Откуда взялся мировой экономический кризис
Шен Бекасов.
«А не замахнуться ли нам на?..»
Ого, скажете вы. Какая «скромная» тема! Наверняка тысячи университетских и практикующих экономистов по всему миру с переменным успехом решают проблематику подобного уровня, а вы тут хотите в небольшой статье разъяснить уважаемым читателям, откуда взялся не какой-то там дефицит семейного бюджета, а — ни много ни мало — мировой экономический кризис!
Я исхожу из двух предпосылок. Первая: многим, кто далёк от сферы экономики и финансов, ответ на этот вопрос всё же очень интересен. Вторая: этим интересующимся нужны не заумные гипотезы с последующими безукоризненными фактурными доказательствами, а ответ, понятный неспециалисту. Их устроит относительно простое объяснение, какова логика развития событий и процессов, которые привели к тому, что уже всеми признано как экономический кризис. Поэтому я даже и не думаю конкурировать с видными аналитиками и обозревателями в выстраивании «правильной» теории, а попробую ввести вас в курс дела, как если бы мы сидели с вами на кухне за «рюмкой чая».
С чего начнём?
С того, что экономический кризис — вещь одновременно самобытная и повторяющаяся. Экономические кризисы неизбежны, потому что экономика тесно связана с человеческой психологией, а этот фактор, согласитесь, способен вывести из равновесия любую систему. Люди всегда чем-то увлекаются (гонкой за богатством, борьбой за социальную справедливость, войной за господство верной религии и т.д.), что приводит к перекосам в распределении ресурсов и в приоритетах производства. Такие перекосы заканчиваются кризисами — ситуациями, когда старая система не выдерживает накопившихся противоречий, в результате чего кто-то резко беднеет, старые собственники банкротятся, а их активы переходят к новым, более эффективным или удачливым конкурентам. Кризисы, за которые вовремя взялись, сопровождаются лишь временными материальными трудностями для уволенных, пока они не найдут новую работу (самолюбие потерявших собственность олигархов и подавших в отставку чиновников не в счёт). А вот кризисы, раскручивание которых упустили, могут закончиться, увы, серьёзными социальными потрясениями — революциями и войнами. Примеров в одном только XX веке предостаточно.
Хватит абстракций и обобщений, давайте рассмотрим то, что произошло в последние годы и привело к сегодняшней нестабильности в мировой экономике. Не будем много рассуждать и теоретизировать об основах нынешней глобализации, а сразу ткнём пальцем в тех, с кого всё началось.
С Соединённых Штатов Америки.
О нет, я не антиглобалист и не американофоб. Мы вынуждены ткнуть пальцем в США по той простой причине, что мировая экономика настолько американоцентрична, что без США ни один мировой кризис уже не может иметь место. А если имеет место кризис, при котором США не в кризисе, то этот кризис тогда вовсе и не мировой.
Что касается американоцентричности, то спорить тут глупо. Не то чтобы США стали метрополией всемирной империи, но определённые признаки этого есть. Американские доллары стали основным элементом международных финансов — кровеносной системы мировой экономики, где подавляющее большинство внешнеторговых расчётов производится именно в долларах. Более того, доллар успел стать и мировой резервной валютой, то есть в долларах не только рассчитываются, но и копят. Доверие к доллару во всём мире подкрепляется масштабами экономики и национального богатства США — все признают, что каждой американской купюре соответствует какая-то существенная реальная стоимость товара или услуги и это не бессмысленный фантик зелёного цвета. Не преминем отметить, что не меньшим подкреплением американской валюты является и военная мощь Соединённых Штатов, которая применяется под тем или иным предлогом, когда экономического влияния недостаточно.
Разумеется, США выгодна такая мировая конфигурация. Финансовые власти выпускают, условно говоря, сколько угодно долларов, в обмен на которые компании и граждане не только твоей страны, но и всех остальных стран мира готовы дать реальный товар или услугу. Представьте, что вы лично выписываете на бумажках векселя и все окружающие с радостью выхватывают у вас их из рук, наперебой предлагая вам забрать что-нибудь взамен из их имущества или сделать для вас какую-нибудь работу. Вам доверяют, вас признают, вас боятся. Фантастическая власть!
Все, конечно, подспудно понимают, что бесконечно и бесконтрольно так продолжаться не может. Нельзя выпускать слишком много денег, потому что если экономика за темпом их выпуска не поспевает, то деньги обесцениваются (про инфляцию и девальвацию уважаемые читатели в той или иной мере слышали и, увы, даже испытали их на себе, так что глубоко вдаваться в тему не нужно). Но валюта единственной не пострадавшей (более того — разбогатевшей) во Второй мировой войне страны нужна была всем, и американцы этого шанса не упустили. Доллары вышли за границы США, стали расчётной валютой между третьими странами, другие страны стали формировать резервы в долларах, а этот спрос на валюту нужно было удовлетворять. Долларов теперь так много на всей планете, что если теоретически представить, что все обладатели долларов решат одновременно купить на них что-то на территории Соединённых Штатов, то ещё вопрос, чем в ответ их сможет порадовать американская экономика.
К чему этот экскурс в глобализацию экономики на основе американского доллара? К тому, чтобы было понятно, почему локальный финансовый кризис в США стал общемировой проблемой. Когда мы говорим о тотальном распространении доллара США в мировой экономике, на практике это означает, что все банки в мире имеют счета в американских банках, чтобы вести расчёты в долларах. Более того, это означает, что огромное количество неамериканских банков и компаний берёт кредиты у американских банков и размещает в них депозиты. И добавим, что все финансовые холдинги со штаб-квартирой в США имеют сотни филиалов и дочерних структур в десятках стран. В современном мире глобальная валюта — это не кейсы и контейнеры с брикетами долларовых купюр на хранении в разных странах (хотя и такой формат имеет место). На самом деле это миллионы и миллиарды взаимоотношений и сделок, заключённых в долларах США и с участием какого-то американского банка, который на самом деле наверняка уже стал банком международным с головным офисом в США. Глобализация финансовой системы достигла своего апогея. Эта система в состоянии мгновенно распространить по всему миру всё — прибыли и убытки, приток инвестиций и бегство капиталов, экономические подъёмы и кризисы.
Какой же кризис экспортировали Соединённые Штаты?
За желанные доллары все производители мира жаждут поставлять товары в США. Америка — самый главный рынок для всех экспортёров, в американские магазины поставляется практически всё, что придумывается и производится на этой планете. В борьбе за повышение продаж остро конкурирующие поставщики товаров и услуг культивируют и стимулируют у американцев потребление самыми различными и всё более изощрёнными методами. Однако методы методам рознь. Если, например, агрессивная реклама — это скорее культурно-социологическая проблема, то финансовое стимулирование покупок (кредиты на покупку бытовых товаров, автомобилей, недвижимости) — это уже серьёзный риск для экономики.
Финансовые власти США с 2001 года (после сентябрьских терактов) резко понизили процентные ставки на денежном рынке, чтобы за счёт дешёвых денег вывести из шока экономику. Американские банки, имея такие дешёвые деньги, стали активно расширять кредитование потребительских расходов, и экономика США стала показывать хорошие темпы роста. Существенную долю кредитов занимала ипотека, благодаря которой заметно вырос спрос на недвижимость — как на строительство, так и на покупку жилья на вторичном рынке. Цены на недвижимость стали стабильно расти. Недвижимость стала выгодным залогом и даже перезалогом, когда прирост оценочной стоимости заложенного дома позволял американской семье получить под него ещё один кредит — на текущие потребительские нужды, например.
Это нормальная растущая система, когда имеет место качественное управление рисками. Что имеется в виду? Банк должен в первую очередь следить за финансовым состоянием заёмщика, а не за стоимостью залога. Ведь важно, чтобы заёмщик мог своими реальными доходами обслуживать кредит, а не казаться богатым из-за того, что его заложенный дом оценивается всё дороже и дороже. Но со временем риск-менеджмент банков стал ухудшаться. Это объяснимо: всем более или менее качественным заёмщикам банки в активной конкурентной борьбе уже выдали ипотечных кредитов до предельных нормативов и даже больше, а дешёвых денег всё ещё много. Хотя они дёшевы, но ведь не бесплатны, они «жгут карман»! Если один банк перестраховался и не выдал кому-то кредит, то тут же за него это сделал более «смелый» банк, потому что, чёрт возьми, нужно зарабатывать, а не перестраховываться! Постепенно, под теми или иными благовидными предлогами, ссылаясь на благоприятную ситуацию в экономике и с расчётом на её дальнейшее улучшение, банки стали снижать уровень требований к заёмщикам, предлагать льготные процентные ставки на первоначальный период ипотеки, закрывать глаза на то, что у заёмщика сейчас явно не хватает доходов, чтобы нормально обслуживать долг...
А теперь давайте представим себя таким заёмщиком, просто поставим себя на его место хотя бы с психологической точки зрения. Вы работаете далеко не на самой престижной работе, снимаете какое-то скромное жильё, в котором ютитесь с семьёй, грезите об «американской мечте» — собственном доме в пригороде — и упорно копите на первоначальный взнос для получения ипотечного кредита... Ещё лет пять будете тоскливо копить. И тут к вам приходит жизнерадостный банковский агент: «Вы вполне достойны ипотеки прямо сейчас! Наверняка ваши доходы будут расти вместе с экономикой! А если даже не будут, то будет расти стоимость вашего дома вместе с рынком недвижимости! Первоначальный взнос вовсе не обязателен, мы вам дадим дополнительный кредит на первоначальный взнос! А ставка по кредиту в первые два года будет ниже минимума! Мы за вас всё спрогнозировали и просчитали!» И вы, работяга вовсе не с высшим экономическим образованием, с радостным ошеломлением думаете: «Как такой шанс можно упустить? Ведь и вправду из телевизора сплошь хорошие экономические новости. А в банке сидят умные головы, которые признали меня достаточно хорошим заёмщиком. Ну не идиоты же они там в банке, чтобы дать мне кредит, если я не смогу его обслуживать?!»
(И отметим в скобках следующее. США — не Россия, финансовая система там воспринимается несколько иначе, чем у нас. Последние американские «финансовые пирамиды», от которых пострадали широкие слои населения, отгремели, наверное, ещё в XIX веке. Подавляющее большинство американцев имеют многолетние пенсионные программы, вложения в паевые фонды, акции... И конечно же ипотеку, которую выплачивают почти всю трудовую жизнь. Доверие к финансовой системе (к своему местному сбербанку) взращивается поколениями, и предложение от банка воспринимается не как очередное мошенничество финансовых махинаторов, а как ответственное деловое предложение. Справедливости ради заметим, что и банки вряд ли считали свои предложения авантюрными или провокационными. В конце концов, они не стремились разорить заёмщика, им это действительно невыгодно!)
Так появился термин «subprime». Если «prime» — это качественный, надёжный заёмщик, то «subprime» — это заёмщик... как бы это сказать... не совсем качественный, не особо надёжный. Под этот термин спрятались рискованные кредиты банков. Таким образом, на рынок недвижимости пошла волна subprime-ипотеки, и цены на дома стали расти дальше... Всё было замечательно, пока потихоньку, постепенно не начались проблемы: то один subprime-заёмщик больше не смог платить по кредиту, то другой (особенно когда заканчивался срок льготных процентов в первые годы ипотеки)... Их заложенные дома стали выставляться на продажу банками, которые, торопясь избавиться от залога и покрыть просроченную задолженность, за ценой особо не стояли. Таких «стрессовых» продаж становилось всё больше. Опомнившиеся банки стали сокращать свою ипотечную экспансию... Но к тому моменту благодаря той же ипотеке и надеждам заработать на росте рынка недвижимости застройщики уже успели построить немало жилья.
Что неизбежно должно было случиться при стечении всех этих обстоятельств?
Правильно: цены на недвижимость перестали расти, а затем начали падать. Пузырь на рынке недвижимости США стал сдуваться... А это уже означало угрозу для благосостояния не только subprime-, а всех заёмщиков.
Ну хорошо, скажете вы. Были уже подобные пузыри и ранее, но почему же сейчас всё так масштабно и сурово? Даже если у американских банков возникли убытки из-за «второсортной» ипотеки, не могло же это поставить под сомнение надёжность всей банковской системы? Не все же свои деньги они раздали subprime-заёмщикам?!
А вот здесь пора помянуть ещё одно помимо глобализации достижение современных финансовых рынков. Это деривативы, они же — производные инструменты. Деривативы заслуживают отдельной статьи, потому что разнообразие этой сферы финансовой науки просто поражает. Но в рамках сегодняшней темы мы затронем тему деривативов лишь с точки зрения subprime-ипотеки.
Представьте, что вы одолжили деньги своим коллегам — Иванову, Петрову и Сидорову. Одолжили надолго и под проценты. Они написали вам долговые расписки, каждый месяц приходят с очередной выплатой, и вы делаете отметку о выплате в расписке. В итоге получится неплохой доход, но нужно ждать полной расплаты. А тут как раз подвернулся случай выгодно вложить свободную сумму, но у вас её нет, потому что она ушла на займы этим трём заёмщикам! Как бы получить деньги пораньше, да ещё бы с хорошей прибылью? Если вы мыслите, как современный прогрессивный банкир, то вы сделаете следующее. Выпустите свою собственную долговую расписку, в обеспечение которой сошлётесь на будущие доходы от Иванова, Петрова и Сидорова, вместе взятых. Эта долговая расписка будет сразу на сумму трёх займов. А так как это будет ВАША долговая расписка (человека, ссужающего деньги и явно более финансово обеспеченного, чем Иванов, Петров или Сидоров), то будущий инвестор даст вам более низкий процент, чем те проценты, которые вы получаете от Иванова, Петрова и Сидорова. Таким образом, вы, по сути, перепродали долги своих трёх заёмщиков с прибылью, одновременно получив так необходимые прямо сейчас деньги. Вы «упаковали» три чужие расписки в одну свою. Поздравляем: ваша расписка выступила производным инструментом (деривативом) по отношению к распискам Иванова, Петрова и Сидорова.
Вернёмся к subprime-ипотеке. Банки, выдавшие ипотечные кредиты, захотели на них дополнительно заработать. Долги заёмщиков были собраны в пулы, «упакованы» в разнообразные деривативы и выгодно перепроданы различным инвесторам — другим банкам, пенсионным фондам, страховым компаниям и т.д. Эти ипотечные производные инструменты все покупали охотно, а рейтинговые агентства присваивали им высокие рейтинги надёжности, потому что традиционно ипотека считается самым надёжным долгом — как правило, доля просрочек и неплатежей по ней статистически очень низка. Обратим внимание — «как правило»! А по строгим правилам риск-менеджмента, вышеописанные subprime-заёмщики не должны были получать ипотечные кредиты. Только вот покупателям деривативов это позабыли чётко разъяснить...
Долг, на котором все хотят заработать, в современном финансовом мире быстро обрастает деривативами. Кто-то, скупивший деривативы, выпустил производные инструменты уже на эти деривативы и перепродал «упаковку» дальше. Многие крупнейшие страховые компании решились продавать страховки от риска возможного дефолта по ипотечным долгам и стали активно продвигать эту услугу на рынке, потому что тоже хотели на этом заработать, а риск казался ничтожным... На десятки миллиардов долларов subprime-кредитов навесили сотни миллиардов долларов деривативов. В глобализированном финансовом мире у пенсионного фонда какого-нибудь норвежского муниципалитета через цепочку американских и европейских банков мог оказаться дериватив с высочайшим рейтингом надёжности, в основе которого лежали сомнительные обязательства по ипотеке мексиканских иммигрантов из нескольких небольших городков южных американских штатов.
Когда начались проблемы в основании цепочки (неплатежи subprime-заёмщиков), зашаталась вся деривативная конструкция. Осторожные инвесторы захотели избавиться от ипотечных производных инструментов, но столкнулись с тем, что их уже никто не готов покупать. Ипотечные деривативы стали терять в цене. Банки и прочие финансовые институты, имеющие на своих балансах такие активы на десятки миллиардов долларов, начали нести убытки. Учитывая огромное распространение подобных инструментов, никто не мог быть уверен в своём банке-партнёре и контрагенте: а вдруг у него баланс забит подобными «токсичными» активами — по рейтингу и в отчётности надёжными ценными бумагами, а на самом деле никому не нужными расписками, в основе которых дефолт по ипотеке?
Так начался кризис доверия. Банки стали урезать кредитование друг друга. Клиенты стали забирать деньги из банков. Несущие убытки банки стали создавать резервы и всё меньше кредитовать своих клиентов. Реальный сектор экономики перестал получать достаточно ресурсов из финансового сектора по приемлемым процентным ставкам. Промышленность стала сворачивать инвестиции и расширение производства, начала расти безработица. Люди, наблюдая за всеми этими тревожными признаками, стали предпочитать откладывать расходы на потом, не обеспечивая привычный объём продаж и уровень потребления. У производителей стали падать выручка и прибыли... Так финансовый кризис перерос в полноценный экономический.
Представьте, что Иванов, Петров и Сидоров перестали платить по своим долгам, а через цепочку перепродаж долговых расписок убытки понёс ваш работодатель, который в порыве алчности вложил в проданный ему дериватив деньги, взятые в долг. После этого фиаско работодатель вынужден закрыть фирму, в которой вы работали. Финансовые проблемы трёх ваших должников превратились в экономическую катастрофу для целого коллектива, хотя, если бы не деривативы, пострадать должны были только лично вы.
С 2008 года финансовые власти спасают финансовую систему, как могут, — вкачивают в неё новые дешёвые деньги, чтобы банки закрыли возникшие дыры в своих балансах и восстановили доверие. Пока не удаётся: получившие финансовую помощь банки не спешат выдавать кредиты. История с subprime-ипотекой спровоцировала ещё больший кризис доверия к более широкому кругу subprime-заёмщиков по всему миру. Не только низкооплачиваемые американцы жили не по средствам, а целые страны — например Греция, набравшая долгов больше, чем в состоянии обслуживать её национальная экономика. Эти беспечные греческие долговые обязательства висят на балансах десятков европейских и международных банков, в своё время желавших хорошо заработать на греческих процентах. А страховки на эти долги выдавали не менее предприимчивые страховые компании, которые теперь не знают, что делать, когда к ним придут держатели полисов с требованием выплатить компенсацию за дефолт Греции... Снова никто не понимает, стоит ли иметь дело с тем или иным банком — вдруг он по уши в греческих долговых расписках? В ситуации, похожей на греческую, находятся Испания, Португалия, Ирландия, Италия... А ведь ещё никто толком не разбирался с долгами американских штатов и муниципалитетов... Получается, что денег в финансовой системе много, но они не работают — все теперь перестраховываются. Психологический маятник находится в диаметрально противоположной точке.
Россия оказалась в такой же ситуации, как Греция, в 1998 году и тогда, по сути, объявила дефолт. Наши долги в абсолютном выражении были сравнительно невелики и мировой кризис не спровоцировали. За счёт нефтяных сверхдоходов в начале 2000-х Россия сумела в итоге расплатиться и создать резервы, которые помогли относительно благополучно пережить 2008 год. Но мы не можем злорадствовать: Россия встроилась в глобальную экономику и мировую финансовую систему, поэтому мы не менее уязвимы, чем остальные. Во-первых, российские банки и компании существенно завязаны в своей деятельности на международную финансовую систему, и без государственной поддержки кризис 2008 года они не пережили бы. Во-вторых, если экономический кризис не будет преодолён, спрос сжимающейся мировой промышленности на российский экспорт будет падать, а значит, Россия не получит достаточных доходов от нефти, газа, металлов и прочего сырья, в то время как импорт потребительских товаров надо будет чем-то оплачивать — скорее всего, накопленными резервами. (В такой ситуации оказался СССР, а затем Россия с середины 1980-х по начало 2000-х.) С учётом затрат на мегапроекты типа Олимпиады в Сочи в 2014 году и чемпионата мира по футболу в 2018 году эти резервы могут исчерпаться неожиданно быстро...
Резюме
1. Вечно жить не по средствам невозможно. Когда наступает момент истины, в современном финансовом мире, опутанном бесчисленными взаимосвязями и производными инструментами, срабатывает разрушительный эффект домино по всей цепочке.
2. Стремление к наживе ослабляет здравый смысл и осторожность, дополнительная прибыль провоцирует на неоправданный риск. В этом случае источником риска становятся сами профессиональные участники финансового рынка, вовлекающие в опасную зону своих клиентов и менее квалифицированных партнёров.
3. Самое страшное для финансовой системы — утрата доверия. Ни у одного банка нет возможности мгновенно расплатиться по своим обязательствам, далеко не все его активы можно быстро обратить в деньги. Даже здоровый банк можно обрушить, просто вызвав сомнение в его устойчивости. Чтобы финансовая система функционировала и выполняла свои обязательства, её участники должны непрерывно обмениваться ресурсами, давать друг другу кредиты, получать от клиентов вклады и выдавать им займы. Как только в этом процессе возникает пауза, наступает финансовый кризис, легко перерастающий в кризис экономический. Аналогия с необходимостью непрерывного кровообращения в организме вполне уместна.
4. В кризис легко войти, но очень сложно из него выйти. Хотя бы потому, что выход из кризиса — это всегда жертвы, а на это нужна политическая воля. Те власти, которые спровоцировали или допустили кризис, такой воли не имеют по определению и более того — будут сопротивляться замене себя на тех, кто такую волю готов проявить. Это занимает существенное время, пока необходимость жертв не станет очевидной для абсолютного большинства либо эти жертвы не будут принесены и так — при полном бездействии властей.
5. История учит, что к экономическому кризису ведут жизнь не по средствам и жажда наживы, а из него — политическая воля и готовность к жертвам. История показывает, что в кризисы мы легко входим, но с трудом выбираемся из них. Растут ли со временем шансы человечества на сокращение количества и продолжительности экономических кризисов, судите сами.
***
Свои вопросы и пожелания по темам, которые следовало бы осветить в этой рубрике, читатели могут направлять в редакцию по адресу: mail@nkj.ru, указав тему письма «Финансовая наука в нашей жизни».
Интернет-сайт Шена Бекасова: www.bekasov.ru
Читайте в любое время
