавать не нужно.

У выхода стояла небольшая очередь. Пассажиры укладывали в пластиковые корытца ручную кладь, верхнюю одежду и обувь, оставаясь в носках.

- Это еще что за новости? - удивился Александр Владимирович.

- Видно, вы давно не летали международными рейсами. Меры предосторожности против терроризма, - ответил ему его сопровождающий. - В США один шахид вмонтировал в ботинки взрывное устройство. С тех пор и пошло. Нам в очереди можно не стоять. И туфли не снимайте.

- Почему?

- Маленькие привилегии нашей службы. - Он показал девушке у аппарата, просвечивающего вещи пассажиров, удостоверение, и та кивком головы пригласила их пройти. Еще через четверть часа объявили посадку, и Александр Владимирович протянул сопровождающему руку.

- Рано, - улыбнулся он. - Приказано проводить вас до места.

Они прошли по коридору. Их встретила улыбающаяся стюардесса. На стенде лежали газеты на немецком, русском и английском.

- Вот теперь я вас оставляю, - сказал сопровождающий. - Счастливого пути.

Стюардесса усадила Александра Владимировича на место у окна. Еще через десять минут самолет вырулил на взлетную полосу, взревели моторы для последней проверки, "боинг" начал разгон и легко оторвался от земли.

Рядом сидел строго одетый в безукоризненно выглаженный серый костюм с галстуком седоватый человек с удивительной лысиной: она не только сияла какой-то нечеловечески-розовой чистотой, она просто светилась изнутри. Александр Владимирович подумал, что, может быть, у соседа и впрямь в голове лампочка. Прежде он улыбнулся бы при этой мысли. Но сейчас... сейчас он чувствовал только полное спокойствие.

Человек с сияющей лысиной достал ноутбук и включил его. Вот что значит немец, подумал Александр Владимирович - а в том, что сосед был немцем, он не сомневался, - не успел сесть в самолет - тут же за работу. По виду какой-нибудь финансист, банкир. Может быть, просматривает отчеты. Скосив глаза на экран ноутбука, он увидел вместо столбиков цифр стопку ярких игральных карт. Пасьянс! Вот оно что. Но уважения к немцу Александр Владимирович не потерял. Финансисты ведь тоже должны как-то отвлекаться от своих дебетов и кредитов. И тут же почему-то подумал о Лизе. Интересно, какая цепочка вывела его на мысли о лаборантке? Он любил иногда восстанавливать ассоциативные ряды, которые постоянно образовывались в голове. Ага, на этот раз совсем просто. Он знал, что один из самых популярных пасьянсов называется косынкой. Кажется, даже в его компьютере есть такой. Дальше было совсем просто. Косынка - женщина - Лиза. От быстро разгаданной задачки ему стало еще спокойнее. До чего же он был скованный, в каком напряжении жил последнее время!

Аэропорт Франкфурта поразил его размерами. Мимо шли европейцы, мусульманки в хиджабах, какая-то вьетнамка несла ребенка, привязанного к спине, шли суровые смуглые сикхи в высоких тюрбанах, китайцы - а может быть, японцы? - катили чемоданы на колесиках. Александр Владимирович вдруг подумал, что не удивился, если бы мимо прошел монгол с верблюдом. Вместо верблюда какая-то девушка везла навстречу старушку в инвалидном кресле. Старушка почему-то улыбнулась ему. Неужели догадывалась, что он может для нее сделать? Он попытался улыбнуться в ответ.

Багаж ждать не требовалось, и он сразу пошел к выходу. И вдруг засомневался: узнает ли сына? Конечно, он помнил его лицо, помнил, как он выглядел тогда, когда приезжал в Москву туристом. Но помнил как-то неясно. И чем больше он пытался восстановить в памяти черты лица Майкла, тем более смутным казался его облик. Оставалось надеяться, что Майкл узнает его, но и эта надежда была какая-то зыбкая. Ну ничего, начал он успокаивать себя: буду стоять, оглядываясь по сторонам, и присматриваться к каждому мужчине лет тридцати, и сын, надо надеяться, тоже будет высматривать своего старичка. Найдутся как-нибудь.

Перед выходом толпились встречающие. Многие держали в руках таблички с фамилиями, названиями отелей, каких-то фирм, вон кто-то даже ждал какого-то мистера Семенова. Может, и сын догадался заготовить табличку. Какую? Просто "отец" или "мистер Сапрыгин"? Не успел он подумать о табличке, как увидел сына, который улыбнулся ему и заключил в объятия. Майкл, похоже, стал как-то шире, и с лица давно сошла детская пухлинка.

- Здравствуй, - сказал Александр Владимирович неуверенно.

- Отец! - улыбнулся Майкл. - А я, дурак, боялся, что не узнаю тебя и придется бегать и спрашивать всех одиноких джентльменов, откуда они прилетели.

- Самое смешное, что и у меня возникли такие же мысли. Ничего, если я буду называть тебя Миша?

- Господь с тобой, отец! Мама всегда зовет меня Миша. Кстати, я позвонил ей вчера, сказал, что ты приезжаешь. Она очень обрадовалась, что мы встретимся. Просила передать привет.

- Как она?

- Все в порядке. Я тебе писал, что она живет в Портленде. Занимается торговлей недвижимостью. Риэлтор по-английски.

- В России это слово тоже стало обыденным. Кругом одни спонсоры и риэлторы.

- Занималась бизнесом довольно успешно. У нее ведь, может, ты помнишь, редкая способность располагать к себе людей и уговаривать их. А в ее деле эти качества важнее всего.

- Она и сейчас работает?

- Да, но уже немножко иначе, вышла замуж за владельца фирмы. Неплохой человек.

- Вот теперь я вижу, что ты все-таки иностранец.

- Почему?

- Русский, скорее всего, сказал бы "неплохой мужик".

- Правда? Запомню, - улыбнулся Майкл. - Тебе придется подождать немного. Постой здесь, никуда не отходи. Я схожу за машиной и минут через десять подъеду. Потом, уже по дороге, наговоримся вс... вс... ага, вспомнил: всласть.

- Стою, Миша.

Почему, думал Александр Владимирович, почему он так обокрал себя, по существу, порвав все связи с сыном? Конечно, можно было найти оправдание - чем он прежде и занимался, - что отдалился от сына и Ани сознательно. Отказался ехать с ними, остался в Москве. У них началась другая жизнь, другие интересы, и для чего нужно было навьючивать их малоинтересными для них рассказами о его безрадостном существовании неудачника. Вчера купил полкило развесного творога, а сегодня в лаборатории три мышки сдохли. Он стеснялся своей бедности и неумения устраиваться, стеснялся самого себя. Может быть, сейчас еще не поздно что-то изменить?

- Господин Сапрыгин, - услышал он голос сына из остановившегося мерседеса, - экипаж подан.

- Это твоя машина? - спросил он, устраиваясь на сиденье.

- Нет, эта машина компании, в которой я работаю и которую представляю в Германии.

- А почему ты в Кёльне?

- Мы связаны с несколькими крупными немецкими компаниями, и, строго говоря, я мог бы быть в любом из крупных городов, в Гамбурге или Мюнхене, например. Но почему-то мой предшественник выбрал Кёльн. Я, признаться, и не знаю почему. Но ничего не имею против. Красивый город на берегу Рейна. Квартира хорошая. К тому же я встретил Ирму именно в Кёльне.

- Это твоя жена?

- Нет. Во всяком случае, пока. Теперь это называется гёрл-френд.

- У вас это серьезно?

- В каком смысле?

- Ну, вы собираетесь пожениться?

- Пока нет.

- Почему?

- Сейчас молодые люди не торопятся под венец. Под венец - это правильно, по-русски?

- Абсолютно. Вообще-то, несмотря на акцент, твой русский, пожалуй, неплох.

- Мама всегда настаивала, чтобы я дома с ней говорил только по-русски и читал по-русски. Ну вот мы и на автобане, который ведет к Кёльну.

Обгоняя их, стремительно проносились мимо другие автомобили. Сын, словно уловив мысль отца, объяснил:

- Я специально еду в самом медленном ряду, потому что слушаю тебя, а при ста пятидесяти -двухстах километрах это не очень безопасно.

Александр Владимирович посмотрел сбоку на сына. Красивый парень, ничего не скажешь. Неужели это его сын? Так похож на Аню. Он глубоко вздохнул. Предстоящий разговор и пугал, и радовал его.

- Миша... - начал он.

- Да, отец.

- Постарайся ответить мне честно, что ты думал обо мне?

- Что значит "думал"? Знал, что у меня есть отец в Москве. Биолог. Что он не поехал с нами в Америку, потому что не хотел начинать жизнь заново в эмиграции. Это всегда нелегкое испытание. Мама мне это много раз повторяла.

- Хочу уточнить: я не хотел ехать в Америку главным образом потому, что считал себя неудачником. И не хотел быть балластом для мамы.

- Прости, отец, но это какой-то очень русский разговор. Прямо по Достоевскому. Я к такому не привык.

- И не нужно привыкать. Просто выслушай меня. Повторяю, я был неудачником. Ты обратил внимание на слово "был"?

- Н-еет. Не понимаю...

- Все очень просто. Сейчас кое-что изменилось.

- Ты получил повышение? Поздравляю. Стал профессором?

- Профессором... тоже мне повышение!

- Тогда что же произошло?

- Тут-то и начинается самое трудное. Мне самому понадобились годы, чтобы осознать масштаб своего открытия. По-моему, я несколько раз писал, что занимаюсь проблемами долголетия.

- Да, помню.

- Так вот, после долгих и совершенно бесплодных поисков три с лишним года назад мне удалось взломать код бессмертия.

- Ты хочешь сказать...

- Именно это я и хочу сказать. Я сделал то, что пока никому не удавалось сделать, если не считать бесчисленных легенд, мифов и сказок об эликсире молодости, напитке богов, философском камне и тому подобное. Три с половиной года назад я нашел код - то есть группу генов. И - самое неожиданное - среди них группу так называемых пустых или молчащих генов, которые программируют среднюю продолжительность жизни любого живого организма, от лабораторной мышки до кита. Я выключил эти гены, которые дают организму команду стареть и умирать, у пятнадцати лабораторных мышек и заодно у себя.

- Ты шутишь?

- Нисколько. Одну я вскрыл. Все ее внутренние органы были, если принять человеческий масштаб продолжительности жизни, органами восемнадцатилетнего юноши.

- О господи, в голове не укладывается! А ты сам?

- Стенокардия практически исчезла. Забыл, что такое одышка... Кто это?

- Кто? - Майкл повернул голову.

Тяжелый большой внедорожник отжимал их к краю автобана, и человек в открытом окне делал знаки повернуть налево на боковую дорогу.

Майкл затормозил и съехал в указанном направлении. Внедорожник резко затормозил, два человека выскочили из него.

- Быстрее садитесь к нам, - крикнул один из них по-русски и, схватив Александра Владимировича за руку, с силой потащил за собой. - Быстрее, быстрее! Машина заминирована!

Его товарищ тащил Майкла, который никак не мог понять, что происходит.

Мимо в шелесте шин стремительным потоком проносились сверкающие лаком машины, и Александр Владимирович отметил, что никто не обращал на них никакого внимания.

- Вы из Интерпола? - вдруг сообразил он. - Рад с вами познакомиться.

Мужчина в черной шапочке, увлекавший его к внедорожнику, искоса бросил непонятный взгляд, словно не хотел, чтобы Александр Владимирович вслух объявлял название организации.

- Миша! - окликнул сына Александр Владимирович, видя, что тот пытается выяснить, откуда взялась бомба в его автомобиле. - Это сотрудники Интерпола. Если они говорят, что для нашей безопасности лучше перебраться в их машину, значит, так оно и есть. Они в этом деле профессионалы.

- Верно говоришь, мужик! - мужчина в черной шапочке фамильярно похлопал Александра Владимировича по плечу - Слушай отца... Миша! - иронически грубовато закончил он.

Манера говорить у него была такой, что Александр Владимирович поморщился и отметил про себя: "Неужели для работы в Интерполе не могли выбрать более подходящего сотрудника? Неужели до сих пор в органах обращают внимание на социальное происхождение? Как будто рабоче-крестьянская семья представляется им более патриотичной и преданной Родине, чем семья интеллигентов!"

Он сел на заднее сиденье; сын - рядом с другой стороны. Дверца за ним захлопнулась, и в это мгновение с автобана съехали две машины. Они резко затормозили подле них. Одна блокировала внедорожник спереди, другая - остановилась чуть позади. Оттуда выскочили несколько человек с автоматами. Среди них Александр Владимирович заметил Сергея Сергеевича.

Раздались выстрелы. Откуда и с какой стороны именно, Александр Владимирович не понял. Но, не отдавая себе отчета в том, что делает, схватил сына, притянул его к себе на колени и закрыл сверху своим телом.

Ни страха, ни даже испуга он не успел почувствовать. Голова работала как компьютер, высчитывая различные варианты, и то, что он проделал, было самым простым и рациональным. Все случившееся походило на кадры из американского боевика. Только участниками были не киногерои, а он и сын - еще молодой человек, которого он вовлек в опасную ситуацию.

- Ну вот, - услышал он голос Сергея Сергеевича, распахнувшего дверцу. - Теперь я могу поздороваться с вами, Александр Владимирович, - скупо улыбнулся подполковник. - Судя по всему, - он кивнул в сторону Майкла, который оцепенело смотрел на них, - это ваш сын. Добрый день. Мы сопровождали вас от самого Франкфурта. Могли бы схватить этих господ и раньше, но нам нужно было задержать преступников в момент похищения. Да, забыл вам представиться: подполковник Лавринов, инспектор русского отделения Интерпола. Можете вернуться в свою машину, мистер Рот. Больше вам ничто не угрожает. Я свяжусь с вами завтра. Сегодня нам еще надо довести операцию до конца. И тогда я постараюсь ответить на все вопросы. Всего доброго. Мои немецкие коллеги ждут.

17

- Миша, - вздохнул Александр Владимирович, когда они продолжили свой путь, - прости меня, что все так получилось...

- А что это было?

- Помнишь, о чем я начал рассказывать перед налетом?

- Конечно. О коде долголетия и о том, что тебе удалось расшифровать его.

- Ты веришь мне? Ведь все это выглядит настолько фантастично, что я сам себе долго не мог поверить.

- Если честно, и да, и нет. Конечно, вроде бы у меня нет никаких оснований не верить. Но с другой стороны... Это же... это же... я даже не могу представить себе все последствия твоего открытия. Это просто невозможно.

- Кто-то, наверное, все-таки представляет. Я имею в виду тех, которые только что пытались похитить нас.

- Ты их знаешь?

- Нет. Но я не успел тебе рассказать, что в Москве на мою лабораторию совершили налет, вытащили жесткие диски из компьютеров, забрали лабораторный журнал, унесли мышек и много чего другого.

- Им удалось узнать код?

- Тогда они не стали бы нападать на нас здесь! В том-то и дело, что ни одна живая душа в мире не знает код. И знаешь, почему я был так скрытен?

- Почему?

- Меньше всего из тщеславия или желания упустить колоссальные коммерческие выгоды, которые может принести открытие.

- Значит, кроме тебя никто во всем мире не знает, что именно ты сделал?

- Сделал или натворил. Да. Никто.

- А этот... Сергей Сергеевич?

- Он знает только то, что я рассказал тебе, потому что моим делом занялся Интерпол. Думаю, завтра он нам объяснит, что произошло. И еще раз прости, что невольно вовлек тебя...

- Во-первых, я даже не успел испугаться. И так переполнен всем, что ты рассказал. Мне тоже нужно время, чтобы привыкнуть к новому статусу.

Голова у Майкла шла кругом, и ему приходилось делать усилие, чтобы сосредоточиться на управлении машиной. Тысячи мыслей проносились в голове. Даже не мыслей, а их обрывков. Только что он жил тихой размеренной жизнью, в которой все было ясно, четко и предсказуемо. И вдруг все всколыхнулось. Россия, одно слово.

18

- Взявшись за ваше дело, - начал Сергей Сергеевич, пригубив кофе, - я сделал два вывода: первый - если заведующий лабораторией скрывает результаты даже от своего лаборанта, значит, результаты очень неоднозначны. По крайней мере, в его представлении. Второй - преступники готовы на все. И, должен честно признаться, сначала подозрения пали на вашего сына. Миша работает в химической компании, там что-то могли узнать о тематике исследований от матери.

- И устроить покушение? - возмутился Майкл. Он даже покраснел от возмущения.

- Вы могли ставить перед собой вполне благородную цель: помочь отцу продвинуть открытие.

- Странная логика, - пробормотал Майкл.

- Какие мотивы толкают людей на преступления, иной раз даже представить себе невозможно, - продолжал Сергей Сергеевич. - К счастью, эта версия отпала.

- Кто же все-таки оказался заказчиком? - уточнил Майкл, когда подполковник закончил рассказ о том, как они довели операцию до конца и заманили Бассоу в условленное место.

- Как мы и предполагали, - крупная транснациональная фармацевтическая фирма. В погоне за серьезной прибылью эти ребята не остановятся ни перед чем, благо ворочают миллиардами. Их оперативности можно даже позавидовать. За пару дней выписать из Москвы трех опытных уголовников.

- А что, в Германии уже нельзя найти своих? - пожал плечами Александр Владимирович.

- Безопаснее выписать их из Москвы.

- Почему?

- Наемники делают свое дело, их буквально в тот же день отправляют обратно. Ищи потом ветра в поле.

- А теперь у меня к вам вопрос, мистер Рот: в каком банке вы держите деньги?

- В кёльнском филиале Дойче Банка.

- Серьезная, основательная компания. Мир может рухнуть, а они сохранят свои позиции. Вы знакомы там с кем-нибудь?

- Естественно. Во-первых, с менеджером, который ведет мои расчеты.

- Завтра вам придется туда обратиться с просьбой.

- Зачем?

- Вы попросите их взять на хранение запечатанный конверт, который передаст ваш отец. Срок хранения - ну, скажем, пятьдесят лет. И правом получения конверта или знакомства с его содержимым, по-моему, должны пользоваться по крайней мере два человека. Александр Владимирович, кого вы выберете в качестве доверенного лица?

- Если Миша не возражает, то его.

Майкл сосредоточенно посмотрел на отца и медленно кивнул.

- Перед тем как идти в банк, вам придется зайти в полицию, снять отпечатки пальцев. Мои коллеги из Интерпола помогут организовать все.

- Не понимаю, - пожал плечами Александр Владимирович, - а это еще зачем?

- Затем, что отпечатки тоже будут храниться в банке для установления личностей тех, кто обратится к ним для получения конверта с формулой. Ну а сейчас пора по домам. Не знаю, как вы, а я просто валюсь с ног...

19

- Никаких проблем, мистер Рот. Мы с удовольствием заключим договор на хранение конверта. Какой указать срок? - спросил менеджер в Дойче Банке.

- Пятьдесят лет, - ответил Майкл.

- Как вы сказали? Пятьдесят?

- Да, как минимум пятьдесят. Вас это смущает?

- Вообще-то банковского работника ничего смущать не должно, если все делается в рамках закона и правил. - Менеджер смущенно улыбнулся. - Просто я подумал, что возвращать конверт уж наверняка буду не я. Мне пятьдесят один, а если я доживу до ста одного года, - улыбка его стала еще шире, - то держать меня в банке в таком возрасте уж точно не будут.

- Кто знает, все может быть, - заметил Александр Владимирович, кстати припомнив известное немецкое выражение, и протянул ему листы с отпечатками пальцев.

- Простите, мистер Рот, что это? Отпечатки пальцев?

- Да. Отпечатки пальцев лиц, имеющих доступ к конверту. Они заверены в полиции, где и были сняты. Гарантия того, что конверт попадет в нужные руки.

- С вашего разрешения я покину вас на несколько минут и посоветуюсь с шефом.

- Как вам будет угодно.

Сергей Сергеевич допил уже остывший кофе и философски заметил:

- Удивительное дело, вот банк, работает, судя по всему, как часовой механизм, все шестеренки отлажены, все зацепления зубьев рассчитаны. А стоит возникнуть чуть-чуть нестандартной ситуации, как колесики тут же останавливаются.

- А у нас, где зубчики не так подогнаны и есть изрядный люфт, один больше, другой меньше, они тоже вращаются с перебоями: все время останавливаются и без нестандартных ситуаций, сами по себе. То забыли часы завести, то заводной ключ потеряли, то заводящий в запое.

Менеджер вернулся, почтительно держа в руке листки с отпечатками пальцев:

- Все в порядке, господа. Шеф не возражает.

20

Добравшись до дома и уже положив голову на подушку, Александр Владимирович подумал: теперь, когда все треволнения позади, можно будет впервые заснуть, не думая о том, что его ждет. Но странная, смутная тревога по-прежнему не оставляла его. В памяти прокручивались воспоминания последних дней, словно подсознание пыталось подсказать, что именно вызывало беспокойство.

В сущности, поводов для тревог хватало с избытком. Калейдоскоп событий образовывал то один, то другой узор. На смену каждой сцене вскоре приходила следующая. И то главное, на чем Александр Владимирович пытался задержать внимание, уходило, оставалось скрытым.

Наконец, усталость взяла свое. И ему все-таки удалось задремать. И тут с той же самой отчетливостью, как несколько лет назад, он снова оказался на скамейке и снова чертил палкой формулы. Одна из них почему-то задержала его внимание: показалась очень знакомой и в то же время что-то неуловимое в ней изменилось. Александр Владимирович так глубоко задумался, что не сразу понял, откуда взялась тень, упавшая на формулу. Он поднял глаза и увидел того самого странного человека. Со старомодной галантностью тот приподнял соломенную шляпу…

- Послушайте, - сказал Александр Владимирович запинающимся голосом. - Я хотел спросить вас…

Незнакомец какое-то время смотрел на него - внимательно и вместе с тем иронически. А потом сказал ехидным тоном:

- Спросите лучше самого себя, - повернулся и мгновенно исчез.

В этот момент Александр Владимирович проснулся: с бьющимся сердцем, словно только что совершил пробежку на длинную дистанцию.

Ему казалось, что он заснул секунду назад. Но за окном уже серел рассвет. Значит, ему все же удалось проспать всю ночь. И только странный сон разбудил.

"Спросите лучшего самого себя". А что он делал все последние годы? Только этим и занимался. Но тот ли вопрос он задавал?

Да, его, несомненно, терзали сомнения. Но то были сомнения, связанные с чувством ответственности, какие будут последствия. Но, кажется, за этим основным он не увидел другого.

Александр Владимирович снова перевел дыхание. Физически он чувствовал себя очень даже неплохо. Намного лучше, чем до начала опыта. А вот эмоционально…

Картины из мелькавшего калейдоскопа выстроились в один ряд.

Он вспомнил взгляд Лизы. Непонятные ощущения, которые он переживал, общаясь с сыном. Удивление, что не испытывает ни родственного чувства, ни близости. Хорошо, что Миша оказался душевно щедрым человеком и неловкость между ними вскоре исчезла. Александр Владимирович списывал все шероховатости в общении на свою тревогу, на беспокойство за судьбу человечества. А на самом деле…

Только сейчас, когда Миша согласился разделить груз ответственности с ним, когда конверт благополучно лежал в банке, недоступный никому, многое встало на свои места.

Да, найденный им код способен продлить жизнь людей, насколько - пока неизвестно. Но платой за это стал эмоциональный пласт. Холодные, бесчувственные люди, не способные любить, безучастно взирающие на окружающих… - вот что несло его открытие. Он и в самом деле стоял на пороге того, чтобы предложить людям поистине смертельное бессмертие!

Александр Владимирович резко сел на постели, представив, какое кошмарное будущее ожидало человечество, если бы он все-таки решился опубликовать свое открытие. Нет! Не зря все это время что-то не давало ему покоя. И вдобавок к тем сомнениям, которые все еще остались нерешенными, добавилось еще одно.

Только набирая последнюю цифру, он понял, что никакой спешки в звонке к сыну нет. Конверт лежит в целости и сохранности. Никто к нему не имеет доступа.

А у него есть время устранить ошибку. Найти более совершенную формулу.

И это решение принесло то, что раньше Александр Владимирович назвал бы радостью.

№9, 2007