Наука и жизнь // Иллюстрации

Время от времени родители Лёши принимались за воспитание сына. Обычно это случалось после родительского собрания. Но на этот раз гром раздался среди ясного неба. До окончания четверти оставалось ещё целых две недели. Казалось бы, радуйся жизни и дай радоваться другим. Ан нет! Папа ни с того ни с сего воспылал желанием посмотреть оценки сына.

Дневник выглядел засаленным и потрёпанным, как бестселлер с библиотечной полки.

Листая страницы, папа заметно мрачнел.

— Так-так. Сплошные трояки, а по русскому двойка.

Его тон не предвещал ничего хорошего.

— Я двойку исправил, — поспешно вставил сын.

— Всё равно. Хватит балбесничать. Скоро четвертные контрольные. Пора браться за ум. Вот тебе упражнения. Пока не сделаешь, на улицу не пойдёшь.

Щедрой рукой папа галочками отметил нужные задания.

— Ты что? Это же за неделю не переписать! — ужаснулся Лёша.

— Ничего. У тебя два дня впереди. За выходные управишься. Не грех иногда и напрячься, — безжалостно сказал папа.

Лёша выглянул в окно. В такую погоду запереть его дома — бесчеловечно! Весна набирала силу, и всё живое стремилось к солнцу. Но помилования ждать не приходилось.

После завтрака Лёша остался корпеть над заданием. Когда за ним по обыкновению забежал друг Женька, Лёша тяжело вздохнул:

— Меня не пускают. Говорят, контрольные на носу.

— Что ж ты, Лёха, так и просидишь все выходные без гулянья, без друзей, как последний дуралей? — спросил Женька.

— Можно подумать, у меня есть выбор...

— Выбор есть у каждого, — философски заметил Женька и добавил: — Ты своих предков совсем распустил. Их воспитывать надо.

— Ну и сказанул! Как же, воспитаешь их! — фыркнул Лёха.

— Воспитать можно кого угодно, только для этого сначала надо самому стать личностью, — твёрдо сказал Женька.

— Ха! Да мои родители какую угодно личность в бараний рог согнут и не заметят, — возразил Лёха.

— Это потому, что ты бесхарактерный. Вот скажи, кто ты такой?

— В каком смысле?

— В самом прямом.

— Ну, Потапов Лёха. Чего ты пристал?

— А то, что ты — узник. Жертва родительского деспотизма.

— Чего-о??? — вытаращился Лёха.

— «Вскормлённый в неволе орёл молодой», — продекламировал Женька, — вот ты кто. Понятно?

— Да моему отцу хоть ястреб. Пока упражнения не напишу, гулянья мне не видать.

— Это потому, Лёха, что ты сам в себе личность не чувствуешь. Ты должен заявить о себе во всеуслышание.

— Орать, что ли, что я личность?

— Заявлять о себе надо делами. Что делают узники, чтобы привлечь к себе внимание?

— А я почём знаю? — пожал плечами Лёха.

— Объявляют голодовку! Вот чего, — со знанием дела сказал Женька.

— Ты думаешь, поможет?

— Факт. Объяви голодовку и выстави свои требования, чтобы твои права не попирали.

— В смысле, чтоб гулять отпустили?

— Ну да. Прикинь, ты день не ешь, другой. А на третий… у них сердце дрогнет. И тогда проси, чего хочешь. Стоит только пригрозить, что объявишь голодовку, и они станут как шёлковые. Средство проверенное.

Перспектива выглядела заманчиво, но беспокоило одно обстоятельство:

— А вдруг я проголодаюсь?

— Наешься впрок, чтобы надолго хватило. Вон верблюд раз в три месяца ест — и ничего, — посоветовал Женька.

Не откладывая в долгий ящик, мальчишки достали из холодильника всякую снедь, и Лёха стал готовиться к предстоящему испытанию. Вообще-то, он недавно позавтракал и есть не хотелось, но ради дела можно постараться. Он без особого труда одолел банку шпрот, окорок и три сосиски. Четвёртую пришлось пропихивать солёными огурцами. Дальше дело пошло ещё тяжелее, но Лёха проявил завидное упорство, прикончив яблоко и два апельсина.

Женька услужливо пододвинул вазочку с овсяным печеньем, но Лёха почувствовал, что у всякой личности есть предел возможностей. Кусок встал поперёк горла.

— Всё. Больше смотреть не могу на эту еду, — отдуваясь, пропыхтел он.

— Порядок. Значит, теперь ты готов. Всё пройдет как по маслу, — потирая руки, подбодрил друга Женька.

Перед обедом Лёша с лёгким сердцем отказался от еды, но мама ничуть не забеспокоилась. Она заглянула в холодильник и покачала головой:

— Немудрено, что ты не голодный. Это сколько же ты умял?!

— Я вообще есть не буду. Я объявляю голодовку, — торжественно произнёс он.

— Что, объелся? — подмигнул папа, заходя на кухню. Его шутливый тон совсем выбил Лёху из колеи. Борец за свободу, заикаясь, пролепетал:

— Я требую, чтобы вы того… это… — Лёша тщетно пытался вспомнить умные слова, которые говорил Женька, но как назло под перекрёстным взглядом родителей все складные речи вылетели из головы.

Наконец он выпалил:

— Чтоб вы не припирали мои права.

— Ах, вот в чём дело! — рассмеялась мама. — Ну вот что, припёртый. Есть захочешь, придёшь.

— Тебе поголодать невредно: освободится лишних полчаса на упражнения, — заключил папа.

Женькин план дал осечку. Голодовка началась явно не так, как ожидалось. Лёха угрюмо поплёлся к себе в комнату. В голове роились мрачные мысли. «Вот и голодай после этого. Хорошо ещё, наелся впрок».

К вечеру мама затеяла печь его любимый яблочный пирог. Аромат витал по всей квартире. Лёша уже всерьёз подумывал завязать с голодовкой, когда ему позвонил Женька:

— Ну как?

— Мама пирог печёт. Яблочный.

— Подлизывается. Вот увидишь, скоро станут шёлковыми, — сказал Женька.

— Думаешь?

— Сто пудов! Главное, держись и не поддавайся на провокации.

— Это как?

— Когда тебя позовут ужинать, прояви себя личностью. Ничего в рот не бери, пока все требования не выполнят. Держись!

— Ладно, — вздохнул Лёха и повесил трубку.

Женьке было легко советовать. Попробовал бы он на голодный желудок нюхать мамин яблочный пирог. Лёша стал ждать, когда его позовут. При этом он не был уверен, что сумеет проявить себя личностью. Впрочем, ему даже не дали возможности это сделать.

Мама с папой как ни в чём не бывало уселись за стол и принялись уплетать пирог. Они даже не подумали о том, что в мире есть люди, которые голодают. Положение становилось катастрофическим. Надо было срочно вызывать Женьку. При нём родители точно постесняются оставить сына без еды. Лёха набрал номер телефона друга.

— Жека, это я. Приходи. Срочно.

— А что такое?

— С родителями проблема. Я от голода умираю, а им хоть бы хны. Может, ты поможешь.

Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили. Увидев Женьку, мама радушно пригласила:

— Женечка, проходи. Я только что пирог испекла.

Она усадила гостя за стол и положила ему на тарелку большой кусок.

— А Лёха? — как бы невзначай спросил Женька.

— Он не хочет, — беспечно ответила мама.

Лёха от возмущения и обиды даже не нашёлся, что сказать. Это была явная ложь. Вместо сына ответил папа:

— У него разгрузочный день. Впрочем, ему не помешает немножко похудеть. Правда?

Между тем мама продолжала потчевать Женьку:

— Да ты ешь, не стесняйся. Если Лёша не хочет, зачем тебе сидеть впроголодь?

Женька обернулся к другу и одобрительно сказал:

— Молодец, Лёха. Сильный характер.

В знак солидарности он поднял сжатый кулак, а потом смачно откусил пирог.

Лёха смотрел, как трое «садистов» на его глазах уплетают любимый пирог. Зрелище было жестоким и мучительным. Чтобы напомнить о себе, Лёша слабым голосом сказал:

— Голодающие иногда даже сознание теряют. За ними «скорая помощь» приезжает.

— Тебе это не грозит, — возразила мама.

Лёше было обидно до слез, но при Женьке он решил выдержать характер. Пускай знает, кто тут личность!

На следующее утро Лёша подошёл к папе и молча положил перед ним исписанную тетрадь.

— Уже сделал? — удивился папа.

Он просмотрел упражнения и одобрительно сказал:

— Смотри, как после голодовки на тебя просветление нашло. Можешь ведь, когда захочешь.

— Завтракать-то будешь? — поинтересовалась мама.

«Наконец-то спохватилась». Лёша был ещё обижен, поэтому решил выдержать характер. Пускай поупрашивает.

— Что-то не хочется, — с деланым безразличием отказался он.

— Как знаешь, — передёрнула плечами мама.

В этот момент Лёша понял, что уже достаточно проявил себя как личность, и поспешно сказал:

— Разве только чуть-чуть.

Он никогда не ел с таким аппетитом. Когда завтрак был съеден, папа сказал:

— Иди погуляй, а после обеда займёмся математикой.

— Хорошо, — безропотно кивнул сын.

Сытый и довольный, он вышел во двор.

— Ну что, порядок? Воспитал своих? — спросил Женька.

— Угу, — немногословно ответил Лёха.

— Я же говорил: станут как шёлковые.

— Точно, — согласился Лёша и подумал: «Ничего, что после обеда придётся задачки решать. Может, даже к лучшему. Контрольные ведь на носу».

№10, 2008