ЭТИКЕТ
Павел МИХНЕНКО.
И кто придумал начинать новый учебный год с первого сентября? Говорят — древняя традиция. Традиции — это, конечно, хорошо, да только ранняя осень — самое подходящее время для отдыха. Можно было бы махнуть на Охотское море, позагорать, дайвингом побаловаться…
Лето я не люблю — слишком уж жарко. Не спасают ни уличные кондиционеры, ни система затенения куполов. Сорок шесть в тени — это вам не шутки. Если верить старым фильмам и книгам, лет сто назад — до глобального потепления — для Москвы и тридцать градусов считалось многовато. Лично я и в тридцать семь чувствовал бы себя нормально. Но сорок шесть для моих пятидесяти двух — это я о возрасте — уже перебор. Хотя справедливости ради надо сказать, что нынешнее лето выдалось не самым изнуряющим. Видимо, глобальная служба управления климатом взялась-таки за ум.
А вот, например, суданитянам у нас холодно. Конечно! Если у них на Суданите среднегодовая температура заселённых континентов не ниже пятидесяти трёх градусов по шкале товарища Цельсия. Жуть!
Кстати, о суданитянах… Я склонился над обшарпанным сенсорным экраном, вошёл в расписание занятий, выбрал свою фамилию.
— И что это вы, Юджин, таким старьём пользуетесь? — вечно подкалывает меня Влад. — Отдайте в музей, получите неплохие деньги!
Много он понимает в эргономике, мальчишка! Это пусть молодёжь подключается к терминалу через имплант, если им своих мозгов не жалко. Я уж как-нибудь по старинке. По крайней мере, работая в сети, могу спокойно потягивать свой кофе и краем глаза посматривать на Карину, бегающую по преподавательской в обтягивающей мини-юбке. А они, как восковые фигуры из музея мадам Тюссо, сидят с закрытыми глазами в своих креслах и шевелят извилинами, продвигаясь по ссылкам. Смотреть страшно! Самое смешное, что после подключения первым в их сознании появляется окно с пугающим текстом: «Международный комитет по здравоохранению предупреждает: воздействие киберпотоков на мозг человека полностью не изучено, и может нанести вред вашему здоровью!» Причём «висит» это окно целых три секунды, без возможности отключения. И что? Да плевать они на это хотели, как в прошлом курильщики на предупреждения о вреде табака.
«Выберите, пожалуйста, семестр»… Я, со вздохом, прикоснулся к кнопке «Осенний».
«Выберите, пожалуйста, специальность»… — «Инженерное обеспечение эксплуатации боевых космических аппаратов».
«Выберите, пожалуйста, учебную дисциплину»… Я развернул меню, поводил бегунком — «Навигационное оборудование».
Экран помигал полоской загрузки и выдал окно: «Группа ПИ-2, планета Суданит, четыре человека. Время подготовки — три месяца». Ну так и есть — суданитяне. Далее мелким шрифтом значилось: «Доценту департамента навигации, капитану второго ранга Юджину Милну перезачтены полученные в 2089 году результаты экзамена по культуре и общественно-политическому строю Суданита». И чуть ниже: «Рекомендуется ознакомиться с обновлённой программой изучения планеты».
Я откинулся на спинку кресла, взял с бокового столика чашку кофе — натурального, не синтетического. Может доктор наук, доцент международной военно-космической академии позволить себе чашку настоящего, гренландского кофе… хотя бы пару раз за семестр?
Два года назад мне уже приходилось работать с суданитянами, видимо, поэтому центральный компьютер академии выбрал сейчас меня. Мой допуск на работу с ними оставался действителен еще год, так что готовить другого преподавателя он посчитал просто нерациональным.
Особых трудностей при обучении этих ребят я, помнится, не испытывал. Была лишь какая-то… не знаю, как сказать, неловкость, что ли, из-за особенностей их этикета. Тем не менее освежить кое-что в памяти действительно не мешало. Повторение, как известно, — мать ученья.
Я вошел в виртуальную библиотеку и отыскал нужную программу.
«Планета Суданит расположена в системе Сириус-12 на расстоянии восьми световых лет от Земли; обнаружена в 2057 году, — извещала страничка общих сведений. — Диаметр планеты… удельная плотность… — так, это не интересно. Ага, вот: — Тип расы — гуманоидный, коэффициент подобия по Гумбольту составляет ноль целых девяносто семь сотых».
Неплохой коэффициент. Точно, — вспомнил я, — ребята почти ничем не отличаются от землян, точнее — от некоторых из нас: они чернокожие, ну то есть совсем чернокожие, в самом, что ни на есть буквальном смысле этого слова.
«Контакт с цивилизацией Суданита состоялся в 2063 году; отношения с коалиционным правительством закреплены подписанием двухстороннего договора…» Так, политику пока пропустим...
«Обобщённый коэффициент техногенного развития цивилизации — примерно ноль целых сорок три сотых…» Это значит: двигатели внутреннего сгорания, ну, может быть, электрические, энергетическая система — на органическом и ядерном топливе, телекоммуникации — на основе использования электромагнитных волн и тому подобное…
«Космический флот Суданита на момент заключения договора находился в начальной стадии развития, однако благодаря экономическим связям с Землёй и рядом других дружественных цивилизаций галактики стремительно развивается. Коэффициент динамики космической отрасли по состоянию на начало 2091 года — не менее одной целой семнадцати сотых».
Вот это да! Одна целая семнадцать сотых! За единицу всех коэффициентов, оценивающих состояние и динамику развития планет Галактики, разумеется, принималась Земля. Это значит, что по темпам развития космического флота суданитяне на семнадцать сотых опережают нашу цивилизацию. И это при том, что общее техногенное развитие более чем в два раза отстаёт от нашего. Молодцы, ничего не скажешь!
Посмотрим дальше: «Особенно бурно развивается военный флот. По заявлениям правительства Суданита, эта мера направлена на создание разумного паритета сил и обеспечение безопасности планеты от угроз со стороны цивилизаций, не примкнувших к Великой Галактической Хартии…» Честно говоря, суданитянам было чего опасаться. Под «не примкнувшими» здесь имелись в виду две планеты — Исхад и Аменик, которые, как на зло, располагались в самой непосредственной близости от богатого ураном и алмазами Суданита.
«Более восьмидесяти пяти процентов кораблей военного назначения составляют суда земного производства, в основном четвёртого и пятого поколений. По заявлениям министерства безопасности Суданита, в текущем году планируется закупка двух боевых кораблей шестого поколения, способных применять лучевое оружие в гиперпространстве».
О! Это уже серьёзно. Два корабля; по два навигатора на каждом, вот вам и четыре слушателя военно-космической академии Земли. Всё ясно.
За соседним столом зашевелился, восставая от своего кибернетического сна, Алекс. Он потянулся, ошалело разглядывая помещение. С ними всегда так: насидятся в сети через имплант, а потом по пять минут в себя приходят. Если бы не энергетические напитки, они бы и разговаривать-то толком не могли. И как только эта современная молодёжь занятия проводит? Они же нормальный человеческий язык забыли совсем. Вот вчера, например, Алекс спрашивает меня:
— Юджин, согласно данным мониторинга, имеющим общий доступ, вы три месяца и два дня назад перемещались в Нью-Лондон. Имеются данные, что это — клёвое местечко. Подтвердите или прокомментируйте отрицательный ответ. Потом, немного подумав, он добавил:
— Пожалуйста.
Я чуть из кресла не вывалился от такой тирады. С компьютером общаться приятнее. Помню, выдал я ему тогда на правах старшего по возрасту, должности и званию… Он потом весь день от меня глаза прятал, как нашкодивший щенок.
Опять я отвлёкся. Посмотрим дальше, что там у них с социальным устройством и особенностями общения?
«Общественный строй Суданита характеризуется крайне высокой клановостью, что в определённой степени препятствует развитию демократических норм и свобод. Этот факт являлся одной из причин, по которым Суданит долгое время не признавался планетой, достойной вступления в Великую Галактическую Хартию. Однако впоследствии благодаря детальному изучению общественных основ Суданита было установлено, что немедленный отказ от системы кланов может привести к социальным катаклизмам…»
— Ерунда какая-то, — подумал я. — Ладно, не моё дело. Читаем дальше.
«В обществе развит культ непреклонного следования моральным правилам и нормам. Этикет Суданита часто вызывает удивление представителей других планет, а в ряде случаев отличается необоснованной жестокостью по отношению к нарушителям узаконенных правил».
— Подумаешь! — размышлял я. — Что плохого в том, что общество бережёт свои традиции и строго защищает законы. По-моему, скорее, хорошо. Лично я, работая с суданитянами , не заметил каких-то особых отклонений от нашего этикета. Ну, пожалуй, они слишком уж вежливые и учтивые. Я бы даже сказал — надоедливо вежливые: кланяются, как японцы, руки к сердцу прижимают. «Да, Учитель. Безмерно благодарны вам, Учитель. Не можем себе позволить сидеть в вашем присутствии, Учитель». Так что же теперь, стоя что ли учиться будете?
Помню, я смог переломить этот бзик только хитростью — объяснив им, что на Земле существует строжайший обычай: «…и раньше, чем звенит звонок, за парту в школе сесть». Это я когда-то вычитал в сборнике детских стихов прошлого века, запомнилось почему-то.
— Слышите? — объявил я тогда со священным трепетом в голосе. — Сесть!.. А парта — ученический стол…
Перепуганные суданитяне закивали головами и как подкошенные рухнули на стулья.
И это, пожалуй, всё. Хотя нет, не всё. Эти ребята удивили меня своим трудолюбием и тягой к знаниям. Работать с ними легко и приятно. За весь семестр ни один из них не получил контрольную оценку ниже девяноста семи баллов. Я уж не говорю про экзамен, где все они отчитались на круглую сотню!
Чего греха таить, наши слушатели редко когда дотягивали до девяноста пяти, жалуясь на сложность дисциплины и большую плотность учебного процесса.
Ну что ж, научим наших друзей грамотно эксплуатировать навигационное оборудование корабля шестого поколения… Что там у нас? Развернув список моделей, я нашёл Су-916М6 и, щёлкнув по экрану, ввёл программу дисциплины в систему настройки учебного процесса. Это значит, что через пять-шесть минут информационно-обучающий модуль моей аудитории превратит её в виртуальную кабину современного звездолёта шестого поколения, где в течение семестра я буду обучать своих слушателей премудростям космической навигации.
На «шестерках» я конечно же не летал. Но двадцать два года, отданных военному космическому флоту, плюс учёная степень давали мне право полагать, что слушатели выйдут из стен академии готовыми специалистами. Во всяком случае, по моей дисциплине…
Сентябрь выдался на редкость холодным и дождливым. Температура не поднималась выше тридцати, а по ночам падала до двадцати трёх, как зимой. Похоже, глобальная служба управления климатом всё-таки перемудрила.
Занятия продолжались уже вторую неделю. Суданитяне мне нравились — тихие, скромные, в кипенно белых обтягивающих комбинезонах, оставлявших открытыми только головы и кисти рук. Особенно удивило и, не скрою, порадовало, что среди слушателей оказалась девушка. У неё были коротко подстриженные курчавые волосы, звали её Лио. Строго говоря, у нее было другое, практически не произносимое для нас имя. Поэтому для общения с землянами суданитяне придумывали себе более или менее созвучные имена.
Суданитянские мужчины волосы брили, и, похоже, бритье было для них одной из ежедневных церемоний. Я бы не удивился, узнав, что во время этого действа они распевают ритуальные песни.
Старшего по званию — кажется, оно переводилось как «первый боевой лейтенант» — звали Мур. Он был на несколько сантиметров выше своих товарищей и являлся обладателем круглого, хорошо заметного под комбинезоном брюшка. Не исключено, что именно внушительные антропометрические данные и послужили основанием для назначения его старшим в группе. В сочетании с животиком и толстыми щеками его имя вызывало у меня забавные кошачьи ассоциации.
Двое других, как, впрочем, и Лио, именовались «младшими боевыми лейтенантами». Их звали Тай и Баззи. Тай казался самым ревностным блюстителем традиций и ритуалов суданитянского этикета. Думаю, что в группе он исполнял обязанности контролёра-надсмотрщика, что-то вроде идеологического работника при командире. Как их называли у нас в старые времена?.. Не помню.
Баззи был самым молчаливым и невесёлым из всех. Возможно, какие-то особенности происхождения или образования не позволяли ему быть излишне весёлым в кругу своих коллег.
Честно говоря, вся нынешняя группа с первого дня показалась мне более сдержанной в эмоциях или даже — печальной по сравнению с той… двухлетней давности. Если быть точным, то я заметил, что скрытая грусть в глазах моих инопланетных учеников появилась не в первый, а во второй день занятий, когда я закончил вступительный материал и приступил к объяснению принципов эксплуатации навигационной аппаратуры корабля.
Размышляя над странным изменением настроения своих подопечных, я делал разнообразные предположения: ностальгия; трудности с языком, а значит, и с пониманием материала; слишком холодная для суданитян московская осень и, наконец, — самое неприятное — их неудовлетворённость лично мною как преподавателем.
Задавая наводящие вопросы и незаметно вызывая ребят на откровенность, я пытался докопаться до причины и по возможности помочь им.
Ностальгию я отмёл почти сразу, когда даже неэмоциональный Баззи с вдохновением поведал мне, какой восторг вызывает в их сердцах сама мысль о том, что они живут и учатся на великой планете Земля и не где-нибудь, а в столице Мира.
— О да, Учитель! Мы очень любим Суданит — родину великих царей и славных традиций! — закатывая к потолку глаза, говорил он. — Мы всем сердцем желаем поскорее вернуться домой, чтобы честно служить нашему великому обществу! — Я заметил, что в это мгновение восторженный взгляд Баззи почему-то на мгновение погрустнел. — Но мы также безмерно счастливы учиться на великой планете Земля у столь великого и достойнейшего Учителя, каким является капитан второго ранга доцент Юджин Милн! — В завершение дифирамбов Баззи отвесил мне нижайший поклон.
Замечание о «великом и достойнейшем Учителе» попутно развеяло сомнения по поводу моей персоны. Тем не менее, учитывая общий восторженно-патетический тон ответа, полностью проблему оно не закрывало.
На мой вопрос, не холодно ли им в Москве, Мур за всех ответил, что даже лютый мороз в плюс пятнадцать градусов по Цельсию не смог бы омрачить их счастье от пребывания в славном городе и обучения у величайшего мастера всех времён и народов. Тем более — не забыл добавить он, — что обогреватели в их комнатах работают без перебоев.
Занятия шли своим чередом, даже с небольшим опережением плана. Суданитяне демонстрировали поразительную сообразительность и великолепную память. Я едва успевал отвечать на дополнительные вопросы, которые, надо признать, иногда ставили меня в тупик глубиной понимания теоретических материалов. На практических занятиях они бегло выполняли все положенные тесты, с закрытыми глазами управляя сложнейшей аппаратурой корабля шестого поколения. Причём хрупкая и нежная Лио не отставала от своих товарищей ни в чем, даже в ходе имитации аварийных ситуаций, требующих хорошей реакции и физической силы.
В общем я просто не мог нарадоваться своими учениками, немного огорчаясь от того, что наши — земные — слушатели порой не шли ни в какое сравнение с этими четырьмя темнокожими инопланетянами.
Тем временем настроение суданитян не только не улучшалось, но даже усугублялось. Оставаясь всё такими же сообразительными и, безусловно, вежливыми, они почти не улыбались и не поддавались на мои весёлые «провокации». Я даже был вынужден обратиться за помощью к декану. Он внимательно выслушал меня и развёл руками:
— Инопланетяне… Чужая душа — потёмки.
Настал день экзамена. Неожиданно выглянувшее из-за туч ноябрьское солнце весёлыми бликами играло на полированных панелях навигационной аппаратуры. Даже кондиционеры переключились в режим легкого обогрева, почувствовав позднее бабье лето. Повинуясь заложенному в центральный сервер учебному расписанию, моя аудитория перестроилась для приёма экзамена.
Когда я вошёл в класс, ученики были на месте. Взглянув в их лица, я ужаснулся: приговорённые к смертной казни по сравнению с ними выглядели бы паяцами. Стараясь не обращать внимания на столь явное ухудшение морального состояния подопечных, я спокойно сел за экзаменационный терминал. Распознав моё присутствие, система запросила «добро» на начало экзамена, я ответил утвердительно. Индивидуальные задания загрузились на терминалы слушателей.
— Всё ли вам понятно, господа? Не хотите ли вы сделать заявление? — задал я стандартный вопрос.
Мне показалось, что в глазах Лио мелькнула тень сомнения, но Мур, как и положено старшему, бодро ответил за всех:
— Нам всё понятно, Учитель. У нас нет заявлений. Разрешите приступить к испытаниям?
Я кивнул и запустил таймер. Суданитяне склонились над экранами.
Я встал и отошёл к окну. Проходя мимо пульта Лио, я вдруг заметил… нет не заметил, а, скорее, каким-то шестым чувством ощутил её волнение. Это не было волнением студента, сдающего трудный экзамен, — уверен, что она с легкостью могла бы справиться с любым заданием. Это был страх.
Постояв у окна несколько минут, я вернулся на своё место и замер от удивления: готовые ответы на вопросы экзамена были выложены на мой терминал. С момента начала экзамена прошло всего шесть минут. Я опустился в кресло. Суданитяне учтиво смотрели на меня, ни словом, ни взглядом не выражая своего нетерпения. Бегло просмотрев результаты тестирования — в правильности ответов я почти не сомневался, — я выставил оценки. По сто баллов. Каждому. При этом у меня было такое чувство, словно я подписываю им смертный приговор. Если бы я знал, насколько близко я подошёл к истине. Оставалось нажать на кнопку и ввести оценки в систему. Но я почему-то не сделал этого…
— Что ж, господа, — начал я финальную речь, — поздравляю вас с успешным изучением навигационной аппаратуры военного космического корабля шестого поколения… — и запнулся, почувствовав вдруг, как в мою душу закрадывается сомнение. Опустив глаза на терминал, я набрал код группы. Система любезно вывела данные на мой экран: «Группа ПИ-2, планета Суданит, четыре человека. Время подготовки — три месяца. Тип изучаемой техники — боевой пилотируемый корабль …»
У меня перед глазами поплыли зелёные круги.
— Старый ты… — прошептал я, осознавая весь ужас происходящего. Точнее, уже произошедшего…
И понял всё. Перед началом семестра я ошибся с вводом данных и настроил аудиторию на системы звездолёта Су-916М6 — великолепного, суперсовременного звездолёта, навигационная аппаратура которого в корне отличалась от оборудования корабля МиГ-925М6. Корабля, который в этом году закупило министерство безопасности планеты Суданит. Корабля, все системы которого изучали будущие инженеры Суданита, все… за исключением навигационного оборудования — важнейшей части сложнейшего бортового комплекса.
Три месяца!..
Я поднял глаза на учеников. Они сидели в прежних позах, на их лицах по-прежнему застыла печаль.
— Господа, — прошептал я, борясь со спазмом в горле, — какой корабль вы
изучали в нашей академии в течение трёх месяцев? — Казалось, слова звучат откуда-то со стороны.
Мур встал, поклонился и, как всегда, вежливо ответил:
— Боевого космического корабля шестого поколения МиГ-925М6, Учитель.
— А навигационное оборудование?.. — спросил я, борясь с головокружением.
— Под вашим чутким руководством, Учитель, мы изучали навигационное оборудование боевого космического корабля шестого поколения Су-916М6. — Он опять учтиво поклонился.
«Под вашим чутким руководством, Учитель…» — впервые эти слова прозвучали для меня как издевательство. Я посмотрел в глаза Мура, стараясь найти в них хоть толику сарказма. Нет, взгляд первого боевого лейтенанта был, как и прежде, честен и искренен.
— Вы знали об этом… О том, что я даю вам другой материал?
— Да, Учитель, — склонился в поклоне Мур.
— Тогда почему… почему вы не сказали мне?!
На этот раз в глазах Мура и его товарищей вспыхнул настоящий страх. Страх оказаться непочтительными к Учителю с великой планеты. Страх преступить тысячелетние традиции своего народа, заставляющие быть предельно, до последнего дыхания, учтивым.
— Что вы, Учитель! — затрясся Мур. — Как мы могли?..
— Как вы могли? — взорвался я не в силах больше держать себя в руках. — Да, вы не могли… вы не могли оказаться неучтивыми! Вы не могли ни на секунду усомниться в том, что ваш великий Учитель допускает ошибку. Он же — полубог! А я не полубог, я обычный человек, которому, чёрт меня подери, свойственно ошибаться! А эта дурацкая система… — я грохнул кулаком по терминалу — блокирует программу подсказок, как только в неё введены волшебные слова «доктор наук» и «доцент»!
Я замолчал, переводя дыхание. Суданитяне слушали, боясь пошевелиться.
— А вы подумали, дорогие мои? — уже спокойнее сказал я. — Вы подумали, что вы ставите на карту? Свою карьеру! Вам же теперь система не выдаст диплом, и вам либо придётся остаться без образования, либо вновь переучиваться.
— Не волнуйтесь, Учитель, — спокойно сказал Мур, — нам не придётся переучиваться.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
На этот раз с места встал Тай. Он поклонился мне, испрашивая разрешения говорить, и сказал:
— Согласно нашим законам, Учитель, офицеры космических сил, не получившие диплом после обучения, проходят процедуру перепрофилирования. — Он снова поклонился.
— В чём она состоит?
— Нам сделают полное промывание памяти, поскольку не офицер не может быть носителем государственной тайны, а затем отправят управлять роботами на урановые рудники, Учитель.
— Это же — верная смерть! — воскликнул я. — Как жестоко!
— Нет, нет! — замотал головой Тай, опасаясь расстроить Учителя. — Там можно прожить два, а то и три года… Учитель.
— Лио, неужели это и вас касается? — с ужасом посмотрел я на девушку.
— Да, Учитель, — ответила она, вставая и делая поклон.
Я замолчал, не зная как мне реагировать. Потом вытер со лба пот, спросил:
— Так почему же вы молчали?
— Вы — наш Учитель, — ответил Мур.
Я собрался с мыслями:
— Значит, так! Я доложу о случившемся командованию академии. Они свяжутся с посольством и военным атташе Суданита. Всё будет решено.
— О нет, не стоит беспокоиться, Учитель, — сказал Тай. — Уже ничего нельзя сделать.
— Но это — моя ошибка. Моя!
— Это не имеет значения.
— Но должен же быть какой-то выход? Болезнь, например! — я схватился за эту мысль, как утопающий за спасательный круг. — Вы же могли заболеть и не справиться с материалом? Вам должны предоставить дополнительное время! Мы изучим оборудование вашего корабля за один месяц, вы же способные ребята!
— Нет, если мы заболели — это тоже наша вина, — ответил Тай.
Не в силах больше сдерживать эмоции, я подбежал к ним и закричал:
— Это же идиотизм, вы спокойно идёте на смерть!..
Я невольно взмахнул рукой, и тяжёлая панель астронавигационного блока, соскользнув с полки, рухнула на ногу стоящего рядом Тая. Раздался хруст. Тай вскрикнул, но тут же взял себя в руки: ухватившись руками за стол, он застыл на одной ноге.
— Тай! — ахнул я. — Что же это? Простите меня!..
И осёкся, с удивлением увидев, как на чёрных лицах суданитян расцвели счастливые улыбки.
Мур положил руку на плечо Таю и сказал:
— Я так рад за тебя, друг…
У Лио по щекам потекли слёзы.
Ничего не понимая, я рухнул на стул и закричал:
— Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?!
— Да, Учитель, — спохватился Мур. — Вы соизволили нанести нашему другу травму. Очевидно, в этом состоял какой-то тайный смысл, доступный только великим Учителям. Но учёба официально ещё не закончена, ведь вы не выставили нам оценки. А, значит, Таю теперь предоставят два месяца для того, чтобы он нагнал упущенное время. Он… — Мур задыхался от волнения и радости за своего товарища, — он сможет изучить нужное оборудование и получить диплом!
— А вы? — просипел я, теряя голос. — Что будет с вами?
— Мы пойдём на рудники, Учитель, — опустил голову Мур.
— Вот как?! — сказал я, вставая и беря в руки тяжёлый блок…
Читайте в любое время
