Летний пейзаж: между землёй и раем
Кандидат искусствоведения Максим Костыря (Санкт-Петербург).
Лето, ныне воспринимаемое как пора отпусков, в прежние эпохи было для большей части населения Европы временем напряжённого труда. «Летний день год кормит» — так говорили в старину. В средневековых циклах «Месяцы» изображались главные занятия крестьян в это время года — сенокос, жатва, стрижка овец. И миниатюры с летними пейзажами, созданные в начале XV века нидерландцами братьями Лимбург, имели подобные «сюжеты». Но постепенно вместо одной фигуры — символа месяца (например, жнеца), как было раньше, художники переходят к воплощению картины мира, где человек и природа существуют в неразрывном единстве. С помощью «глубинной» композиции, световоздушной перспективы и новаторской передачи атмосферных эффектов братья Лимбург максимально приблизились к изображению реальной среды человеческого обитания в её непрерывной изменчивости.
Миниатюра «Июнь» в иллюстрированной рукописи «Великолепный часослов герцога Беррийского» (XV век, Шантийи, Музей Конде) поражает радостным чувством созидательной деятельности. Движения косцов и женщин, убирающих сено, подчинены чудесному ритму, придающему их фигурам удивительную мелодичность. Природа словно поддерживает этот бодрый настрой. Широкая гамма оттенков зелёных и голубых тонов, создающая особый колорит раннего лета, подобна песне, льющейся над лугом.
Интересно, что луг этот находился в самом сердце Парижа — на островке Жюиф, который когда-то существовал посреди Сены и был засыпан в 1578—1604 годах. На дальнем плане — остров Сите. Исследователи установили, что средневековая архитектура Парижа изображена абсолютно достоверно. За стеной мы видим роскошный королевский замок и капеллу Сент-Шапель — чудо французской готики.
Пристальный интерес к реальности станет господствующей тенденцией в пейзаже северной Европы. Даже при изображении религиозных сюжетов мы не видим никакой условности; художники стараются поместить персонажи в естественную среду, делая их более близкими зрителю.
Гравюра на дереве Альбрехта Дюрера (1471—1528) «Встреча Марии и Елизаветы» из серии «Жизнь Марии» (ок. 1502—1504) — великолепный образец летнего пейзажа в северном искусстве. Одним разнообразием штриха на белом листе бумаги мастер создаёт атмосферу жаркого летнего дня, когда окрестности залиты ликующим солнечным светом. Штрих, то лёгкий и мягкий, то плотный и упругий, передаёт прозрачность горного воздуха, звуки шелестящей листвы, теплоту нагретой солнцем стены. Полнота земного бытия, глубокое чувство внутренней связи вещей, радостное переживание жизненных реалий — важнейшие качества мировоззрения Дюрера.
В эти же годы во Флоренции Рафаэль (1483—1520) создаёт одно из самых совершенных своих произведений — «Мадонну в зелени» (1505—1506, Вена, Музей истории искусств). При сравнении работ двух гениев выявляется кардинальное различие в трактовке природы на севере и юге Европы. Северный мастер (Дюрер) восхищается земной красотой ландшафта, итальянец же на основе реального природного мотива создаёт поэтический миф, уводящий зрителя в область идеала. Пейзаж в картине Рафаэля становится метафорой рая, притом в разных его аспектах. Если нежная зелень говорит о земном Эдеме, приход Христа в который преображает мир, то растворяющиеся в голубом мареве дали обещают райское блаженство праведным душам. Этот же смысл прочитывается и в символике красок пейзажа, отчётливо делящегося на две составляющие. Зелёный цвет первого и второго планов есть символ рождения нового мира, а голубое сияние дальних холмов и озера — знак чистоты и устремлённости к Богу. Кроме того, земляника, растущая у ног Марии, считалась тогда общепринятым символом рая.
Исследователи полагают, что источником вдохновения для Рафаэля стали окрестности Тразименского озера, расположенного в Центральной Италии, недалеко от Перуджи. Но красоты умбрийского ландшафта Рафаэль превращает в упоительное вид?ние иного мира. Этот мир полон такой же чистоты и «нежной мощи» (К. Гамба), как и образ Мадонны, доминирующий в картине. Пейзажное окружение очень тонко соотнесено с фигурной группой первого плана: вырез платья Марии «вписан» в линию дальних холмов, а круглящиеся мягкие формы пейзажа вторят таким же формам фигур Богоматери и детей.
Читайте в любое время
