Точное,  или, как говорят психиатры, адекватное, отражение постоянно меняющейся обстановки — непременное условие успешного выполнения космонавтами полетного задания и, конечно, безопасности полета.

Точное, или, как говорят психиатры, адекватное, отражение постоянно меняющейся обстановки — непременное условие успешного выполнения космонавтами полетного задания и, конечно, безопасности полета. Авиационная практика знает немало летных происшествий, случавшихся именно из-за того, что пилот вдруг начинал воспринимать действительность иллюзорно. Зарубежные ученые Кларк, Грейбил и Саймонc, изучавшие поведение пилотов, летающих на одноместных высотных самолетах и воздушных шарах, описали «чувство оторванности от Земли», сопровождающееся подчас слуховыми и зрительными галлюцинациями.

Галлюцинация — это ложное восприятие зрительных, слуховых, осязательных образов, возникающее без конкретного внешнего раздражителя, но человек принимает эти образы за реальность. Галлюцинации носят характер полной ясности, конкретности, производят на человека впечатление живой действительности и вызывают соответствующие реакции поведения: больные отвечают на голоса, защищаются от грозящей опасности, сами переходят от защиты к нападению и т. д. Это — тяжелое психическое нарушение.

Появление галлюцинаций у летчиков американские ученые (уже названные нами) объясняют однообразием и монотонностью впечатлений, отсутствием достаточного притока внешних раздражителей, падающих на органы чувств. Но ведь и одним из факторов космического полета также является относительная ограниченность раздражителей, воздействующих на сенсорную сферу космонавтов. Естественно поэтому, что в период подготовки человека к космическим полетам большое внимание было уделено изучению его поведения в условиях изоляции, когда количество чувствительных раздражителей весьма ограниченно.

Многочисленные опыты с различными искусственными условиями изоляции были поставлены на испытателях американскими учеными. В одной серии опытов испытуемых для наибольшей их изоляции от внешних раздражителей помещали в звуконепроницаемые камеры, на глаза надевали очки, рассеивающие свет, на уши — аудифоны, не позволяющие слышать даже собственную речь, на руки — перчатки (футляры), исключающие осязательные восприятий. В другой серии опытов испытуемые продолжительный срок находились в макетах космических кораблей.

Во время таких опытов, как сообщают исследователи, человек терял чувство времени, им овладевало беспокойство, а у некоторых даже нарушалась психическая деятельность, появлялись галлюцинации.

Данные американских ученых о том, что в условиях ограничения раздражителей и у здоровых людей могут развиться тяжелые психические заболевания, вызвали у советских ученых большую настороженность при подготовке человека к первым космическим полетам. Это и понятно. Если заранее было известно, что первые космонавты будут летать на одноместных космических кораблях, то, исходя из данных американских исследований, у них можно было ожидать появления галлюцинаций, которые, в свою очередь, могли бы повести к осложнениям в полете.

Итак, этот вопрос нуждался в тщательном научно-экспериментальном изучении, явление галлюцинации известно уже давно и есть большая клиническая литература, посвященная ему, но далеко не все еще ясно в самой природе галлюцинаций. В частности, до сих пор существуют две как бы взаимоисключающие друг друга теории происхождения галлюцинаций. По одной из них, галлюцинация — это неадекватно яркое и не поддающееся контролю представление; по второй — галлюцинация условнорефлекторна, то есть вызывается каким-либо неправильно воспринятым «подсознательным раздражителем».

Сурдокамерные испытания с длительной изоляцией, которые проводились у нас в стране, ставили перед собой две цели: изучить природу психических нарушений, возникающих при длительном одиночестве, с тем чтобы создать эффективные средства борьбы с ними, а с другой стороны, экспериментально-психологически изучить механизмы начальных стадий развития психических заболеваний.

Исследования проводились в сурдокамере, в которой все было приспособлено для звуковой и световой изоляции. В течение 10—15 суток испытанию нервно-психической устойчивости подвергались практически здоровые люди в возрасте от 20 до 30 лет. Во время опыта испытуемым задавалась определенная программа деятельности, занимающая в общей сложности 4 часа в сутки, В ходе эксперимента врачи изучали работоспособность, динамику физиологических и психических функций, сон при различных режимах работы и отдыха. Биотоки мозга и другие функции организма регистрировались. За испытуемыми постоянно наблюдали с помощью телевидения. В камере были установлены чувствительные микрофоны. По окончании каждого эксперимента проводился его разбор, на котором испытуемый делал доклад по специально разработанной схеме.

В условиях изоляции в сурдокамере мы наблюдали испытуемого С-ва. В камеру частично и приглушенно (в целях исследования) передавались различные звуки. Испытуемый должен был в форме репортажа сообщать обо всем услышанном. Форма репортажа позволяла сразу же сопоставлять воспринятое испытуемым с истинными раздражителями. И вот что выявилось: в тех случаях, когда С-ев по ситуации был осведомлен о том, что происходит вне его камеры, он достаточно точно воспринимал шумы и разговоры в аппаратной. Когда же обстоятельства опыта ему были неясны, он воспринимал подаваемые звуковые сигналы ошибочно. Он неправильно понимал смысл разговора, не узнавал голоса, а шум работающего электромотора в аппаратной однажды воспринял как еле слышную ему магнитофонную запись Робертино Лоретти. В реальности воспринятого С-ев был твердо убежден. Только уже после опыта, на разборе, представив ему доказательства, нам удалось наконец разубедить его.

Эта форма обмана чувств была отнесена нами к иллюзиям, вызываемым неправильным узнаванием раздражителей, информативность которых недостаточна для их узнавания. И как это ни странно на первый взгляд, но правильной оценке данного явления способствовал метод простого репортажа, предложенный испытуемому. Без репортажа обманы чувств С-ева не были бы вскрыты или могли бы быть классифицированы нами как галлюцинации.

Но вернемся к иллюзиям. Американский космонавт Гордон Купер сообщил, что с космического корабля он видел невооруженным глазом на Тибете дома и другие строения. Но, как известно, разрешающая способность глаза человека не позволяет ему различать подобные предметы с такой высоты. По нашему мнению, этот случай с Купером следует отнести к иллюзиям узнавания, обусловленным недостаточной полнотой поступаемой в мозг информации.

Ложное узнавание может и не доходить до степени иллюзий, а выступать как одна из наиболее вероятных гипотез для объяснения непонятных для испытуемого раздражителей. Так, например, один из наших испытуемых, ощутив толчки по амортизирующей системе сурдокамеры, которые были вызваны земляными работами вблизи лабораторного здания, подумал, что в соседних комнатах веселятся, танцуют, но уверенности в правильности своего объяснения у него не было.

Следовательно, иллюзии сами по себе еще не являются признаком психического заболевания. Иллюзии возникают и у здоровых людей, особенно тогда, когда что-то мешает отчетливому восприятию зрительных и слуховых образов, например, плохое освещение. Большое значение здесь имеет психическое состояние человека — утомление, рассеянность, состояние ожидания или страха. Так, люди боязливые часто испытывают страх по ночам, особенно в одиночестве, им что-то мерещится.

При разборе одного из экспериментов испытуемый Т-ких сообщил, что на десятые сутки у него появилось странное и непонятное ощущение: ему начало казаться, что в камере, позади его кресла, кто-то есть. Т-ких не мог ответить, кто это был — мужчина или женщина, старик или ребенок. Его восприятие не опиралось на зрительные или слуховые ощущения, и, кроме того, сам-то он твердо был убежден, что в камере никого, кроме него, нет. Но тем не менее не мог отделаться от этого неприятного и необычного чувства. Испытуемый также отметил, что состояние у него в этот день было напряженным, и в часы, не регламентированные программой, он не мог найти себе занятия, (Это сообщение о нервном напряжении подтверждалось физиологическими записями и наблюдениями за Т-ких в это время.)

Так как же объяснить появление столь странных ощущений у Т-ких? Мы считаем, что они были вызваны обострением кожной чувствительности к изменениям давления и температуры воздуха (это естественно в условиях длительной изоляции). Источником ощущений, послуживших основой иллюзии, в данном случае мог стать поток воздуха от вентиляционной системы сурдокамеры, находившейся за креслом испытуемого. Незначительные изменения давления и температуры воздуха, ранее не доходившие до сознания, теперь, в условиях крайне скудного количества раздражителей, когда чувствительность человека обострилась, стали восприниматься, но осознавались неправильно, как присутствие постороннего человека.

Подтверждением этой нашей гипотезы могут служить описания феномена «присутствия» у одного слепого. У него, как и у многих слепых, были великолепно развиты слух и тактильное чувство. Он мог по признакам, непонятным для остальных, определять появление и приближение человека. Этими признаками, как выяснилось, были незначительные, не ощутимые для других изменения давления воздуха.

Но вернемся к нашим экспериментам. Во время одного из опытов дежурный врач по ошибке включил свет через 20 минут после отбоя. Испытуемый П-ов а своем утреннем отчетном сообщении доложил об этом. А через три дня он вновь доложил о несвоевременном включении света в предшествующую ночь, в то время как на самом деле свет не включали. Этот случай мы объяснили сновидением, которое П-ов принял за реальность.

Человек и в обычной обстановке подчас путает свои сновидения с событиями действительными. Но здесь он все же может выяснить, приснился ли ему сон или же действительно что-то произошло, расспросив об этом друзей, знакомых. В условиях же изоляции вероятность спутать сновидение с реальными событиями (конечно, при условии, что сон рисует события не фантастические, а обычные) возрастает, так как у человека нет возможности проверить свои сомнения, если они даже у него и появятся.

Подтверждением этого может служить запись, сделанная в дневнике испытуемым К-вым: «Во время записи физиологических функций 24 декабря в 13 часов 30 минут, кажется, уснул. Потом увидел, что вошел Эдик. Так ли это? Вторник — дежурство врача Ростислава Борисовича. Я тут же попросил по радиопереговорному устройству передать привет Эдику… Это для того, чтобы затем проверить себя».

Анализируя записи в дневнике после окончания опыта, установили, что в этот день Эдика не было в лаборатории. А на записи биотоков головного мозга в указанное в дневнике время в течение 7 минут типичная картина сна.

Советским ученым В. И. Мясниковым описано появление очень ярких, образных зрительных и слуховых представлений у человека, долго находившегося в изоляции и без определенной деятельности. В своих экспериментах мы также встретились с этим феноменом. Ассоциативно возникшие представления достигали такой убедительности, что по яркости могли сравниться с реальными раздражителями. Но испытуемые знали, что эти образы — плод их воображения, и в любой момент они могли избавиться от них.

Подобные представления относятся к категории эйдетических. Зрительный эйдетизм обычно свойствен детям. Ведь они подчас не только мысленно рисуют себе те или иные картины, но словно бы видят то, о чем думают. Так, один мальчик говорит: «Подумаю и вижу наружу». Но это свойство, как правило, исчезает с возрастом. Оно сохраняется обычно у людей, которые относятся к так называемым художественным натурам. Так, А. Н. Толстой о своих литературных героях говорил: «Я физически видел их». Классик русской литературы И. А. Гончаров писал: «Лица не дают покоя, пристают — позируют в сценах, я слышу отрывки их разговоров, и мне часто казалось, прости господи, что я это не выдумываю, а что все это носится в воздухе около меня и мне только надо смотреть и вдумываться». Известно, что Гете мог видеть перед собой расцветающие одна за другой розы, обладающие живостью и яркостью действительно цветущих и пахнущих роз.

Однако степень психического влияния эйдетических представлений бывает настолько сильной, что вынуждает подчас бороться с этим. У Бетховена, например, музыкальные образы заявляли о себе так настойчиво, что великий композитор должен был прибегать к ушату с холодной водой. А сказочник Гофман, чтобы избавиться от страха, возникающего в процессе творчества от предельно ярких зрительных образов героев своих произведений, просил в такие моменты жену остаться с ним.

Эйдетик видит предмет, но не верит в реальность этого как будто находящегося во внешнем мире объекта.

Усиление яркости представлений в условиях изоляции вызвано тем, что резко сокращается поток раздражителей, падающих на органы чувств человека. В обычной обстановке яркость мысленных образов (воспоминания, мечты) гасится многочисленными и реальными раздражителями. Когда, допустим, человек видит яркие цветы, голубое небо, зеленые рощи и слышит пение птиц, стрекотание кузнечиков, свистки паровозов, воображаемые образы обычно не достигают достаточной яркости по сравнению с реальными раздражителями и кажутся бледными, неотчетливыми тенями.

Некоторые иностранные авторы, описавшие галлюцинации у здоровых людей, по-видимому, произвольно расширили понятие «галлюцинации», включив в него и обманы чувств. А это противоречит классическому пониманию галлюцинации как явления патологического. Примером того, что эйдетические представления были причислены к галлюцинациям, служат слова одного из испытуемых: «Я видел гремучую змею, но, к счастью, понимал, что это нереально». Несмотря на такое критическое отношение испытуемого к своим восприятиям, Лели расценил и описал это состояние какп галлюцинацию.

Опыты с длительной изоляцией в сурдокамерах, проведенные в нашей стране, показали, что здоровый человек с высокими морально-волевыми качествами может долгое время пробыть в сурдокамере без каких-либо психических изменений, угрожающих его здоровью. Возникающие у некоторых специфические обманы чувств не имеют болезненного характера. А знание природы возникающих в длительном одиночестве психических явлений даст возможность космонавтам во время космического полета бороться с обманами чувств. Всегда можно дополнительными расспросами уточнить недостаточную информацию, отделить сновидение от реальности, подлинно воспринятое — от предположительного и неясного.

Изучение влияний на человека длительного одиночества и закономерностей обмана чувств в нем имеет отношение не только к авиации и космонавтике, но и к другим профессиям, где люди подолгу и в одиночестве выполняют монотонную работу. Например, шофер в длительном и однообразном рейсе может задремать за рулем и принять виденное в сонной дреме за реальность. Не в этом ли таятся причины некоторых неясных дорожных происшествий, когда до того абсолютно честный водитель указывает в качестве причины на необычное явление, которое в дальнейшем отвергается расследованием?

Эксперименты, поставленные нами, показывают, что, по-видимому, нет и непримиримой противоположности в двух различных теориях возникновения галлюцинаций. В практике сурдокамерных испытаний отмечаются и эйдетические представления, которые при болезненном состоянии мозга и нарушении высшей нервной деятельности могут перерасти в галлюцинации и иллюзии, которые, в свою очередь, при соответствующих физиологических нарушениях могут также приобрести патологический характер. Поэтому можно предположить, что и при психических заболеваниях есть галлюцинации двух типов происхождения. Задача врачей — найти клинические особенности этих разновидностей.

№5, 1966