"...ИСПОЛНЯЛ ВСЕ ОБЯЗАННОСТИ КАК ХРАБРЕЙШИЙ И ДОСТОЙНЕЙШИЙ ГЕНЕРАЛ"
Анатолий ДЕМЕНТЬЕВ.
Мы, Рассеюшки солдаты,
Ухнем пушкой по врагам,
Пули-дуры, аты-баты,
И штыки помогут нам!..
Из старой солдатской песни.
С юных лет мне запомнился очерк поэта Николая Тихонова из военного журнала "Красноармеец" № 2 за 1944 год, который прислал с фронта отец нам, своим малолетним сыновьям. Очерк рассказывал об удивительном подвиге 27-й пехотной дивизии и ее командира Неверовского у села Красное близ Смоленска в августе 1812 года. В упорном бою он на сутки остановил войска Наполеона, задержав их на время, необходимое для соединения двух русских армий (Барклая-де-Толли и Багратиона) в одну. Поражал массовый героизм юных новобранцев дивизии, только вчера взятых из деревень, еще необстрелянных, не побывавших в серьезных боях. Поражало, как они смело, без паники и суеты по команде своего командира дружными меткими залпами сметали мчавшихся на них всадников Мюрата. Прорвавшихся к боевому каре французских кавалеристов встречала "щетина" из тысяч штыков, и враги замертво падали на землю.
Сорок неистовых атак маршала Мюрата отбила дивизия Неверовского в 15-часовом непрерывном бою, но не отступила и не пустила Наполеона к Смоленску. Восхищал сам облик Неверовского - молодого статного генерала в белой рубахе под распахнутым мундиром с Золотым Прагским крестом, со шпагой в руках летящего на коне.
Этот очерк стал едва ли не первым в советское время упоминанием о герое-генерале и его славной дивизии. О Неверовском вспомнили в тяжелое для страны время войны с фашизмом, когда потребовался выдающийся пример стойкости и отваги.
Время и история не оставили подробных сведений о жизни и подвигах этого замечательного сына России. Крайне скупы и разрознены факты его короткой жизни, вкрапленные подчас лишь словом, фразой в рапорты, донесения и сводки битв и дошедшие до нас в трудах военных историков того времени - А. И. Михайловского-Данилевского, М. И. Богдановича, Д. П. Бутурлина.
Родился Дмитрий Петрович Неверовский 21 октября 1771 года на берегу Днепра, в селе Прохоровке Полтавской губернии в семье сотника на государевой службе. Его отец, Петр Иванович, и мать, Прасковья Ивановна, урожденная Левицкая, были люди среднего достатка. Мальчик оказался способным и ко всему любознательным. В четырнадцать лет он прекрасно знал (кроме украинского и русского) немецкий язык и латынь, математику и баллистику, любил военное дело. Был необычайно красив собой, росл, поражал всех в округе своей сноровкой и богатырской силой.
На одаренного юношу обратил внимание сосед, знаменитый вельможа екатерининского времени граф Петр Васильевич Завадовский - его имение располагалось по соседству с Прохоровкой. Он взял юного Неверовского с собой в Санкт-Петербург и в мае 1786 года определил в лейб-гвардии Семеновский полк в чине сержанта.
Юноша всей душой предался любимой им военной службе. И когда через два года началась Русско-турецкая война, Неверовский, вопреки уговорам своего попечителя и друзей по полку, буквально убежал в действующую армию, определившись поручиком в Малороссийский гренадерский полк. Не сразу и не вдруг исполнилось его пламенное желание испробовать себя на бранном поле. Но это время пришло. Отличившись в сражениях с турками при Бендерах и Салоче, с поляками при Деревице, Городище и в пригороде Варшавы - Праге, он за боевые заслуги получает повышение в чинах, первый боевой орден - Золотой Пражский Крест, и следом орден Св. Владимира IV степени. Сам "Великий Марс", А. В. Суворов, представил капитана Неверовского к досрочному чину секунд-майора. Ему 23 года, может быть, кто-то к его годам добился большего, но он на взлете и на хорошем счету, опытный, отважный офицер полка, любимец солдат. Части, которыми командовал Неверовский, выгодно отличались от других своей выучкой, дисциплиной, меткостью стрельбы, "смелой наступательной тактикой" и быстротой выполнения всех боевых приемов и действий.
В начале XIX века он служит в морских войсках, командует морской пехотой. Смелый офицер - честный и порядочный, чуждый лести и интриг, влюбленный в военную службу - был замечен императором Александром I и снискал его расположение. Отныне его путь наверх получил явное ускорение. В 1803 году он полковник, через год генерал-майор, командир морского полка с пребыванием в Ревеле (ныне Таллин). Во время "небатального" периода его полк упорно тренировался, оттачивая боевое мастерство. В мае 1806 командир 3-го морского полка генерал Неверовский представил свои батальоны на смотр находившемуся в Ревеле Александру I. Полк был в отличном состоянии, блестяще выполнил стрельбы и показал боевую атаку полка с моря. Восторженный император высоко оценил боевую выучку полка и пожаловал генералу Неверовскому орден Св. Владимира III степени и перстень с бриллиантом с собственной руки.
По воспоминаниям современников, Дмитрий Петрович был не только красив собой, высок и статен, но отличался "чистосердечностью и прямодушием, с простотою обхождения соединял он ум возвышенный, с откровенностью - здоровое и глубокое воззрение на предметы" - так написано о нашем герое в книге "Жизнь и подвиги генерал-лейтенанта Дмитрия Петровича Неверовского (1771-1813 годы)", изданной под редакцией полковника Генерального штаба В. А. Афанасьева (Москва, 1912).
Служа в Ревеле, женился на дочери адмирала Алексея Мусина-Пушкина, очаровательной Елизавете Алексеевне, которой было в ту пору 17 лет. Молодой обаятельный генерал сразу же покорил сердце юной красавицы, и вскоре, 27 июля 1805 года, в Ревеле состоялась их свадьба. У них родилась дочь, которую Дмитрий Петрович очень любил.
...Гроза двенадцатого года с каждым днем надвигалась на Россию. Подчинив себе почти всю Европу и создав огромную, по сути всеевропейскую армию, Наполеон теперь устремил свой взор на еще непокоренного восточного гиганта. Война России с наполеоновской Францией становилась неизбежной.
Император Александр своим указом поручил командиру Павловского гренадерского полка, генерал-майору Д. П. Неверовскому, в кратчайший срок сформировать в Москве новую 27-ю пехотную дивизию и возглавить ее. "Дмитрий Петрович, - сказал ему Государь при этом назначении, - дивизию нужно сформировать очень скоро. Дело это трудное, но я совершенно уверен, что ты оправдаешь мое ожидание". Неверовский в двухмесячный срок создал дивизию численностью в 8100 человек (при 211 офицерах) из шести полков: Одесского, Тернопольского, Виленского и Симбирско го, 49-го и 50-го егерских и 30-ти орудий, взяв в новую дивизию многих жителей Москвы и Подмосковья. В июне 1812 года он уже командовал ею.
Царский указ торопил. Дивизия прошла ускоренное обучение. Ветераны удивлялись, как кропотливо и настойчиво, не жалея времени, Неверовский пестовал молодых новобранцев. Часто он брал ружье солдата, становился за бруствер и, стоя или лежа, всаживал пулю за пулей точно в центр мишени. "Вот так надо стрелять всем. Каждая пуля должна найти и поразить врага!"...
Показав на смотре высочайшую выучку и мастерство в стрельбе, дивизия по всем статьям была признана образцовой дивизией русской армии, а генерал Неверовский получил очередной орден, Св. Анны I степени.
...Внезапное нападение на Россию Наполеона, большое численное превосходство его войск принудили Первую и Вторую русские армии раздельно отступать в тыл при постоянно грозящем со стороны противника окружении. Первоначальная встреча армий планировалась у Дриссы, на Двине, но не состоялась, и армии продолжали отходить раздельно. Их соединение становилось главной задачей, определявшей не только судьбу русской армии, но и судьбу России. Местом новой встречи был определен Смоленск. Там лежал "ключ" от Москвы. Туда шли русские полки, туда же спешил и Наполеон, надеясь быть там первым. Он всячески препятствует соединению русских армий, разбить которые поодиночке или блокировать от совместных действий много проще, чем иметь дело с объединенной армией. Достигнув такой цели, Наполеон получил бы "зеленую улицу", и не только до Москвы. Он опережал русских, идя ускоренным маршем, и был уверен, что окажется в Смоленске первым. Его войска форсировали Днепр, и с возвышений уже виднелось сиянье куполов смоленских соборов и церквей... Для соединения русским армиям не хватало одних суток.
Военный историк А. И. Михайловский-Данилевский так пишет об этом драматическом моменте: "Впереди на Ляды шел Мюрат с корпусами Нансути, Монбрена и Груши. За ним пехотные - Ней, Даву, Богарне и гвардейский. Из Могилева через Романово - Понятовский, Жюно и Латур-Мобур. Почти вся армия Наполеона шла к Смоленску через Красное. В Красном стоял Неверовский с 27-й дивизией, Харьковским драгунским полком и тремя казачьими полками. Он имел повеление наблюдать дороги Оршанскую и Мстиславскую, держась в Красном сколько можно долее..."
Пройдя форсированным маршем и отдалясь от главных русских сил, генерал Неверовский с 27-й дивизией и приданными ему соединениями стал на пути Наполеона у местечка Красное, близ Смоленска. Барклаю-де-Толли и Багратиону для соединения их армий нужны были, как уже говорилось, сутки. На это время Неверовский, даже ценой жизни всей дивизии, должен был задержать, не пустить к Смоленску всю громадную армию Наполеона.
Генерал уже дважды получал донесения, что к Лядам близ Красного "валом валят" французские войска и их количества не счесть. Едва отряд Неверовского построился в боевой порядок, как "лавина в 15 000 конницы Мюрата" атаковала и смела передовые части Неверовского, состоящие из приданной ему конницы. Посты были опрокинуты, казаки и драгуны рассеяны, подбиты две пушки, а пять захвачены "трофеем". Последние пять пушек генерал срочно отвел в тыл дивизии. Так уже в первом бою Неверовский лишился конницы, оставшись с одной пехотой. И снова слово - военному историку А. И. Михайловскому-Данилевскому: "...Он (Неверовский. - А.Д.) обратился к полкам: "Ребята! Помните, чему вас учили, поступайте так, и никакая кавалерия не победит вас! Не торопитесь в пальбе, стреляйте метко во фронт неприятеля; третья шеренга, передавай ружья, не суетясь, и никто не смей начинать без моей команды!"..."Далее Данилевский пишет: "Конница Мюрата понеслась на пехотное каре с двух сторон; спокойно, безмолвно стояла дивизия. Но вот раздалась команда "Тревога!", барабаны забили сигнал, по фасам каре раздались, сливаясь в общий гул, выстрелы, и французские всадники трупами устлали землю, а вся масса повернула назад. Стрельбе был дан сигнал "Отбой". Неверовский начал отступать. Мюрат усилил атаки, но тщетно. Каре, защищаясь деревьями, отбивалось огнем. Мюрат предложил сдаться, но, конечно, получил отказ. Так каждый шаг своего пути на протяжении двенадцати верст отвоевывала себе доблестная 27-я дивизия. И силы всей конницы Мюрата не могли сломить ее". Историк завершает: "...Громада ея, какая была у Мюрата, в сорок атак не могла истребить нашей пехоты".
Неверовский выполнил приказ и на сутки остановил продвижение всех 190 тысяч солдат Наполеона, двигавшихся на Смоленск. Он сорвал стратегическую задачу французов - опередить русских и первыми взять Смоленск. Русские армии соединились в одну. Багратион, лучший судья тех военных подвигов, в донесении № 475 от 5 августа 1812 года так сообщил императору Александру I об этом бое: "Нельзя довольно похвалить храбрость и твердость, с какою дивизия, совершенно новая, дралась против чрезмерно превосходных сил неприятельских. Можно даже сказать, что примера такой храбрости ни в какой армии показать нельзя".
Неприятель, словами секретаря Наполеона, генерала Поля Сегюра, отдал должное русским героям: "Неверовский отступал, как лев; самая блистательная храбрость наших солдат истощается; ударяя в густую колонну, они рубят ее, но не могут сломить. Красненское дело являет достопамятный пример превосходства хорошо выученной, искусно предводимой пехоты над конницей". Сам Мюрат, который 40 раз атаковал Неверовского, заявил окружающим: "Никогда не видел большего мужества со стороны неприятеля".
Успех боя предопределило высокое полководческое искусство Неверовского, эффективное использование всех компонентов боя. Назову главные. Искусный выбор позиции и удачное расположение полков. Блестящая выучка и мастерство в стрельбе. Новая тактика увеличения темпа и плотности огня за счет быстрой перезарядки ружей задними шеренгами и четкой передачи их в первые ряды и нанесения мощных залпов. Единение командира и дивизии, точное и быстрое исполнение приказов и команд. Высокий воинский дух и небоязнь врага, готовность к самопожертвованию и подвигам во имя Отечества.
Наполеон был ошеломлен, узнав, что его "великую армию" сдерживала всего одна русская дивизия. Это так подействовало на императора, что он долго не мог прийти в себя и ослабил свой натиск на Смоленск. Его сподвижники - Сегюр, Пеле, Колленкур, Бертье и Ней - в своих мемуарах отмечают, что никогда не видели Наполеона таким безвольным и разбитым.
Генерал Раевский, посланный Багратионом на подмогу Неверовскому, получил в пути от генерала Л. Л. Беннигсена сведения о разгроме 27-й дивизии (что оказалось неправдой) и свернул к Смоленску. Заняв его предместья, генерал приготовился к штурму города противником. Штурма не последовало, и это удивило Раевского: "Я сражался с твердым намерением погибнуть на сем посту спасения и чести. Но взвешивая, с одной стороны, важность последствий дела, а с другой, малость потерь, мною понесенной, ясно вижу, что удача зависела не столько от моих соображений, сколько от слабости натисков Наполеона. Вопреки всегдашних своих правил, видя решительный пункт, Наполеон не сумел им воспользоваться", - писал он в донесении.
"Виновником" этого был Д. П. Неверовский. Его дивизию считали уничтоженной. Каково же было удивление защитников Смоленска, когда вместо штурмовых колонн французов они увидели на фоне огненного зарева подходившую к ним дивизию Неверовского. "Я помню, какими глазами мы смотрели на эту дивизию, подходившую к нам в облаках пыли и дыма, покрытую потом трудов и кровью чести, - восхищался Денис Давыдов, - и каждый штык ее горел лучом бессмертия".
Потери дивизии были большими: 1200 рядовых и 20 офицеров. А ей вместе с войсками Раевского и Дохтурова предстояло защищать Смоленск. И защищали - доблестно и с великой отвагой.
"Заметить надобно, - писал Д. П. Неверовский сестре, - что дивизия три дня кряду была в жестоком огне. Сражались, как львы, и от обоих генералов (Раевского и Дохтурова. - А.Д.) я рекомендован наилучшим образом. Оба дня в Смоленском ходил я сам в штыки. Бог меня спас, только тремя пулями сюртук мой расстрелян. Потери были велики, как офицеров, так и рядовых". О действиях своих солдат под Смоленском он отзывался так: "Увидел я, до чего может возвыситься мужество и неустрашимость русского солдата".
В канун Бородина 27-я дивизия в составе отряда генерала Горчакова блестяще в течение полутора суток обороняла Шевардинский редут и оставила позиции только по приказу Багратиона. М. И. Кутузов отметил это сражение при Шевардине специальным приказом: "Горячее дело, происходив шее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось к славе российского войска..."
Наступил великий день Бородина, 26 августа 1812 года. Самое кровопролитное сражение в мировой истории.
"...Все громче Рымника, Полтавы
Гремит Бородино!.." - писал М. Ю. Лермонтов.
В Бородинской битве 27-я дивизия Неверовского сражалась вместе со 2-й сводно-гренадерской генерала М. С. Воронцова на самом острие атак Наполеона - на левом фланге, на Багратионовых флешах. Наметив здесь прорвать русскую оборону, Наполеон бросил на штурм флешей лучшие войска. Уже через час здесь было пекло. Сменяя одна другую, 27-я пехотная и 2-я сводно-гренадерская дивизии стойко и мужественно держали оборону флешей. Зрелище битвы было ужасающим. На пятачке в 5-6 квадратных верст почти в упор били друг в друга свыше тысячи орудий, изрыгая море огня, металла, сея тысячи смертей... "Дым и огонь были воздухом этого поля, где виделось истинное изображение последнего дня!.. Только огнем и кровью, если б можно употребить их вместо красок, может быть написана картина битвы Бородинской", - вспоминал участник сражения писатель Ф. Н. Глинка.
"Гранаты лопались в воздухе и на земле; ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетами, ломали в щепы и вдребезги все встречаемое ими в своем полете. Выстрелы были так часты, что не оставалось промежутка между ударами; они продолжались беспрерывно, подобно неумолимому раскату грома", - писал другой участник сражения, генерал А. И. Данилевский.
Были тяжелые моменты, когда смертельную рану получил Багратион и флеши переходили из рук в руки. И тогда гвардейцы Неверовского и Воронцова поднимались в штыки и отбрасывали врага на прежние позиции. Позже Неверовский писал: "Я вошел в жестокий огонь, несколько раз дивизия и я с ней вместе ходили в штыки... Напоследок патроны и заряды пушечные все расстреляны, и мою дивизию сменили". В один из моментов боя французское ядро задело грудь генерала, сбило с коня, бросило в дымно-огненную мглу... Его подняли, он пришел в себя. Подобрав выпавшую шпагу, бросился вперед: "Ребята! В штыки! На врага! 3а Отечество, вперед!" Обгоняя генерала, рванулись полки и отбросили врага. Везде, где было трудно, шла вперед пехота Неверовского. Таяла дивизия, рядели ее ряды, но она все равно оставалась грозой для французов.
"Они умирают там, где начальник им приказал умереть", "Они предпочитают смерть плену", - так писали французы о русских солдатах. "Преданность генералов, непоколебимая храбрость солдат спасли Россию. Другие войска были бы разбиты и, может быть, уничтожены задолго до полудня", - отмечал французский историк Пеле.
Неверовский действовал в этом сражении по девизу Петра Великого: "Больше побеждает разум и искусство, нежели множество". В донесении императору М. И. Кутузов писал о командире 27-й пехотной дивизии: "Неверовский с отменной храбростью исполнял все обязанности как храбрейший и достойнейший генерал".
За время Бородинского сражения Семеновские (Багратионовы) флеши атаковали более 80 000 французов и 30 000 из них нашли свою гибель на левом фланге русской обороны. На Бородинском поле Д. П. Неверовский стал генерал-лейтенантом. 27-я дивизия потеряла больше половины состава и после сдачи Москвы вышла в тыл для пополнения.
Свидетелями новых подвигов генерала Неверовского и его дивизии стали Тарутино и Малоярославец. Теперь русские войска двигались на запад, освобождая с боями занятые французами русские города и села. Руководя контрнаступлением, М. И. Кутузов и прибывший в армию император Александр I собирали военные советы высшего генералитета для уточнения задач армии и планов сражений, делали смотры новым полкам, дивизиям, резервам. Генерала Неверовского часто приглашали принять в них участие.
Штабной офицер 27-й дивизии Д. И. Дараган б воспоминаниях о Неверовском писал в газете "Северная пчела" за 1845 год: "Сохранилась собственноручная, хотя весьма краткая записка генерала Неверовского, писанная во время пребывания его в Вильно. Она имеет форму письма к жене и интересна как суждение одного из героев 1812 года о его собственных делах. "Правда твоя, мой друг, что я иногда бросался, где бы и не следовало. Три раза в разных делах сам в штыки ходил, но долг и честь то велели, и за то, может, Бог меня и спас, что я пули не боялся". В другом месте Д. И. Дараган цитирует Неверовского: "В Вильно я был принят Государем весьма милостиво, и вот его слова при всех генералах: "Дивизия ваша отличилась славою бессмертною, и я никогда вашей славы и дивизии не забуду". Так, мой друг, Дмитрий твой служил храбро и с честью..."
Война с Наполеоном идет уже на землях Западной Европы (Австрия и Пруссия стали союзниками России). За проявленное геройство в Кацбахском сражении прусский король пожаловал Неверовскому Орден Красного Орла, врученный ему маршалом Пруссии Блюхером. В 1813 году император Александр I предложил Неверовскому сформировать новый 13-й корпус русской армии и стать его командиром, оставаясь пока во главе 27-й дивизии. Это был ранг высшего командного состава и предопределял более высокий генеральский чин. Но сражение под Лейпцигом оборвало все планы на будущее.
В "битве народов" под Лейпцигом в октябре 1813 года генерал Неверовский был тяжело ранен в ногу. Оставаясь на коне, он продолжал командовать дивизией. Узнав о ранении генерала, командир корпуса Сакен приказал эвакуировать Неверовского в госпиталь. "Передай, не могу покинуть дивизию в трудный момент", - ответил он адъютанту Сакена, но вскоре почувствовал себя плохо и, теряя сознание, сполз с коня...
О грандиозности "битвы народов" под Лейпцигом, в которой был тяжело ранен Д. П. Неверовский, можно судить по числу потерь, понесенных участниками битвы. О них сообщает военный историк А. И. Михайловский-Данилевский:
"В четырехдневном сражении под Лейпцигом убиты у французов: маршал Понятовский, 4 дивизионных и 4 бригадных генерала и 20 000 нижних чинов; ранены два маршала, Ней и Мармон, и значительное число генералов, офицеров и солдат.
В плен взяты: король саксонский, принц Эмилий Дармштадтский, два корпусных начальника, Ренье и Лоринсон, 20 дивизионных и бригадных генералов и до 40 000 нижних чинов.
Трофеи состояли из 325 пушек, 130 000 ружей, 900 зарядных ящиков и множества обоза.
У союзников убиты и ранены: 21 генерал, 1800 офицеров и 45 000 нижних чинов, в том числе 22 000 русских, 15 000 пруссаков, 8000 австрийцев и 300 шведов".
Это была последняя большая битва, проигранная французами, которая привела к военному и политическому краху Наполеона.
...Тяжело раненного Неверовского на следующий день перевезли в Галле. Он был в сознании. Его оперировали, вынули несколько раздробленных костей, но французский свинец крепко застрял в костной ткани и долго не поддавался щипцам, лишь с третьей попытки был извлечен из раны. И только тогда генерал потерял сознание. Началась гангрена, бред, в котором ему все чудился бой. 21 октября 1813 года Д. П. Неверовский скончался. Похоронен он был в немецком городе Галле со всеми воинскими почестями.
Только с момента героической гибели Дмитрия Петровича Неверовского пришло всенародное осознание величия его подвигов под Красным и Бородино. Возрос интерес к личности генерала, создавались кружки, объединения, союзы ревнителей памяти славного полководца, его имя окрасилось ореолом романтики и высокой поэзии. А. И. Михайловский-Данилевский писал: "Поэзия и изящная культура могут похитить для своих произведений из жизни Неверовского несколько прекрасных минут, способных вдохновить перо поэта и кисть живописца".
За защиту Отечества и воинские подвиги генерал Неверовский заслужил многие награды: Золотой Прагский крест, ордена Св. Георгия IV, III и II степеней, Св. Владимира IV, III и II степеней, Св. Анны I степени, прусский орден Красного Орла. Ордена Св. Георгия II степени и Св. Владимира II степени он увидел в госпитале в Галле, когда еще находился в сознании, был рад им, но не успел прикрепить к своему генеральскому мундиру.
Возвращаясь с войны, дивизия Д. П. Неверовского по пути в Россию сделала крюк к городу Галле и отдала последние почести своему любимому командиру, пройдя мимо памятника торжественным маршем с приспущенными знаменами и барабанным боем. На глазах многих были слезы: они навсегда оставляли любимого командира на чужой земле.
Император Александр I позаботился о семье и родных Д. П. Неверовского. Кроме большого единовременного пособия было повелено молодой вдове Елизавете Алексеевне "производить в пожизненную пенсию полное жалованье покойного мужа, а племянников его принять для воспитания в военно-учебные заведения. Император Николай увеличил пенсию вдове Неверовского и приказал определить в Пажеский корпус, сверх комплекта, одного из племянников покойного генерала".
В 1912 году, в столетний юбилей Бородинской битвы, через 99 лет после гибели Д. П. Неверовского, его останки были торжественно перевезены из Германии в Россию на Бородинское поле и с воинскими почестями перезахоронены на Багратионовых флешах. Рядом с памятником погибшим солдатам славной 27-й пехотной дивизии встал памятник ее командиру.
На граните начертано: "Здесь погребен прах генерал-лейтенанта Дмитрия Петровича Неверовского, мужественно сражавшегося во главе 27-й пехотной дивизии и контуженного в грудь ядром 26 августа 1812 года".
Вторая надпись на другой стороне памятника напоминает: "Генерал-лейтенант Неверовский сражен в 1813 году под Лейпцигом. Прах его покоился в Галле и в 1912 году по высочайшему повелению Государя-императора Николая Александровича перенесен на Родину 8 июля того же года".
В Москве есть улица Неверовского, стенд на Бородинской панораме, где показан подвиг 27-й дивизии и ее командира. На Бородинском поле высится обелиск в честь солдат легендарной дивизии. На нем надпись: "Бессмертной дивизии Неверовского - Героям Шевардина и Бородино".
Память о героях увековечена - в камне и слове. Будем же в душе своей помнить и чтить их славные подвиги, свершенные во имя Отечества.
Подписи к иллюстрациям
Илл. 1. Выдающийся генерал суворовской школы, сражавшийся еще под знаменами великого полководца, герой Красного, Смоленска, Бородина и Лейпцига, командир прославленной 27-й пехотной дивизии Дмитрий Петрович Неверовский много сделал для победы России над Наполеоном. Портрет художника Д. Доу.
Илл. 2. Петр Иванович Багратион (1765-1812), которому непосредственно подчинялась дивизия Неверовского. Неизвестный художник. 1810-е годы. Великий русский полководец. Князь, генерал от инфантерии, командующий 2-й армией. Ученик и соратник А. В. Суворова. Герой 1812 года. Обогатил военное искусство опытом ведения авангардных и аръергардных боев и смелых маневров. Человек редчайшего мужества. Награжден Золотыми шпагами "За храбрость", высшими орденами России и высокими наградами других государств. Герой сражений при Адде и Треббии, Сен-Готарде, Холланбрунне, Шанграбене, Прейсиш-Эйлау, Фридланде, Дашковке, Смоленске, Бородино. Блестящий организатор обороны Семеновских (Багратионовых) флешей в сражении при Бородино, где был смертельно ранен. Похоронен на Бородинском поле у Главного монумента русским воинам.
Илл. 3. Даву Луи Николя (1767-1823), выдающийся полководец наполеоновских войн. Маршал Франции, герцог Ауэрштедский, князь Экмюльский. Блистательный стратег, ближайший соратник Наполеона. Командующий 1-м корпусом "Великой Армии". В Бородинской битве штурмовал Багратионовы флеши, но не смог сломить обороны русских. Контужен и вывезен с поля боя. Остался до конца верен Наполеону. Во время "Ста дней" - военный министр Франции. После Ватерлоо был лишен всех чинов и титулов, но династия Бурбонов вернула герою прежние регалии. Скончался пэром Франции в 1823 году. "Великий человек, еще неоцененный по достоинству", - писал о нем Стендаль. А Наполеон сказал: "Это один из самых славных и чистых героев Франции".
Мюрат Иоахим (1767-1815), маршал Франции, король Неаполитанский, герцог Бергский. Командовал конницей Наполеона. При 30-ти сражениях имел всего две неудачи - обе против русских: в войне 1805-го с корпусом в 40 тысяч человек не прорвал оборону 7-тысячного аръергарда Багратиона; в августе 1812 года под Красным, имея четырехкратное превосходство (30 тысяч конницы против 8 тысяч русских пехотинцев), не сумел сломить 27-ю дивизию Неверовского. После краха при Ватерлоо пытался вернуть Неаполитанское королевство (подаренное Наполеоном), но был разбит и взят в плен. В сентябре 1815 года через пять минут после вынесения приговора расстрелян.
Ней Мишель (1769-1815), маршал Франции, герцог Эльхингенский, князь Московский. Один из лучших полководцев французской армии. Любимец Наполеона: в его оценке - "храбрейший среди храбрых". Командующий 3-им корпусом "Великой Армии". В Бородинской битве войска Нея и Даву числом в 70 тысяч штурмовали Багратионовы флеши, но успеха не добились. За личную доблесть в бою получил титул князя Московского. Остался верен Наполеону. Участник битвы при Ватерлоо. Известен исторический факт: пытаясь увлечь солдат в атаку, Ней в обгорелом, рваном от осколков и пуль маршальском мундире, с черными от копоти орденами, бросился под пули англичан: "Вперед! Смотрите, как умирает маршал Франции!.." Провидение пощадило героя, но в декабре 1815 года по приговору военного суда маршал Ней был расстрелян.
Читайте в любое время
