Побеждают те, кто осваивает наукоёмкие продукты
Иван Бортник
Почему одни изобретения практически мгновенно завоёвывают мир, а другие так и остаются невостребованными?
У нас, в России, государство, быть может, идёт чуть дальше в поддержке следующих стадий инновационного процесса. Во всём мире венчурный бизнес частный, а у нас есть РВК — Российская венчурная компания, есть Роснано, и это государственные деньги. Как говорит руководитель РВК Игорь Рубенович Агамирзян, роль этих институтов развития — исправлять дефекты нашего рынка. Когда создавалась РВК, частный капитал в рискованные проекты просто не шёл. Сегодня в стране работает уже большой объём частного венчурного капитала и государственные компании могут понемногу отходить от прямой поддержки проектов.— А результаты как-то можно оценить? Ваш фонд существует уже больше 20 лет, Ассоциация инновационных регионов России — 5 лет…
— Вот у меня на столе — «Инновационный атлас». Это то, что фонд «натворил» за 20 лет. Открываем наугад: компания «Диаконт», выручка сейчас порядка 10 млрд рублей, производит роботизированные системы для контроля безопасности атомных электростанций, поставляет их за рубеж, в том числе в США. Роботы, о которых идёт речь, работают в горячей зоне реакторов, проводят инспекцию — не появились ли какие-то дефекты, трещинки и если появились, то могут прямо в горячей зоне микротрещинки заварить.
— У нас они тоже используются?
— Конечно. И таких известных, добившихся успеха компаний очень много. Например, «Тритон-ЭлектроникС» выпускает медицинское оборудование, «Диамех» — приборы для измерения вибраций, «Аргус-спектр» — системы пожарной и охранной сигнализации. Если подсчитать и сравнить, сколько денег мы им дали по грантам и сколько они теперь платят налогов в федеральный бюджет, то получится, что наши вложения давно окупились. Но это рисковая зона, и, конечно, не все выходят на миллиардные выручки. Ассоциация инновационных регионов России ведёт рейтинг «ТехУспех», куда попадают компании с оборотом от 100 млн рублей. Так вот, в этом рейтинге довольно много компаний, которые так или иначе имели дело с фондом. И всё же я сразу предупреждаю тех, кто к нам приходит: если можете не обращаться к государству — не обращайтесь. Потому что бюджетные средства — это постоянный контроль, часто избыточный, навязчивый. В законе о науке появилась наконец запись, что контролировать эффективность использования бюджетных средств, направляемых на инновационную деятельность, надо с учётом того, что эта деятельность является по своему характеру рисковой и в процессе её осуществления могут быть финансовые и технологические потери.
— А за судьбой тех, кому вы дали грант, а они не смогли ничего сделать, вы следите?
— Идеология фонда — помогать понемногу, но очень многим. Государство даёт через нас две тысячи грантов по программе «УМНИК», из них примерно 100—200 участников переходят на программу «СТАРТ». Следить за всеми, в разных регионах, — дело безнадёжное.
— Ваша экспансия в регионы тоже осознанная?
— Когда в 1994 году меня назначили директором фонда, я взял статистический справочник и посмотрел, как распределён научно-технический потенциал России. Инновации, хотим мы или не хотим, рождаются в основном там, где есть научно-технический потенциал. Его условно 50% в Центральном федеральном округе, 15% — в Северо-Западном, примерно по 7% — в Уральском и Сибирском федеральных округах, по 2% — в Южном и Дальневосточном федеральных округах. И мы решили с самого начала, что в центре будем оставлять не больше половины денег. На самом деле в регионы идёт примерно 66%. Процесс создания небольших инновационных компаний быстро пошёл в Свердловской области, в Белгородской, в новосибирском Академгородке. Как ни странно, в Москве дело шло чуть медленнее.
Статьи по теме
- Инженерные ноу-хау – со школьной скамьи
- «Газели» вышли на длинную дистанцию
- Развитие Сообщества Центров молодежного инновационного творчества обсудили в Москве.
- Спектр приёмов против пожаров и взломов
Читайте в любое время
