Профессор Григорий Кабатянский: научно-техническая революция нам не грозит
Доктор физико-математических наук Григорий Кабатянский
Минуло столетие со дня рождения «отца цифровой эры» американского учёного Клода Шеннона.
— Смартфоны прошли много превращений, прежде чем стали смартфонами.
— Да. В середине 1990-х я жил в Штатах, и там уже были первые компании, которые занимались мобильной телефонией. Тем не менее все считали, что будущее за спутниковой связью. Оказалось наоборот: спутниковая связь существует, но в некой нише. Если вы плывёте на яхте и вам нужна связь, то потребуется спутник, поскольку в океане нет мачты GSM. Но тогда были проекты покрыть спутниковой связью весь земной шар, чтобы всё человечество могло говорить друг с другом через спутник. Это можно сделать, но будет дорого и неэффективно.
Первые мобильные телефоны сами по себе весили килограмма полтора, стоили десяток тысяч долларов, да и ежемесячный тарифный план — не одну сотню долларов. Думали: кто этим будет пользоваться?! А дальше произошла обычная вещь — улучшились технические характеристики, и число подписчиков из тысяч превратилось в десятки тысяч, а затем сотни тысяч, что привело к изменению масштаба ценообразования, а это, в свою очередь, к массовому потребителю. Вот тогда множество компаний стали этим заниматься, и сегодня мы не представляем свою жизнь без мобильного телефона.
Мы все помним фильм «Матрица» и телефон Nokia, с которым ходит герой. Этим телефоном можно пользоваться и сейчас, и он по-прежнему будет работать, что удивительно. Но молодёжь с такими уже не пойдёт. Маленький экран, не сенсорный, нет интернета. Мысль о том, что интернет будет в телефоне, тоже казалась противоестественной — телефон он и есть телефон.
— Расширение функциональности кажется безграничным…
— Вы знаете, нет. Есть и тупики. Вот пейджер — типичный пример тупика. Пейджеры закончились, их нет. Казалось бы, вроде всё то же самое — передаёт в цифровом виде информацию. Но недостаток функциональности, отсутствие голоса быстро превратили его в динозавра.
— Вы любите мечтать о будущем?
— Знаете, в 2001 году я жил в Париже. Это был год нового столетия. В мэрии города проводилась выставка картин 1900 года. Организаторы хотели показать, каким художники того времени видели Париж через сто лет. Было очень мило. Например, такая картина: на балкончике стоит красивая дама в одежде 1900-х годов, а к ней на биплане подлетает почтальон и подаёт ей конверт.
В то время думали, что в XXI веке главной проблемой города будет проблема вывоза навоза. Они посчитали количество конок, которые понадобятся в будущем, и ужаснулись: как это всё убирать? Где теперь эти конки, где навоз?
— Как у Кира Булычёва герой из будущего ходил «видеофонить на станцию»…
— Есть разный класс фантастики. Если вспомнить Рэя Брэдбери, который совершенно не был учёным, но был, очевидно, провозвестником, в его книге «451 градус по Фаренгейту» жена главного героя ходит с «ракушками» и всё время слушает музыку. Это же плейер! Она сидит на транквилизаторах, по-современному говоря, появление таких лекарств легко было предугадать. Но из-за чего у них возникает конфликт в семье? Оказывается, герой не купил жене четвёртую «стену». У неё есть комната, на трёх стенах которой она смотрит мыльную оперу, причём интерактивную. Она входит в эту комнату и там живёт. Это прекрасное попадание! Поэтому, если отталкиваться от социальных вещей, можно легко предсказать и технические вещи. Брэдбери не просто предсказал телевизор во всю стену, он предсказал интерактивное ТВ.
— Как дальше будут развиваться самые любимые наши технологии? Может быть, смартфон окажется вмонтирован в человеческий глаз?
— Нет, надо исходить не из того, что можно сделать, а из того, чего общество захочет. Как ни странно, произошедшие огромные футуристические достижения не меняют жизнь человека коренным образом. Существенно изменилась только скорость передачи информации, как, впрочем, и скорость передвижения самого человека. Но человеку по-прежнему нужно жильё — и это является основным в его жизни, практически во всех странах мира.
— Так же, как и с едой. Специалисты по питанию считают, что при всех новейших технологиях, позволяющих получать питание из таблетки, из пластыря, из порошка, самой популярной пищей всё равно останется традиционная.
— Не могу согласиться. Если завтра появится неорганическая еда, которая будет консервировать человеческий организм, потребляя которую, человек начнёт стареть в 10 раз медленнее, то люди плюнут на еду! Они будут есть порошки-таблетки и раз в неделю позволять себе буженинку. Вкусное и вредное… Но я не верю в появление таких таблеток.
— На что же мы будем ориентированы через 100 лет?
— Основные вложения в современном развитом обществе это уже не космос, и даже не оборона. Это здоровье. Сытая часть человечества больше всего интересуется здоровьем. Люди в среднем живут всё дольше, а рабочих мест всё меньше. И поэтому бoльшая часть человечества в ближайшем будущем окажется без работы. С работой останутся только незаменимые — сантехники и учёные. Всё остальное уйдёт. Такси без человека уже существует, и так будет везде. На самом деле мы это уже видим, просто оно не касается нас напрямую. Зайдите на любой завод, который производит автомобили. Люди там как придаток, почти всё штампуют и собирают автоматы. Метро в Дубае (ОАЭ) — это огромные две ветки, с большим количеством станций. Там нет машиниста! И ничего — люди привыкают. Войти в самолёт без пилота мы, наверное, побоимся, а в метро — уже нет.
— Может ли новый уровень прогресса наступить неожиданно быстро?
— Думаю, что нет. Потому что мы живём в эпоху «медленных скачков». Например, если в авиации сравнить Ту-154, который начал летать в конце 1960-х и уже 20 лет как не выпускается, и, скажем, аэробус А-320, который «моложе» на 20 лет и выпускается до сих пор, то они отличаются, но не принципиально, а скорость у Ту-154 даже больше. Также и автомобили. Ретро-кары, которым по 50—70 лет, тоже ездят. И хорошо ездят. Но у них нет автоматической коробки передач. Нет других улучшений, которые привносят в человеческую жизнь комфорт. Вообще, я думаю, человечество всё больше и больше будет стремиться к комфорту. Но принципиально мало что меняется. Научно-технической революции я не жду — почвы для неё не вижу, а вот эволюция будет. Собственно, как с мобильными телефонами. Их появление не связано с тем, что мы что-то новое открыли. Это продукт эволюции.
— Быстрой эволюции!
— Быстрой, да. Потому что здесь огромные деньги. И чем больше денег, чем больше рынок, тем быстрее идёт эволюция.
***
Мышь Шеннона
После создания эпохальных работ по теории информации обычный человек потратил бы остаток жизни на возделывание открытого им поля. Но Шеннон забросил теорию информации, переключился на вычислительные машины и в определённой степени на человеческий разум. В частности, в 1950 году он написал одну из первых статей по программированию компьютера для игры в шахматы. В том же 1950-м году он создал, пожалуй, самый известный свой робот — механическую мышь, которая могла находить и запоминать путь в лабиринте. Шеннон назвал её Тесеем, в честь древнегреческого героя, победившего Минотавра в лабиринте, откуда затем сумел выбраться. Это было первое в мире самообучающееся искусственное устройство.
Мышь Шеннона представляла собой постоянный магнит в деревянном корпусе с проводящими усиками, поставленном на колесики. Перемещалась она по лабиринту из 25 квадратов, разделённых произвольным образом подвижными алюминиевыми перегородками. Под полом лабиринта была схема из нескольких десятков электромеханических реле, управлявшая мышью посредством электромагнитов. Когда мышь натыкалась на стенки, она замыкала усиками их контакты. По заданному алгоритму мышь находила выход из лабиринта, а схема запоминала её путь. В следующий раз мышь уже не блуждала. Её можно было разместить в любом месте, где она уже была, и она шла непосредственно к цели. Когда мышь помещали на незнакомой территории, механизм начинал поиск уже известного местоположения.
О Тесее сняли короткометражный фильм, и Шеннон обрёл звёздную славу. А аналогичные устройства до сих пор рассматривают как часть программ создания самообучающихся машин.
Читайте в любое время
