Ковчег размером в шесть соток
М. ДМИТРЕВСКИЙ. Фото автора и В. Вишневского.
Наше дачное товарищество находится на земле, категория которой называется «заболоченный кочкарник». Участок находится в самом углу территории товарищества, с двух сторон проходит земляная дамба, сложенная из грунта, который вынули при прокладке канала мелиорации. Заполненный водой канал шириной около восьми метров и глубиной в два метра тянется примерно километр. С товариществом соседствуют железная дорога, брошенная воинская часть и земли Гослесхоза с лесом, лугом и речкой. Никакого сельского хозяйства поблизости нет. Ближайшая деревня — в одном километре, до одной железнодорожной станции — три километра, до другой — километр. В общем-то, места вовсе не глухие, обычные подмосковные дачи. И прежде я бы никогда не поверил, что на своих шести сотках можно повидать столько живности. Впрочем, возможно обилию «соседей» поспособствовало то, что на химкомбинате, недалеко от которого расположены наши участки, сейчас дымят не все семь труб, а только одна, да и то едва заметно…
Во всяком случае, в нашем дачном хозяйстве кроме традиционного садово-огородного инвентаря появились мощный бинокль и фотоаппарат. К «разведывательной» технике пришлось прикупить справочники флоры и фауны Подмосковья.
Даже если дачник не живёт на даче зимой, пару раз за зиму навещать своё имение приходится. В один такой приезд я увидел на компостной куче крупного зайца, который с упоением поедал выброшенные осенью капустные листья. Желая его напугать и посмотреть, как он будет убегать, я хлопнул в ладоши. Не тут-то было! Серый обжора только начал жевать вдвое быстрей. Да плотнее прилёг животиком на недоеденную капусту. Только когда я подошёл к нему почти вплотную, заяц неохотно слез с кучи, отошёл на пяток метров и стал ждать, когда я наконец уйду. Мороз был крепок, замки на доме целы, больше мне на участке делать было нечего. Мы ещё немного посмотрели друг на друга, и я пошёл на электричку. Едва отошёл, заяц снова влез на кучу, я это видел. Возможно, тёплая куча с ворохом капустных листьев — это и есть заячье счастье?
Вообще, зайцы — неблагодарные создания: слопав капусту, они той зимой объели ещё и плодовые деревья. Образ славного беззащитного зайчика из книжной серии времён моего детства «книжка за книжкой» померк безвозвратно. Следующей осенью все плодовые деревья были обмотаны капроновыми чулками и колготками и зай-цам стали недоступны.
В другой зимний приезд довелось увидеть на участке тетерева. Охотникам приходится часами бродить по зимнему лесу, чтобы оты-скать такую птицу, а этот сидел на крыше дачного туалета типа «скворечник». При моём появлении он поступил точно так, как всегда ведут себя тетерева в случае опасности: кинулся головой вниз, пробил наст, под настом прополз несколько метров, взлетел в стороне и направился к лесу. Даже без бинокля было видно дерево, на которое он сел. Тетерев, видно, не терял надежды вернуться на облюбованную крышу. Мои предположения подтвердились: рядом с туалетом я обнаружил несколько похожих проломов наста. Почему ему не нравится пользоваться одним и тем же подснежным ходом — я не знаю. Падать с этой крыши совсем не высоко, казалось бы, ему нетрудно попасть в уже проделанное ранее отверстие. Но пусть у тетерева остаются свои загадки — вреда садоводам от него нет никакого.
Начиная с середины октября до середины апреля часто можно видеть снегирей. Известная всем красногрудая птичка не перелётная, снегири в холодное время просто перебираются ближе к жилью, а летом живут в лесу, где увидеть их довольно трудно, но всё же можно. Соколы кружат над лугами тоже круглый год. Эти хищники не берут добычу с земли, а бьют в воздухе, в воздухе и хватают её. Такие охотничьи привычки позволяют видеть в бинокль весь ход охоты. Вечером и ночью на охоту вылетают совы, появляются они всегда неожиданно, благодаря совершенно бесшумному полёту. Иначе можно обнаружить большого пёстрого дятла. Услышав громкий дробный стук, начинаешь осматривать деревья и столбы, пока не увидишь нарушителя спокойствия. Овсянки селятся в кустах, нередко очень колючих, с густыми ветками и плотной листвой. На нашем участке овсянка поселилась в кусте съедобной жимолости. На живой изгороди часто лакомился насекомыми жулан-сорокопут, вылавливая их в зарослях бешеного огурца. Его сразу можно узнать по характерным очочкам на голове.
Всех дачных птиц объединяет то, что они категорически не желают дожидаться, пока их рассмотришь. Поэтому бинокль приходится держать всё время под рукой. Я даже клал бинокль во время семейных трапез на стол рядом с тарелками и ложками, чтобы не упустить возможность разглядеть какую-нибудь интересную птицу буквально между двумя укусами котлеты.
Дачники появляются на своих участках вместе с первыми проталинами. Приезжаешь и видишь: да нас, оказывается, встречают! Нужно только немного помолчать и внимательно посмотреть вокруг. Когда сходит снег и распускаются первоцветы, появляются шмели. По басовитому жужжанию становится ясно, что и шершни проснулись. Шершень раза в три крупнее шмеля и пчелы. Характер у него спокойный, это радует, но если разозлится и укусит — приятного будет мало. Хотя тех, кто сжигает прошлогоднюю траву, покусать не мешало бы. Не говоря уже об опасности большого пожара, при таком способе очистки участка в траве сгорают гнёзда мелких птиц и очень полезных насекомых. Шмели-то живут в земле, в норках рядом с поверхностью. Зато вредная медведка роет ходы более метра глубины, там, где её не то что палом — ручной гранатой не достанешь.
Прилетающие с зимовки птицы с большой охотой используют дачные постройки. Открыв ставень, мы обнаружили на подоконнике гнездо трясогузок с кладкой яичек. Гнездышко было вполне уютное, с использованием современных материалов. Там попадались проволочки, вата из двери, кусочки застывшей уплотнительной пены. Птицы не то что шагают — летят за прогрессом. В Тульском краеведческом музее есть воронье гнездо, сплетённое полностью из алюминиевой проволоки.
Это гнездо за ставнем владельцы покинули, не выдержав столь близкого соседства людей, но вот трясогузки в подсобке набрались храбрости и гнездо не бросили. Они терпели наше присутствие, а мы старались в меру возможностей их не беспокоить. Все остались довольны: птицы вывели и воспитали до отлёта птенчиков, а мы с расстояния вытянутой руки могли наблюдать, как их высиживали, выкармливали и воспитывали.
Дамба — самое возвышенное, а потому тёплое место. Там живут чёрные гадюки. В товариществе около 200 участков, но за 15 лет его существования не было ни одного случая, чтобы змея укусила человека или собаку. В начале освоения участков женщины при встрече со змеёй истошно визжали, с годами визг раздавался всё реже, теперь повизгивают только морально неподготовленные гости.
Наше товарищество создавалось для офицеров, многим из которых пришлось послужить в местах, богатых змеями. Один наш садовод, в прошлом боевой подполковник, сообщил мне как-то рецепт приготовления кушанья из змей, который начинался так: «Поставить кипятиться примерно три литра воды, а тем временем выйти на улицу и собрать десяток змей…» Этот момент в рецепте меня позабавил: собрать змей, будто вынуть из холодильника десять сосисок.
В наших краях гадюки пугливы и осторожны, они успевают уползти при приближении человека. Наблюдатель увидит только кончик хвоста или колыхание травы. Чтобы сфотографировать змею, необходимо подкрадываться очень осторожно.
Змеи едят мышей и лягушек. Люди им неинтересны, и была бы их воля, они бы вообще с людьми не встречались.
Лягушек и жаб на нашем заболоченном кочкарнике великое множество. У нас в огороде жила здоровенная жаба. Когда её посадили в небольшое восьмилитровое ведёрко и она стала выбираться, ведро опрокинулось! Без преувеличения можно сказать, что вечером и после дождя воздух полон летящими лягушками. Они касаются земли только затем, чтобы прыгнуть вновь. Увы, даже при таком обилии охотников за комарами кровососы не переводятся и не уменьшаются числом. За канавой живут другие «друзья» лягушек — цапли. Красивые серые птицы летают над нашими крышами.
Однажды к нам в парник забежала птица, размером и повадками похожая на цыплёнка-переростка. Оказалось — болотная курочка. Общими усилиями мы осторожно выгнали её из помидоров, и она побежала по дамбе, даже не пытаясь взлететь, хотя небольшие крылышки у неё были.
Несколько лет назад в Подмосковье случился сильный ураган. А на наших дачах в это время вечер был совершенно безветренный, и лишь в направлении столицы вспыхивали зарницы. Необычным было огромное количество птиц, в основном ласточек, которые расселись на всём, на чём можно было сидеть, хотя бы с трудом. Птицы не летали; разве что сорвавшиеся с неудобного насеста отыскивали новое местечко. Только на нашем автомобиле расположилось не менее пятисот птах. Понятно, что после такого визита автомобиль пришлось долго отмывать шампунем.
Вообще, птицы смотрят на людей как на своих данников и стараются поживиться всем, до чего могут добраться, нередко проявляя чудеса сообразительности и сплочённости. Те, кто читал повесть В. Катаева «Хуторок в степи», помнят, что кроме перекупщиков урожаю вишни угрожали дрозды. Эти птахи бесчинствуют не только на Украине. Под Москвой стая дроздов может легко снять весь урожай ягод с кустов, деревьев и грядки не пропустит. Простые пугала годятся разве для самоуспокоения, дрозды на них внимания не обращают. Приходится в клубнику втыкать вертушки — к ним птички ещё не привыкли, а кусты и деревья окутывать сеткой. Дрозд ест до одури, когда он уже не может больше клевать и взлетать, он убегает на своих маленьких ножках в самый густой куст и там отдыхает. Случается, что от обжорства они даже погибают.
Сороки (думаю, не столько от голода, сколько от любопытства) пробивают крепкими клювами плёнку теплицы и лакомятся помидорами. Уважают они также и клубничку. По моим наблюдениям, в сад птицы прилетают вовсе не за тем, чтобы мух ловить, а за урожаем, что для них вырастили бескрылые двуногие.
Вообще не перестаю удивляться количеству нахлебников у дачника и мастерству похищения чужого урожая. Обыкновенные осы не брезгуют ничем. Они с одинаковым удовольствием едят рыбу, мясо, ягоды, фрукты и многое другое. Яблоко умудряются выесть так, что шкурка остаётся почти нетронутой и форма сохраняется, а мякоти нет.
В земле живёт медведка. Про неё сказано: «Вырос наш жук с медведя». Это какой-то «спецназ», и не подумаешь о её родстве со сверчком. Медведка может ползать по земле, под землёй, прыгает, плавает и немного летает. Она достигает размера в 10 см, и под стать величине аппетит. Если без видимых причин грядка увяла, значит, припожаловала медведка: не вылезая на поверхность, отделила вершки от корешков.
Бывает, погибают и растения покрупнее салата. Недавно мы обнаружили, что кто-то срезал и утащил сосны, посаженные лет семь назад. Расследование привело к бобрам. Во многих сказках восхваляются трудолюбие бобров и их мастерство в строительстве. Подтверждаю то и другое безгранично. Пушистые труженики за одну ночь валят осину диаметром 30—40 см, оставляя пень, похожий на острозаточенный карандаш. Дерево падает точно туда, куда хотят строители плотин. Бобрам оказались нужны не только осины, но и ольха, сосны, рябина. Правда, на плодовые деревья наши трудолюбивые соседи пока не посягали. Чтобы уберечь оставшиеся и вновь посаженные сосны, пришлось обмотать их стальной сеткой и огородить досками. Бобр — зверь красивый и очень аккуратный. На другой стороне нашей канавы бобры устроили столовую. От поваленного дерева откусывается брёвнышко такой длины, чтобы можно было съесть за один раз. Зверь садится на мелководье, чтобы живот был немного в воде. Берёт в передние лапы палку и, медленно вращая её, объедает кору по спирали. В середине трапезы половина палки белая, половина тёмная, не объеденная. Пока один бобр ест, другой курсирует возле товарища в воде на плаву — оберегает. Наблюдать жизнь этих зверей удаётся чуть позже заката, в сумерках. Надо пройти всего 30 метров от нашей веранды. Одна беда: дамба, лишённая бобрами растительности, размывается весенними разливами. Этот процесс усугубляют водяные крысы. Увидеть их пока не удалось, но предположительно это водяные полёвки. Они роют огромные ходы, земля проваливается, образуя громадные, в несколько кубометров ямы. Размер ям тем более удивителен, что размер тела такой полёвки около 25 см, а хвоста — 12 см.
Кроме диких животных рядом с людьми живут и общественные собаки и кошки. Конкретных хозяев у них нет, хотя подкармливают их многие. Летом это толстые ленивые баловни, гоняться за добычей им нет нужды, надо только не спеша переходить от одной выставленной миски к другой. Иногда можно проводить дачника до полдороги на станцию — но это за отдельное угощение. В дачный сезон — полная сытость при столь же полном отсутствии обязанностей. Но зимой жизнь круто меняется. Теперь, как и волка, дачных собак и кошек долгих шесть месяцев будут кормить лишь ноги, носы и зубы. В это время собаки сбиваются в стаи, причём объединяются псы из нескольких товариществ. Уже перед самым закрытием летнего сезона, когда мы приехали к себе, из-под нашего домика вылезли десяток собак, молча построились в цепочку и под предводительством вожака не спеша потрусили куда-то. Никакой агрессии они не проявили — лето закончилось совсем недавно, и голод их пока не мучил. В конце зимы такая встреча могла оказаться не столь приятной. В это время, подходя к своему участку, лучше сначала пошуметь, потопать, пусть собаки без спешки убегут. Если застать их врасплох, накричать или бросить в них чем-нибудь, стая может и напасть.
Мыши и крысы тысячи лет живут рядом с человеком, и ничего с этим мы поделать не можем. Оставляя дачу на зимние полгода, не стоит раскладывать отравленные приманки. Приманку с большим удовольствием может съесть и ёж. Ваши домашние любимцы, собаки и кошки, очень любят ловить дачных мышей и крыс. Съев отравленного зверка, да если не одного, собака или кошка, скорее всего, тоже погибнет. Небольшое количество продуктов «на всякий случай» можно уложить в ведро и накрыть крышкой. Это будет вполне надёжной защитой от грызунов. С мышками, кстати, отлично борются на наших участках змеи, совы, кошки, собаки и лисы. Почти все охотятся ночью, когда люди им не мешают своим присутствием. Днём мы видели лису только один раз — она из-под самых рук утащила спелое яблоко. Оказывается, лисы и яблоки любят.
Самые маленькие из дачных млекопитающих, конечно, землеройки. Крохотные создания очень любопытны, их всё время приходится вытряхивать из стоящих в саду ёмкостей. Кажется, нет такого ведра, бочки или ванны, в которую они бы не падали.
Наша канава во время разлива соединяется с речкой, которая находится в двухстах метрах. Весной рыба заходит в канаву и после спада разлива там остаётся. Дачники с переменным успехом рыбачат удочками прямо рядом с домом. К великому сожалению, некоторые индивидуумы перегораживают канаву сетью и ждут улова. Про то, что это браконьерство, понятно, они не вспоминают. В сетях оказывается не только рыба. Вот что я видел: плывут цепочкой несколько уточек чирков–трескунков, иногда заныривая за кормом. Вдруг уточка судорожно задёргалась, за ней другая. Пошёл посмотреть — оказывается, они запутались в сети. Пока сбегал за ножом, пока до них добрался, вытянул и разрезал сеть, штук пять уже погибло. Трёх уточек удалось спасти. Сеть была старая, со сгнившей рыбой и какими-то созданиями, которых уже и определить невозможно.
Приходя в гости, нормальные люди не бросают объедки под стол, не бьют стёкла и не таскают хозяйского кота за хвост. Животные жили на месте участков задолго до нашего появления тут, да и сейчас живут. Мы у них в гостях. Немногие из дачников скажут: «Главное в даче — высокие урожаи». Большинство ценят природу, птичье пение, купание в речке с живописными берегами и запахи простора, свободы. Вырвавшись из большого города, особенно ценишь всё это. Вряд ли стоит в гостях вести себя как захватчики. Наша дача — это дверь в природу, частью которой мы все являемся.
У японцев, кстати, есть День поминовения всех нечаянно убитых животных. Завидный обычай!
Читайте в любое время
