Читателям старшего поколения хорошо известно имя автора этой рецензии. На протяжении тридцати лет на страницах газеты "Правда" периодически появлялись репортажи из разных стран специального корреспондента Томаса Колесниченко (1930-2003 гг.).

Заметка в журнале "Наука и жизнь" стала последней его публикацией. Профессор Московского университета Константин Левыкин написал необычную книгу ("Деревня Левыкино и ее обитатели". - М., 2002). Ее трудно классифицировать. Автор, будучи историком, еще в первой главе книги обещает добросовестное, основанное на фактах исследование своей родословной с самых ее корней и возвращение из тьмы веков следов "материальной культуры", то есть деревенского быта. Вот что он пишет про свою "неприметную и неказистую" деревеньку Левыкино: "Жили в ней люди, как все, трудились, как все, и рождались и умирали тоже одинаково. Но как-то однажды, когда я уже стал историком по профессии, некоторые ее атрибуты, сохранившиеся в обиходных названиях мест, деревенских угодий, в определениях обычаев, зазвучали для меня языком далекого исторического времени. Густые орешниковые заросли за деревней назывались у нас засекой (преграда из срубленных и наваленных деревьев), а поляна между засекой и краем деревни - лазами. А орешниковые кусты на задах деревни звались колычками. И тогда я уже стал понимать, что возникновение деревни в далеком прошлом было неслучайным в истории не только наших мест, но и в истории государства российского и ей была в ней назначена своя роль. Она всю жизнь стояла на древней оборонительной черте Московского государства".

Но пусть простит меня историк Левыкин - обстоятельного, дотошного, хронологического исследования о его деревне (в 1634 году она уже стояла там, где в XX веке родился он) не получилось. Да и автор с легкостью ушел от "бытописательства". В этом смысле историкам, изучающим быт и катаклизмы российской глубинки с XVI века, не повезло. Зато повезло будущим историкам, которые будут изучать наше время. Я не знаю, сколько к тем годам останется вещественных "источников". Но если им попадется под руку книга Левыкина, значит, им повезло. У них в руках окажется бесценный источник - отображение (как сегодня сказали бы, сканирование) бессмертной души русского народа.

Дело в том, что писатель Левыкин увел историка Левыкина от заданной темы. Он поселил в книге обитателей деревни, свою родню. И произошло чудо, почти по Чехову (помните, в "Чайке" - луна и осколок бутылки), когда деталь создает всю полноту картины. Левыкины, Ушаковы, тетя Дуня, дядя Федот с крейсера "Капитан Юрасовский", тети, дяди, зятья, братья и все другие - всех их коснулась волшебная палочка писателя, и они стали живыми людьми, каждый со своей неповторимой судьбой. Автор (вот где пригодилась скрупулезность историка) рассказал о каждом из них так, что сделал их близкими читателю, показал их внутреннюю красоту. А в целом раскрывается душа народа, народа России середины XX века, переживающего тяготы лихолетья. Обо всех этих людях написаны законченные новеллы, немного старомодные, с назидательным уклоном. Это еще больше привлекает к героям книги, вызывает щемящее чувство сострадания, а где и горечь за поруганную Родину.

Все время хочется цитировать текст книги. Еще раз повторюсь: Левыкин мыслит образами, как писатель. Зная его много лет, я не предполагал в нем этого. Но посудите сами - вот как автор пишет о груше, обыкновенной русской груше из "дяди Федотова сада": "Нет теперь в русских садах груш с названиями: бергамот, дуля, краснобочка, бессемянка, и вкус их по памяти уж невозможно описать. Созревший плод бергамота падал на землю, и тонкая его кожица лопалась, обнажая нежную, душистую и сахаристую мякоть. Она таяла во рту. Тонковетка была необыкновенно красива: на длинной тонкой плодоножке она имела классическую форму груши, один бок которой был нежно-кремовым, а другой - нежно-розовым. А бессемянка была сплошного зеленого цвета. Когда ее снимали с дерева, она была тверда как камень, и не была съедобной. Но стоило ей какое-то время полежать в рядках, переложенных соломой, она становилась прозрачно-кремовой, душистой, и ее можно было не жевать. Она просто таяла во рту, как тает вкусное фруктовое мороженое".

Левыкин-писатель подарил нам настоящую литературу. Левыкин-историк воздвиг памятник своему роду. И пусть их осталось мало (особенно Ушаковых). Они были и будут. На благо России, которую защищал Константин Левыкин с ноября 1941 года. А после войны участвовал в Параде Победы. И пока есть Левыкины, будет жить и сама Россия. А те, кто уходит (посмотрите обложку книги), наподобие солдат, превратившихся в белых журавлей, поднимаются к облакам, незримо оставаясь с нами, согревая наши сердца вечным светом.

Наука и жизнь // Иллюстрации

№10, 2003