МУРЫСЬКА
М. ШАЛАВЕЕНЕ. Рисунок автора.
Мы называли ее Мурыськой. Как приклеилось к ней это имя, никто не помнил. Оно совсем ей не подходило. Мурлыкала она крайне редко, тихо и деликатно. Так уж сложилась ее кошачья судьба, что причин помурлыкать оказывалось очень немного.
Как-то ранней весной отец, вернувшись с дачи, рассказал, что в самый разгар работ к нему в сад пришла "помощница", маленькая серенькая кошечка. Весь день она внимательно следила за его хлопотами, вместе они подкреплялись бутербродами с колбасой и, кажется, подружились. "Так что в следующую поездку надо не забыть для нее что-нибудь вкусное", - сказал отец и пометил в ежедневнике на субботу: "Кошка!" У нас уже были к тому времени две собаки и кот.
Всю неделю отец вспоминал свою "помощницу". И мы как будто даже не удивились, когда в следующие выходные у калитки сидело крохотное существо тусклого мышиного цвета, с торчащими лопатками и тонким, неприличным для кошки хвостом. Но жалкое впечатление улетучилось - мы обнаружили в этом создании немереную силу характера.
Обе наши собаки были поставлены "на место" в считанные минуты. С котом же отношения складывались драматически. Мурыська была первая кошка, которую тот узнал в своей жизни. Она была загадочно притягательна для него, выросшего и живущего вместе с собаками. Вероятно, ее образ рождал в нем догадку, что он таки не собака, а кот. Первое впечатление, произведенное им на Мурыську, было хорошим (внешность не подкачала), но после обоюдного обнюхивания кошка издала брезгливое шипение и недовольно дернула тощим хвостом. Вместо терпкого, резкого и дурманящего котовьего запаха от нашего кота струился аромат молока, мягких диванов и персональных игрушек.
Издержки домашнего образа жизни и стерилизации, которой Малыш был подвергнут в свое время (по причине, понятной всем, кто держит в квартире котов), свели для него общение с противоположным полом лишь к странным вечерним прогулкам. Не глядя друг на друга, на расстоянии нескольких метров они бродили по саду с видом заговорщиков. Время от времени останавливались, садились на влажную от росы травку, всегда одновременно, как по команде, и так же одновременно после недолгого отдыха вставали и продолжали свой путь. Так, часами блуждая по саду, они добирались до главного места свидания - огромного куста бузульника. Тот явно имел для них символическое значение. Они садились по обе стороны от куста и подолгу завороженно вглядывались куда-то вдаль, как будто сказочный ночной гном включал им специальный кошачий телевизор, скрытый днем от глаз за кустами крыжовника.
Так с первых дней знакомства и сложились взаимоотношения Мурыськи с нашими четвероногими, с каждым индивидуально, четко и неизменно. А приездов всей нашей семьи она преданно ждала, но встречала со сдержанной радостью. И лишь однажды она обманулась, когда мы прибыли на дачу на новом автомобиле. Только услышав наши разговоры, гавканье и мяуканье, Мурыська примчалась, запыхавшаяся, растерянная и как будто извиняющаяся.
Постоянным жилищем кошки была поленница дров на одном из соседних участков - в ней она спасалась от непогоды, отдыхала от хлопот по поиску пропитания, основу которого зимой составляли мыши, зазевавшиеся птицы и иногда объедки со стола хозяев поленницы. В первые весенние дни Мурыська представала перед нами крайне истощенной и казалась совсем невесомой. Словно зная это, она укладывалась мне на плечо, и мы долго вместе хлопотали по саду. К осени же Мурыська преображалась. Ее очень короткая и удивительно густая шерсть лоснилась, корявость и угловатость маленькой фигурки исчезали, а линии изящного тела становились плавными и текучими.
Несмотря на тяготы полубеспризорной жизни, она никогда не набрасывалась с жадностью на угощение. Прилежно уделяя внимание каждому из приехавших, кошка ласкалась виском о протянутые руки, затем отступала и терпеливо ждала, когда распакуют и положат в миску еду. Снова касалась мордочкой кончиков пальцев и приступала к еде.
Мурыська была выдающейся мамой. За все одиннадцать лет нашего знакомства у нее не было почти ни одного непривлекательного котенка - сплошные яркие индивидуальности, которым быстро находились восторженные хозяева. Лишь одна кошечка так и оставалась рядом с матерью всю свою недолгую жизнь, не найдя собственного дома. Выглядела она очень странно и в то же время была очаровательна. Маленькую головку украшали огромные, удивленно смотрящие на мир глаза. Непомерно большие, мягкие, прозрачные уши придавали кокетливость. Совершенно круглое короткое туловище обросло длиннющей, торчащей, как начес, шелковистой шерстью. Приветливый нрав Колобушки сразу оценили наши псы, которые позволяли ей играть травинками, бабочками и перышками почти у себя на голове. Это дружелюбие, вероятно, и погубило ее (негоже бездомной кошке быть слишком доверчивой). Следующей зимой на нее напали голодные бродячие собаки.
Но ежегодно в то короткое время, когда Мурыськины котята подрастали, мамаша постоянно приводила их к нам в "детский сад". Наши псы, зная суровый нрав кошки, делали вид, что этих пушистых комков, носящихся у них между лапами, просто не существует ("целее будешь!"). А те лазили, как обезьянки-мармазетки, по двум молодым сливам, устав, цеплялись за ветви и сидели на них, словно елочные украшения, тараща друг на друга озорные глазенки. У Мурыськи это были минуты отдыха, она сворачивалась кренделем у меня на коленях и тихонько помурлыкивала.
Но дачные хлопоты не давали подолгу рассиживаться. И угадывая начинающие брезжить в моей голове мысли о прополках и поливах, гостья поднимала благодарную мордочку, деловито потягивалась и уводила свою команду восвояси. Те, кто постоянно общается с животными, всегда отмечают их способность предвидеть наши помыслы и хорошо знакомы с ситуацией вроде: "не успел подумать, а тот уже...". У Мурыськи этот дар проникновения в мысли человека был развит абсолютно. Иногда мне казалось, что произношу слова в ее адрес лишь в угоду самой себе, по "глупой" человеческой привычке облекать все во фразы. Ведь самое главное словами все равно не выразишь. Наверное, она рассуждала так же, судя по ее снисходительному и мудрому взгляду, обращенному на меня.
В последнее лето нашей дружбы Мурыська ждала очередное потомство и должна была вот-вот окотиться. Поздно вечером она поднялась на террасу, остановилась в дверях и пристально стала смотреть на меня. Раньше она никогда не пыталась обременить нас своими личными проблемами. Мне было стыдно. Я оправдывалась, что мы ведь уезжаем и надо закрывать дом. Она ушла. Уже летом я рассудила, что кошка, предчувствуя судьбу, вероятно, хотела, чтобы ее последние котята (хоть бы один!) остались у нас.
В тот промозглый ноябрьский день Мурыська пришла только перед самым нашим отъездом. "Ну, дорогая, легкой тебе зимовки!" - сказала я, как обычно. Она не подошла, стояла в нескольких метрах и всматривалась мне в глаза. "Как будто навсегда расстается", - промелькнуло у меня в голове. А кошка, не дожидаясь, когда мы сядем в машину, неторопливо удалилась на свой участок.
...Прошлая осень была первой, когда я не прощалась с Мурыськой до весны. А в душе не буду прощаться с ней никогда. С маленькой, невзрачной на первый взгляд кошкой, какие сотнями бродят по улицам и подворотням, спят на чердаках и под лестницами. И, может быть, одна из них сейчас сидит у калитки вашего дома.
Читайте в любое время
