"РУССКИЙ" ЛОНДОН

С. РОМАНЮК.

В этом году отмечается 450-летие установления регулярных государственных и торговых отношений между Россией и Англией. На протяжении веков они претерпевали и взлеты и падения, но все время эти страны живо интересовались друг другом. По словам философа Николая Лосского, "политический климат в Англии, пользование правом убежища, сами хозяйственные ее успехи вызывали восхищение русских". Англомания в царской России служила средством выражения оппозиционного настроения. Для русских Англия была воплощением и свободы слова, и передовой технологии. Вспомните обращенные к Вяземскому пушкинские слова: "Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, англ. журналы... то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство". Многие русские путешественники обязательно посещали Лондон, одну из мировых столиц, и оставляли нам "свой Лондон". Один из постоянных авторов "Науки и жизни" представляет читателям "его Лондон", увиденный им в продолжение нескольких посещений и узнанный в результате поисков в архивах и библиотеках России и Англии. В дальнейшем он предполагает написать книгу о "русском" Лондоне.

Начало марта. Весенний день. В Москве еще снег, а в парках Лондона среди зелени травы бурно цветут нарциссы. Чистый, свежий воздух. Где же тот "туманный Альбион"? Нет ни намека на знаменитый smog (соединение двух слов: smoke - дым и fog - туман), туман, смешанный с выхлопными газами, с дымом из бесчисленных труб каминов, - непременный атрибут Лондона, образ которого веками складывался у нас. Если я рассказываю, что на улице в Люишеме, бывшем пригороде Лондона, рядом с Гринвичем, где я живу у моих друзей, в марте цветет магнолия, меня вежливо выслушивают, но в глазах я вижу плохо скрываемое недоверие.

Лондонские архитекторы и реставраторы пригласили меня побывать внутри знаменитого "Монумента", еще стоявшего в лесах, и подняться на его верхушку...

Просто "Монументом" (но с определенным артиклем the, что означает единственный в своем роде памятник, такой, о котором все знают) лондонцы прозвали колонну, возведенную в память самого разрушительного пожара, случившегося в XVII веке. Пожар уничтожил почти все, что находилось в Сити; по степени разрушений его можно сравнить только с немецкой бомбардировкой во время Второй мировой войны.

Ранним воскресным утром 2 сентября 1666 года Томас Фарренор, булочник, живший на Pudding Lane (Паддинг-лейн), не погасил огонь в своей печи. Пламя охватило весь дом и, раздуваемое сильным восточным ветром, перекинулось на соседние постройки. На следующий день огонь поглотил все Сити, а через три дня сгорели восемьдесят семь приходских церквей, тринадцать тысяч двести домов, Биржа, Таможня, собор св. Павла, четыреста улиц лежали в руинах и сто тысяч жителей остались бездомными, но, как ни удивительно, погибли только восемь человек.

Вот в память об этом пожаре архитектор Кристофер Рен воздвиг высокую, в 202 фута (почти 100 м), дорическую колонну, на вершине которой поставил урну с языками пламени. Высота колонны была выбрана такой, что если ее положить по направлению к Паддинг-лейн, то верхушка упрется точно в то место, где стояла булочная Томаса Фарренора. Ровно через 320 лет, в 1986 году, цех булочников решил принести извинения за произошедший пожар - "лучше поздно, чем никогда", писали тогда в лондонских газетах.

...В постаменте оказалась незаметная дверца, и мы стали подниматься по крутой лестнице, по 311 ступеням, на смотровую площадку. Оттуда открывался вид на лондонское Сити, город в городе. Мой проводник обратился ко мне:

- Я думаю, вам будет интересно взглянуть на то, что мы нашли совсем недавно.

- Что же?

- Погодите немного.

Примерно на середине лестницы мастера меняли секцию железных перил. Старые детали лежали рядом. Мой знакомый поднял небольшую полосу, повернул ее, и в косом падающем свете я увидел клеймо - изображение соболя.

- Что это? - спросил мой проводник.

- Вот удивительно: ведь так клеймилось русское железо демидовских заводов, - ответил я.

В центре столицы Британии, самой мощной промышленной державы мира в XVIII столетии, в одном из самых известных памятников Лондона использовалось русское железо. Почему же не британское? Ведь стране, казалось бы, хватало собственного железа. Но нет, в то время металлургия Англии переживала не лучшие времена - железо выплавлялось на древесном угле, а леса были почти все уже уничтожены. Россия производила в два с половиной раза больше железа, чем Англия, особенно славилось своим непревзойденным качеством демидовское железо. Вот поэтому во время ремонта "Монумента" и было использовано демидовское железо, честно проработавшее в Лондоне сотни лет.

Немногие знают о том, что в одном из лондонских архивов хранится автограф Пушкина. Это - лондонский городской архив, собравший документы муниципальных служб, и там автографу поэта из далекой северной страны, казалось бы, и места не должно быть.

Я узнал об этом из некоего архивного справочника, и в один из приездов в Лондон направился в архив Большого Лондона на Норт-хэмптон-роуд.

Если для работы в архивах России требуется предъявить письмо, где какая-либо организация ручается за будущего посетителя (как бы чего не вышло, ведь архивы до сравнительно недавнего времени курировало небезызвестное ведомство), то в Британии нужно просто прийти и выразить желание работать... и все.

И вот я, иностранец, получил право работать в архиве точно так же, как и британский подданный. На моем рабочем столе лежала большая книга с надписью на переплете "Letters" - "Письма", но под переплетом находились не только письма, но и самые разные документы: небольшие записочки, высказывания, отрывки из сочинений и конспектов - и все они замечательны тем, что их авторы - известные люди: Наполеон, Вольтер, Шатобриан, Шелли, мадам Сталь, Вордсворт, Вальтер Скотт, Талейран, Лафайет - словом, весь цвет политической и литературной Европы. В этом собрании автографов был вплетен и небольшой листок со стихотворением:

Блажен, кто знает
наслаждение
Глубоких мыслей
и стихов.
Кто наслаждение
прекрасным
В прекрасный
получил удел,
Певца восторг уразумел
Восторгом пламенным
и ясным.

Внизу стояла подпись: "АПушкинъ". Это был вариант известного стихотворного послания В. А. Жуковскому 1818 года.

Коллекция автографов принадлежала Саре Софии Фейн, жене Джорджа Вильерса, графа Джерси. Салон леди Сары Джерси в 1810-1840 годах считался одним из самых модных в столице Великобритании. По словам Байрона, очаровательная хозяйка салона, законодательница мод, была "самым настоящим тираном, который когда-либо правил модными шутами и заставлял их трясти своими шутовскими колпаками с колокольчиками". Портреты леди Джерси писали известнейшие художники Великобритании - Лоуренс, Ромни, Хоппнер; она послужила прототипом героинь двух романов популярного писателя и не менее известного политического деятеля Бенджамина Дизраеэли - "Сивилла, или Две нации" и "Конингсби, или Новое поколение".

Леди Джерси была близка к литературному миру и дружила с Байроном, который посещал ее дом, посвятил ей стихотворение, встречался у нее со многими литераторами. В числе немногих она поддерживала Байрона во время великосветского скандала, разразившегося после того, как его жена порвала с ним всякие отношения. Байрон часто встречался с леди Джерси и после своего отъезда из Англии. Множество известных представителей высшего света, политического и литературного мира часто посещали великолепный дом - Остерли-парк, доставшийся леди Саре Джерси от деда - банкира Роберта Чайлдса. Он сохранился и бережно поддерживается "Национальным трастом", добровольной организацией по охране исторических и архитектурных памятников Англии. Загородный дом, построенный в XVI столетии, приобрела семья банкиров Чайлдс и в конце XVIII века пригласила самого модного архитектора Англии Роберта Адама, который переделал его. Это один из самых последних сохранившихся выдающихся зданий неоклассического стиля в Англии.

Если принять во внимание интерес леди Сары Джерси к литературе и, в частности, ее дружбу с Байроном, то появление автографа Пушкина в ее коллекции выглядело вполне естественным (в Англии Пушкина называли "русским Байроном"), а то, что сборник автографов оказался в муниципальном архиве Лондона, то таково было желание нынешнего графа Джерси. Как он сообщил мне, остальная часть богатого архива будет также передана в Лондон, и не исключено, что там могут находиться любопытные документы, освещающие историю пушкинского автографа. Для дальнейшей работы необходимо опять оказаться на Нортхэмптон-роуд, однако никто не поддержал такие исследования...

Контакты России и Англии отнюдь не исчерпываются приведенными примерами.

Находясь в Лондоне, русский может вспомнить многое, да не только вспомнить, но и посетить те места, где когда-то бывали россияне: дворцы в бывших пригородах Лондона - Ричмонд и Гринвич, куда королева Елизавета приглашала русских послов, принимая их в саду. Они потом с обидой сообщали в Москву, что королева беседовала с ними в "огороде", королева же оправдывалась - не в огороде, а в саду, где цветут розы (о чем в Московии и не слыхивали); Дептфорд, где жил Петр Первый под именем десятника Петра Михайлова и ездил оттуда на ближние верфи, постигая искусство корабельной архитектуры. Он говорил, что "английский остров лучший, красивейший и счастливейший из всего света". Лондонский район Воксхолл на правом берегу Темзы, где находился одноименный сад, дал имя "Воксалу", славившемуся в Москве (он находился на юго-востоке, в районе нынешнего Большого Факельного переулка) своими увеселениями. 14-летний Пушкин писал:

Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах,
Легким зефиром летал.

В Лондоне есть немало улиц и площадей, имена которых напрямую связаны с Россией: Moscow Road, Petersburg Place, Russian Row, Woronzow Road. Последнюю назвали в честь представителя русского двора в Великобритании, графа Семена Романовича Воронцова, с 1785 по 1806 год (более двадцати лет!) блестяще исполнявшего свои обязанности. Ему принадлежит заслуга предотвращения войны между Россией и Британией, когда последняя, верная принципу европейского равновесия, намеревалась остановить Россию в ее борьбе с Турцией. Тогда он повел настоящую пропагандистскую борьбу с правительством, поддерживал деятелей оппозиции, выступал в газетах, издавал брошюры, убеждая в том, что война в России будет чрезвычайно невыгодна Британии, и добился успеха.

После отставки Семен Воронцов остался в Британии вместе с дочерью, вышедшей замуж за лорда Пемброка, и скончался в Лондоне. Его похоронили в церкви Мэри-ле-боун, а улицу Мэнсфилд, где он жил, назвали его именем, недавно на ней открыли мемориальную доску. Рядом, на улице St.John's Wood (Сент-Джонс Вуд), сохранились до нашего времени дома для бедных, построенные на деньги, пожертвованные церкви Мэри-ле-боун графом Воронцовым. Теперь уже отнюдь не бедные живут в этих домах: в них удобные и дорогие квартиры.

Улица Russian Row получила название после войн с Наполеоном, когда Россия и русский император были у всех на слуху. В 1814 году Александр I прибыл в Великобританию под восторженные возгласы многотысячной толпы, приветствовавшей победителя. Он остановился в роскошной гостинице в центре города, на улице Пикадилли, но король, принимавший дорогого гостя, неоднократно предлагал Александру переехать во дворец, однако тот и слышать об этом не хотел. Причина? Оказывается, гостиница была оборудована новомодными, еще нигде не виданными ватерклозетами...

Александр I посетил британский парламент и настолько увлекся политическими порядками, что как-то, беседуя с представителями партии вигов о пользе оппозиции, конечно "честной и благонамеренной", обещал позаботиться о создании в России "un foyer d'opposition" (центра оппозиции). По возвращении в родные пенаты это обещание конечно же было прочно забыто.

В XIX веке все русские монархи посещали Лондон. Николай I, вступивший на трон после брата, посетил Британию, будучи еще великим князем, и произвел там глубокое впечатление на английских дам своей красотой. Уже став императором, он находился в Лондоне в 1843 году по приглашению королевы Виктории.

Наследник престола, будущий император Александр II побывал в Лондоне в 1839 году. Его отцу передали депешу, в которой сообщалось, что пребывание сына в Англии небезопасно, ибо в Лондоне много изгнанников из Польши, оккупированной Российской империей. "Я дважды прочитал эту депешу, - рассказывал впоследствии Николай I. - Мое первое движение было отменить поездку в Англию, хотя я и считал ее крайне полезною. Но, поразмыслив, я вознес мысль мою к Богу, и тайный голос мне сказал: "Александру не грозит опасность; я возвращу тебе его здравым и невредимым". Тогда император сказал шефу жандармов Орлову: "Я полагаюсь на тебя и на провидение. Наследник поедет в Англию". Представляю себе настроение Орлова - ему уж не приходилось полагаться на провидение...

И визит прошел без сучка и задоринки. Наследника принимали очень гостеприимно, а русская компания отпраздновала его приезд в таверне под названием "London Tavern", где присутствовал и премьер-министр лорд Мельбурн. Таверны, вмещавшей 355 гостей, уже не существует: она находилась в Сити, на улице Bishopsgate (Бишопс-гейт). Во время визита в Лондон Александр II высказал замечательную мысль, которая получила воплощение только сейчас, спустя более чем столетие: он надеется, что европейские правительства соединятся между собою для сохранения мира на материке Европы.

Лондон видел не только монархов, но и тех, кто боролся с ними. Следуя давним традициям защиты инакомыслящих, англичане не выдавали их и позволяли жить в Великобритании. Относительно России это началось еще в XVII веке, когда молодые люди, посланные Борисом Годуновым для учения за границу, все как один отказались возвращаться, найдя себе работу и убоявшись преследований на родине. На неоднократные требования московских послов представить им "позадавневших" и "навыкших" новых обычаев русских юношей английские "думные люди" отвечали, что король не может их выдать, так как это "ляжет на его королевской душе".

Самым известным русским изгнанником, получившим приют в Великобритании, был Александр Иванович Герцен, приехавший туда 24 августа 1852 года. Он не предполагал, что проживет там 12 лет - до 21 ноября 1864 года. "С уважением, с истинным уважением поставил я ногу на английскую землю", - пишет Герцен. На английской земле осуществился самый важный его замысел - основать вольную типографию, которая доносила бы в Россию живой голос изгнанника.

Герцен жил в Лондоне, много раз меняя адреса. По одному из них сохранился красивый особняк Orsett House (Орсет-хаус), куда он переехал в ноябре 1860 года, прожил почти три года и где побывало множество русских гостей. Теперь вокруг - автомобильные магистрали и путепроводы, но, правда, совсем недалеко отсюда "Little Venice" - "маленькая Венеция", как ее назвал Байрон, очаровательный лондонский уголок вокруг каналов. Казалось бы, кого могут сейчас интересовать судьбы русской эмиграции, как, к сожалению, почти никого не занимает сейчас в России имя Герцена, но в Британии интерес к знаменитому русскому революционеру, писателю, мыслителю не затих - совсем недавно в Лондоне состоялись представления трех пьес известного драматурга Тома Стоппарда, посвященных Герцену и его окружению: "Путешествие", "Кораблекрушение" и "Спасение", которые пользовались большим успехом.

Великобритания приютила и другого знаменитого революционера - князя Петра Александровича Кропоткина, крупного ученого и теоретика анархизма. В 1876 году ему удался дерзкий побег из русской тюрьмы, и он много лет прожил в Лондоне.

В 1903 году английское правительство разрешило приехать в Лондон делегатам знаменательного Второго съезда РСДРП, на котором была образована партия большевиков, пришедшая в России к власти через пятнадцать лет. Как писал один из делегатов, англичане руководствовались законом, запрещавшим "высадку на Британские острова только сумасшедшим, идиотам, больным заразными болезнями или осужденным за мошенничество к тюремному заключению", но правительство и не предполагало, что приехавшие могут принести больше вреда, чем перечисленные категории...

С победой большевиков русская колония в Британии стала совсем другой. В ней был представлен чуть ли не весь спектр политических партий и течений царской России: аристократы, монархисты, бывшие государственные деятели - министр народного просвещения П. Н. Игнатьев, министр финансов П. Л. Барк, министр иностранных дел М. И. Терещенко, либералы, в особенности деятели конституционно-демократической партии, среди которых много англофилов, таких, как В. Д. Набоков, П. Н. Милюков, А. В. Тыркова-Вильямс, эсеров и меньшевиков. После разгрома Белой армии в Британии оказались тысячи русских солдат и офицеров.

Большую роль в жизни русских играла церковь. Недалеко от знаменитого универмага "Harrods", на улице Ennismore Gardens (Эннисмор-гарденс), находится кафедральный храм Сурожской епархии Московского патриархата, освященный во имя Богоматери и Всех Святых. Здание ее, построенное в 1849 году по образцу базилики XI века в городе Верона в Северной Италии и принадлежавшее англиканской церкви Всех Святых, в 1956 году передано русской православной общине. Богослужения в церкви отправляются как на русском, так и на английском языке - ведь более двух третей прихожан англичане. Главой епархии является известный проповедник митрополит Антоний, старейший иерарх православной Русской церкви, проповеди которого, передаваемые Британской радиовещательной корпорацией (ВВС), с трудом пробивались в СССР через глушители.

Ныне русская колония совершенно не похожа на ту, которая была в Лондоне в XIX и XX столетиях, ушли в историю невозвращенцы, революционеры, диссиденты, изгнанники... Многие работают, еще большее число учится, в Лондоне издаются русские газеты, активно действуют самые разные общества и даже выпекается русский хлеб...


На Трафальгарской площади возвышается колонна Нельсона - излюбленное место встреч лондонцев и туристов.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Вид на
Судебные здания (Royal Courts of Justice) на улице Стрэнд, одной из главных улиц центра Лондона, название которой переводится
Лондонская "маленькая Венеция", живописный район на севере города.
Единственный дом в Лондоне (двухэтажный), проект которого принадлежит архитектору Вильяму Валькоту, автору московского
Улица в фешенебельном районе Белгравиа, на юго-западе Лондона.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Церковь св. Мартина, что в Полях, на Трафальгарской площади, построена в 1726 году архитектором Джеймсом Гиббсом. Во время Второй мировой войны ее подвалы служили бомбоубежищем. Сейчас в церкви часто даются концерты.
Собор св. Павла
Здание на Chatam Place (площадь Чатам), где почти сто лет (с 1820-х по 1924 год) находилось российское императорское посольство.
Дом в Бромли (6 Crescent Road, Bromley), пригороде Лондона, где в конце XIX века жил П. А. Кропоткин.
В 1855 году А. И. Герцен нанял в Ричмонде небольшой дом Cholmondeley Lodge (Чомли Лодж). Дом не сохранился, однако можно думать, что эта аллея недалеко от места, где стоял дом, помнит Герцена.

 

Читайте в любое время

Портал журнала «Наука и жизнь» использует файлы cookie и рекомендательные технологии. Продолжая пользоваться порталом, вы соглашаетесь с хранением и использованием порталом и партнёрскими сайтами файлов cookie и рекомендательных технологий на вашем устройстве. Подробнее

Товар добавлен в корзину

Оформить заказ

или продолжить покупки