ГДЕ КОНИ РАСТУТ НА НОЖКАХ?
О. НИКОЛАЕВА.
Большинство людей, профессионально не занимающихся языками, уверены, что диалект - это "испорченный", искаженный вариант литературного языка, и бороться с этим мнением бывает трудно.
Чтобы понять, чем в действительности является диалект, нужно разобраться, из каких пластов состоит то, что мы обычно называем единым русским языком и представляем себе как нечто единое и монолитное. На самом деле это не совсем так. Любой язык - сложная система, включающая в себя множество вариантов "подъязыков", среди которых литературный, конечно, занимает особое место: это язык государственности, науки, культуры, письменности, делового и повседневного общения; он универсален - един для всех говорящих, то есть его употребление не ограничено определенной территорией или профессиональной средой.
Отличительная особенность литературного языка - наличие довольно строгих правил употребле ния тех или иных слов, построения конструкций и т. д. Формировался он на базе центральных среднерусских говоров, поэтому с точки зрения диалектологии, науки о народных говорах, литературный язык представляет собой лишь один из диалектов русского языка, причем не во всем самый "ценный и правильный": многие особенности закрепились в нем только потому, что такова была норма базового говора. Примерами могут служить слово работа (где буква а утвердилась под влиянием акающего произношения в центральных районах, тогда как исторически в этом слоге присутствовало о), спряжение глаголов вроде течь, печь и других (теку, но течет), склонение таких существительных, как время, темя (время, но времени) и многие другие особенности.
Закрепленность нормы делает литературный язык универсальным, то есть понятным для всех, но одновременно с этим в каком-то смысле ограничивает его возможности.
В отличие от литературного языка у диалектов нет письменной формы, их нормы не так строги и поддерживаются только традицией, поэтому говорам свойственны большая "раскрепощенность", гибкость и разнообразие выразительных средств, что позволяет раскрывать потенциал русского языка, развивать уже имеющиеся модели или даже создавать новые. В диалекте, например, можно образовать наречие от существительного комар: Как сегодня комарно (много комаров) - или прилагательное от наречия чуть-чуть : Ягода-то совсем маленькая, чуть-чутная. При помощи морфем (частей слова) образуется множество форм, передающих самые различные оттенки значения, для чего в литературном языке требуется как минимум целое словосочетание: Поросенок запохрюкивал (начал похрюкивать); Самолеты незаполетали (перестали летать); Она такая рукосуйка (любит во все вмешиваться, соваться); Время-то такое, не вспоминачкое (не подходящее для воспоминаний); Ой, как небо затучило! (заволокло тучами); У меня этих полотенец-то не извытирать (не использовать все); Зинка причеловечилась (пришла в себя, очнулась).
Еще одно ценное качество современных говоров - наличие реликтов, или архаических явлений. Например, система времен, существовавшая в древности, значительно сложнее современной. Сейчас для выражения значения прошедшего времени мы добавляем к основе глагола суффикс -л- (делать - делал; получить - получил) или строим пассивную конструкцию из глагола быть и страдательного причастия (был послан, была показана ). Раньше существовали и другие способы выражения временных значений, и один из них - давнопрошедшее время, или плюсквамперфект, форма которого указывала на действие, совершенное в прошлом, до того, как произошло некое событие. Образовывалась эта форма с помощью глагола быть и смысловых глаголов с суффиксом -л-. Литературный русский язык давно утратил плюсквамперфект (отдельные случаи сохраняются лишь в текстах сказок: Жили-были дед да баба…), однако в архангельских и других северных говорах все еще можно встретить подобную форму: Я была заболела; Брат был пришел и т. п. Не менее интересны и фонетические процессы. В отдельных говорах до сих пор сохраняются дифтонги ие, уо под ударением в тех словах, где исторически е и о отличались от современных: биелый сниег, хоруошая погуода. В северных и некоторых южнорусских диалектах на месте долгих звуков щ и ж произносят соответственно ш'ч', шч и ж'д'ж, ждж - более древние варианты, мягкие или твердые (' означает мягкость): ш'ч'ука, ишчу, дож'д'жик , вожджи.
Диалекты, или народные говоры, формировались под влиянием многих факторов, например переселения, торговых или культурных связей с соседями, особенностей природного ландшафта и так далее.
В зависимости от диалектных особенностей территорию России можно разделить на три большие части: северную (Архангельская, Вологодская, Костромская области и др.), южную (Рязанская, Курская, Тульская, Смоленская, Брянская области и др.) и среднерусскую (Московская, Ярославская, Горьковская, Псковская, Владимирская, Калининская области и др.).
Одна из отличительных черт северных говоров (не считая интонации) - оканье. Вопреки распространенному мнению, оканье - это не "когда везде произносится о" (Доет корова молоко), а произнесение звука о только там, где он существовал исторически, при сохранении а на своем исконном месте: Дает корова молоко; Хожу я по траве, то есть в большинстве случаев произношение в соответствии с окающей нормой совпадает с орфографией.
Для северных диалектов характерно и произношение мм вместо бм (омман, оммолот), с в соответствии с ст (хвос, мос). Существительные и прилагательные в таких говорах часто имеют общую форму для дательного и творительного падежей: к белым рукам - с белым рукам.
Южные говоры мы узнаем по аканью: Дает карова молоко, окончанию [т'] в 3-м лице единственного и множественного числа глаголов (несеть, идуть), наличию форм тобе и собе в дательном и предложном падежах и так далее: Ана к табе (а на месте о - аканье) бижить; Сам по сабе он хароший такой.
У среднерусских говоров нет единого комплекса диалектных черт; они часто совмещают особенности и северных и южных говоров, но у части их много общего с литературным языком.
Лексику говоров гораздо сложнее классифицировать по территориальному признаку, нежели по фонетическому или морфологическому. И часто понять смысл слов очень трудно. Разве угадаешь, что: расклевить означает раздразнить, довести до слез, масет - кавалер, лони - в прошлом году, порато - много, сильно, баской - красивый, глыза - комок, уросить - капризничать, понява - неряха и так далее.
Иной раз корень, приставка и суффикс вроде бы известны, а общий смысл ускользает. Например: присмекать - найти, присмотреть, раскланивать - распрямлять, весновать - охотиться весной, молодуха , молодица - сноха, прострожить - отчитать, отругать, сделать внушение, божатка - крестная мать, мшить - выстилать мхом, голорукий - без перчаток или рукавиц, переневолиться - переутомиться; веретельница - ящерица: Что, масета-то себе тут не присмекала?; Не раскланивали мы хребта; Он сам дом строил, пазы мшил; С капканом голоруким не возятся.
Существуют слова и в литературном языке, и в говорах, совпадающие по форме, но имеющие разное значение. Например, слово грабить в диалектах означает сгребать граблями, страдать - убирать урожай (от страда), поманить - подождать, застать - запереть, парить - высиживать цыплят: Мы все лето с ней грабили да страдали дак; Ну вот, я овец застала; Что ж ты нас-то не поманила? Из-за обманной похожести часто возникают забавные ситуации. "Пришли мы вечером и корову застали", - говорит местный житель. "С кем застали?" - удивляется собеседник - горожанин. Или: "Погода завтра, видать, будет". - "Какая погода, хорошая?" - "Да как хорошая, когда погода!" Слово погода в говорах может означать не только "состояние атмосферы", но и "плохая погода, метель, шторм" (или, наоборот, "хорошая погода").
В разных говорах одно и то же понятие или один и тот же предмет часто обозначается по-разному. Полотенце может называться потирало или утиральник , домового называют домовик, домовейко , доможирко , модовейко , суседка, дедушко-адамушко, курицу - квохтунья , цыплятуха , кладуха, несушка, седунья, жеребенка на втором году жизни - стригун, летошник , второгодник , второзимок .
Иногда разница обнаруживается в ударении: сосна, спина, ручей, ревновать ; суффиксе или приставке: утерять (потерять), вместях (вместе), подвырасти (подрасти), плешатой (плешивый), однофамильник (однофамилец), избываться (сбываться, о снах), накипель (накипь), аппетительно (вкусно, аппетитно), ненадолочко (ненадолго), загорячиться (начать горячиться, разгорячиться), нашейник (ошейник), неработь (безработный): Сбегала я на ручей, постиралась ; Стали жить, пока сын подвырастет ; У меня все сны избываются; Накипели много на чайнике; Сухариков высушишь, солью посолишь - это аппетительно; А то таки есть учителя - загорячатся и все; Убежал вместе с нашейником и цепью.
Особенности диалектных слов могут отражать отношение носителей говора к какому-то явлению. Например, литературному глаголу раскулачить во многих северных диалектах соответствует слово закулачить: А их в том году закулачили, со всей семьей. Это меняет оценку случившегося. Можно предположить, что у человека из города, оторванного от реальной ситуации деревни, возникло впечатление - такие-то люди являются кулаками, которых необходимо рас-кулачить, то есть нейтрализовать, "сделать так, чтобы они перестали быть кулаками". Для жителей села, хорошо знавших этих людей, напротив, действия властей воспринимались как за-кулачивание , то есть "придание им статуса каких-то кулаков и последующее обращение в соответствии с этим статусом".
А словом лентяйка , которым во многих говорах называют швабру (этот предмет, облегчая работу, как бы дает возможность "полениться" - в сравнении с физическими усилиями, затрачиваемыми при мытье полов вручную, "внаклонку "), теперь могут назвать пульт от телевизора или другой предмет, "экономящий" усилия человека.
Глагол жить в говорах имеет множество значений, в числе которых "бодрствовать". "Вчера в три ночи проснулась, так до утра и жила", - говорит жительница одной из пинежских деревень (Архангельская область), подразумевая, что до утра ей не удалось заснуть. А вот записи из других районов той же области: Живут до полночи, а утром спят до девяти; Ты спишь ли, живешь ли? Пример, который отражает древнее представление о том, что сон - состояние того же качества, что и смерть, поэтому и то и другое противопоставляется бодрствованию - жизни.
Сравнительная степень от прилагательного худой в выражениях типа: А котора похуже, та у меня жила означает не "более плохой", а "менее полный"; На лицо она похуже была, сейчас полная; Одна толстенька, а те похуже, похудее; Была така толстящая, нонче-то похуже стала. При этом слово худой в тех же говорах чаще всего имеет и значение "плохой". Представление о том, что худоба - свидетельство нездоровья, во многих районах (особенно в сельской местности) сохранилось до сих пор.
Очень интересны особенности стилистической окраски диалектных слов. Литературному языку свойственна четкая дифференциация: высокий - нейтральный - низкий (очи - глаза - гляделки и тому подобное). А в говорах слова высокого или низкого стиля могут выступать как нейтральные: Его возлюбил начальник ; Мачеха на нее вознегодавала ; Я-то казню всяку мошку; Паня у меня померла, кончилась; Не возрадуешься, слез натрешь на кулак.
Отношение к диалектам неоднозначно не только со стороны носителей литературного языка, но и со стороны самих носителей говоров. Сравнивая свой "родной язык" с литературным, они часто оценивают местный говор как нечто "темное, старое, некрасивое". При сборе материала диалектологи часто слышат: "Ой, дак я неграмотна! Говорь-то у меня вишь какая, а по-культурному-то (то есть на литератур ном языке) я и не знаю как сказать" .
Признавая "превосходство" литературного языка, диалектоноситель тем не менее считает свой говор самым "правильным" из всех прочих, а особенности произношения соседних - смешными. Существует даже множество "дразнилок" на эту тему: "Кума!" - "Цаво?" - "Дай динжоныцык!" - "А тебе на цаво?" - "Да так, купить надо кой-цаво: луцку, цыснацку, спицыцэк" (Пензенская область). Это пример дразнилки на так называемое твердое цоканье, когда из двух звуков - ч и ц - в говоре имеется лишь ц. В других диалектах они совпадают с ч. Это явление иногда называют чоканьем: "Бежала овча мимо нашего крыльча, так брекнёча (брякнется) , как перевернёча, с тех пор и не егнича (не ягнится - Вятская область). Говоры, где наблюдается неразличение ц и с, породили дразнилки типа Куриса на улисе яйсо снесла (Кировская область).
Но ведь литературный язык и диалекты никогда не существовали изолированно друг от друга, связь между ними не утратилась и по сей день. Отдельные слова входят в литературный язык благодаря произведениям художественной литературы, а литературный язык влияет, в свою очередь, на диалекты. К сожалению, это - общемировая тенденция.
Из-за того, что литературный русский стал еще и языком межнационального общения, он неизбежно теряет многие ярко выраженные фонетические и синтаксические особенности, а самое главное - многозначность слов.
Что касается диалектов, то они в первую очередь утрачивают так называемую предметную лексику, особенно относящуюся к реалиям, которые уходят в прошлое: например, посуда для приготовления масла в русской печи - роговик, носоватник; название частей ткацкого станка - челнок, бердо; виды одежды - малица, совик, повойник.
Дольше сохраняется лексика, связанная с тематикой погоды, домашнего хозяйства: туготелая или простотелая корова (с тугим или слабым выменем), обрат (пропущенное через сепаратор, обезжиренное молоко), морянка (ветер с моря), сеногной (дождливая погода в конце лета), растворить тесто (поставить, замесить).
Самой "живучей", пожалуй, остается экспрессивная лексика. И это понятно. Эмоциональная оценка остается всегда, независимо от процессов, происходящих в языке, а выразительные средства диалекта в этом отношении, как уже отмечалось, необычайно разнообразны. Ну, Петровна загудела с кошелкой! (пошла, побежала); Я его здорово пошколила, пошила (поругала); Большущий дом, матерущий ; Во какой стал бычура (бык) здоровый ; Холодной воды нажучилась (напилась); Всю тужурку испоздирала ; Есть у нас тут один ухвойщик (убийца) - троих ухвоил; Ой, она така вьюха (сплетница)!
Молодое поколение, как правило, уже не владеет диалектной "нормой" или сознательно от нее отказывается. В результате многие слова переходят в пассивный слой лексики, вытесняются из памяти, так что даже пожилые люди часто не сразу могут вспомнить более старый вариант названия вещи или явления, и на прямой вопрос: "А как по-местному называют кузнечика? " - мы рискуем получить ответ: "Кузнечиком и называют " или: "Ой, называли как-то раньше, дак я не скажу (не вспомню)". Поэтому диалектологи стараются задавать вопросы описательно, избегая употребления литературного варианта названия: "А кто у вас такой в поле живет, трещит так громко по вечерам?" - "Дак то смолка!" - "А вот такие еще по углам сетки плетут, мух ловят?" - "Дак то музгари!"
Научные коллективы, занимающиеся сбором и обработкой диалектного материала, каждый год выезжают в экспедиции, выбирая те населенные пункты, где наиболее полно сохранились "местные" особенности языка. Выходит множество словарей народных говоров (часть из них издана полностью, работа над другими продолжается): смоленских, архангельских, вологодских, новгородских, псковских.
Изучение диалектов имеет и чисто практическое значение. Многие языковые особенности сложились в глубокой древности, некоторые из них свойственны всему нашему языку в целом. Впоследствии эти особенности были утрачены, поэтому изучение подобных явлений позволяет лучше понять отдельные факты современного литературного языка.
Знание диалектных особенностей помогает по-новому взглянуть на привычное и понятное. Так, слово пожилой на севере могут отнести к двадцатипятилетнему человеку: пожилой человек не тот, кому больше стольких-то лет, а тот, который по-жил, то есть успел получить какой-то опыт (в сравнении с более молодым).
Ну и, конечно, эти сведения необходимы для полного понимания произведений художественной литературы, как классической, так и современной.
Литература
Архангельский областной словарь, вып. 1-11, 1980 - 2001.
Русская диалектология: Учебное пособие для педагогических институтов под ред. П. С. Кузнецова. - М., 1973.
Русская диалектология: Учебное пособие под редакцией Е. А. Нефедовой. - М.: МГУ, 1999.
Русская диалектология: Учебник для педагогических институтов под редакцией Л. Л. Касаткина. - М., 1989.
Язык русской деревни: Школьный общеобразовательный атлас: Пособие для общеобразовательных учреждений. - М., 1994.
Читайте в любое время
