Герберт Уэллс о преподавании языков
Юрий Фролов
Знаменитый английский фантаст Герберт Уэллс трижды бывал в России, интересовался её народом, культурой и языком.
Знаменитый английский фантаст Герберт Уэллс трижды бывал в России, интересовался её народом, культурой и языком. В публицистической работе 1916 года «Что грядёт: прогноз положения дел после войны» он рассматривал политическую ситуацию, которая сложится в мире после окончания Великой войны, как тогда называли Первую мировую. Кое-что Уэллс предсказал верно (Германия будет побеждена, после чего в стране произойдёт революция), во многом ошибся (не предвидел революцию в России). Но нас в книге интересует в основном отношение Уэллса к русскому языку.
Дадим слово самому писателю.
«Если мы надеемся, что на основе теперешнего военного союза вырастет система постоянного взаимопонимания, которая приведёт к миру во всём мире, нам потребуется гораздо более прочная основа для интеллектуального обмена, чем существующая сейчас. Люди Запада должны ближе познакомиться с русским языком и с русской жизнью, а английский язык должен стать гораздо более доступным для иностранцев. Главное препятствие для француза или англичанина при изучении русского языка состоит в его трудном и вводящем в заблуждение алфавите; главное препятствие для тех, кто учит английский, это иррациональное написание слов».
Далее Уэллс посвящает абзац возможности упростить английское написание, приблизив его к произношению, чтобы облегчить иностранцам освоение языка (кстати, такую реформу предлагал и Бернард Шоу). «Но проблема становится более сложной и менее оптимистичной, когда мы переходим к русскому языку. Я специально интересовался преподаванием русского и убедился, что лишь очень немногие франко- или англоязычные люди смогут при нынешней системе обучения овладеть русским. Если мы, люди Запада, действительно хотим завязать прочные контакты с Россией, надо подойти к проблеме русского языка с творческой отвагой и в крупном масштабе».
«Творческая отвага», с его точки зрения, заключается в том, чтобы «начинать преподавание русского с латинских знаков фонетической транскрипции. Тогда он станет не более трудным для усвоения, чем, скажем, немецкий для француза. Только после того, как ученик сможет с некоторой свободой говорить, усвоит определённое количество слов, расхожих фраз, глагольных форм, тогда и только тогда его надо ознакомить с непривычным и сбивающим с толку визуальным обликом русских букв».
Уэллс приводит пример: написанное русскими буквами слово «сор» англичанин понимает как «коп» (полицейский), тогда как на самом деле оно читается «сор» (мусор). «Лучше было бы, — добавляет он, — если бы русский алфавит состоял из совершенно оригинальных букв, тогда англичанину или французу было бы легче его выучить».
Сам он признаётся, что перед визитом в Россию в 1914 году проработал само-учитель русского. «Ничто не застряло в моей памяти, кроме тех слов, которые были напечатаны латиницей».
Писатель заботился и о русских: чтобы облегчить им изучение английского, надо издавать английские книги, напечатанные русскими буквами. В свою очередь и англичанам надо предложить для чтения русские книги, переписанные латиницей.
Прошло почти сто лет с выхода этого сочинения Уэллса, но изучение иностранных языков по-прежнему начинают со знакомства с алфавитом. Вполне возможно, что советы Уэллса для тех иностранцев, кто хотел бы выучить русский, окажутся полезными, но не нашлось преподавателей, которые отважились бы испробовать непривычную методику.
Читайте в любое время
