В первом номере журнала за 2002 год с интересом прочитал небольшой рассказик из серии "О братьях наших меньших". У нас в семье тоже вырос "необычный" котик. Эту историю и посылаю в редакцию.

Жена и оба сына уезжали на полтора месяца на Украину. Старший сын-второклассник упросил отпустить его в последний раз в летний школьный лагерь до обеда. Мое согласие было роковой ошибкой. Это я понял, когда сын быстро вернулся и с сияющей физиономией опустил перед нами на пол серый комочек. Котеночек был совсем кроха: глаза, видимо, открылись дня два-три назад, а лапки и вовсе не хотели держать хозяина - разъезжались в стороны, как у начинающего фигуриста на льду. Из сбивчивого, вдохновенного рассказа сына я понял только две вещи: котят в лагере оставить было совершенно невозможно, а из четырех котят кошки Маруси он выбрал самого красивого котика. Жена как-то не очень уверенно сказала, что, мол, после отъезда детей она что-нибудь придумает. Последнее посеяло в моей душе подозрение, что коварный заговор сына и жены созрел давно - любящая мама позволила принести такого симпатичного котика.

Про себя я решил, что отдам котенка кому-нибудь на работе, но худшие ожидания быстро подтвердились. Старший сын перед отправлением поезда вместо горячего прощания умоляюще пролепетал: "Папуля, пожалуйста, сохрани котика до нашего приезда". Надо ли говорить, с каким сердцем я возвращался домой?

Признаюсь, я сам всегда любил животных, в детстве выкормил не одного котенка и не одного щенка, но чтобы выкормить такую кроху?! А ведь я, между прочим, должен еще ходить на работу!

Дверь квартиры открыл без особых иллюзий, а отчаянный писк Прохора (так решили назвать котенка) и лужица посредине кухни лишили меня остатков оптимизма. Прохор явно хотел есть, но мои попытки заставить его лакать молоко из блюдца окончились провалом - бедное кошачье создание ковыляло вокруг блюдца на разъезжающихся лапках и только пускало пузыри, если я пытался ткнуть мордочку в блюдце. Зато запах молока придал его писку нотки еще большей требовательности. Решение пришло неожиданно. Учитывая опыт ухода за котятами в детстве и участие в воспитании двоих сыновей, я понял, что нужна обычная пипетка. Котик оказался удивительно сообразительным, пару раз захлебнулся, но потом стал быстренько глотать капельки молока. Одной рукой я держал Прохора за спинку мордочкой вверх, а другой капал ему в рот пипеткой молоко. Через несколько минут котик явно насытился, его животик округлился, а глазки стали закрываться. Я уложил своего приемного серо-полосатого сына на подстилку и облегченно вздохнул.

Радость была мимолетной - надо было решать проблему кормежки на целый день, пока я буду на работе. Такая кроха не выдержит до вечера, когда "приемная мама" придет и накормит его.

На ночь уложил котика на подстилку на полу под включенной настольной лампой и на всякий случай положил рядом небольшую плюшевую собачку. Прохора такое соседство под теплой лампой, видимо, вполне устроило, он прижался к плюшевой игрушке и скоро затих. Ночь прошла относительно спокойно, если не считать, что мне пришлось пару раз удовлетворять законное требование Прохора подкрепиться. Впрочем, мой сон спокойным можно было назвать с большой натяжкой: почти всю ночь и во сне и наяву я решал проблему дневного питания серого приемыша.

С мрачными мыслями я собирался утром на работу. Однако выход был найден. Мы собирались завести детям крыс, и у нас уже была клетка с поилкой для мелких животных. Научиться пить молоко из поилки для Проши было делом техники - явно чувствовались и высокий интеллект, и предыдущий опыт кормежки из пипетки.

Полтора месяца до приезда моих отпускников пролетели для меня, как у любой кормящей матери. Утро начиналось с загрузки молоком поилки, а бумажную подстилку я менял обычно по вечерам. После работы меня встречал радостно-требовательный писк Проши. Я вытаскивал его из клетки, и он мгновенно забирался по мне, как по дереву, на плечо, вцеплялся коготками в рубашку, заглядывал в лицо и отчаянно орал, пока я мыл поилку и наливал в нее молоко. Первое время было трудно снимать его с плеча и сажать в клетку для кормежки, но через несколько дней разумный котик уже спускался сам, лишь стоило мне положить поилку на решетку клетки, отчаянно вопя при этом.

Проша рос так быстро, что недели через три клетка ему стала явно мала. Тогда я стал оставлять его свободно гулять в одной из комнат на весь день, а дверь комнаты закрывал, чтобы избежать всяких неприятностей для нас обоих. Больше всего меня волновали естественные проблемы Проши, когда я оставил его первый раз на свободе. Опасения мои оказались напрасны. Сообразительность этого серого создания и здесь оказалась на высоте: Проша сразу понял, что естественные отходы нужно прятать в бумагу в лоточке, который я ставил около клетки. На всякий случай в первый раз я положил в лоточек немного бумаги из клетки. Спал он рядом на моей старой рубашке, прижавшись к плюшевой игрушке.

Жену и детей, которых я привез с вокзала, встретил стройный серый в темно-серую полоску красавец с большими желтыми глазами. Надо ли говорить, что он мгновенно покорил сердца всех троих. Котик был корректно ласков со всеми, но совершенно не слушался детей, даже вступал с ними в драку, если те уж очень настаивали на своем. К жене он был более снисходителен, подчинялся ее приказам, если я был дома. Когда я отсутствовал, Проша вел себя так, будто в квартире, кроме него, никого нет. Если уж ему совсем досаждали своими требованиями жена или дети, он прятался под диван, где находился порой до моего прихода. Никакими силами нельзя было вытащить кота из-под дивана против его воли - начинал орать, кусаться и царапаться. Конечно, он отнюдь не проводил большую часть времени под диваном. Проша позволял с собой играть, снисходительно уплетал еду, которую выпрашивал у жены, но держался исключительно независимо. У меня были большие подозрения, что этот нежданный член нашей семьи представлял ее кошачьей стаей-прайдом: меня - главой прайда и своей "мамой-кормилицей", а самого себя ставил на второе место. Жена и дети были для него примерно равноудалены и находились явно ниже по иерархической лестнице.

От других кошек Проша отличался удивительными гастрономическими наклонностями. Кроме обычной еды, которую обожают все кошки (молоко, кефир, сметана, сырые и вареные говядина и курятина, рыба, печень), ел он еще вареную картошку и свеклу, суп рыбный, любил черный бородинский хлеб, неострый сыр. Самым странным пристрастием нашего кота-оригинала была любовь к спелым помидорам, арбузам и дыням. Дыни Проша любил настолько, что однажды даже объелся: младший сын без меня решил проверить, сколько же Проша может съесть дыни, поэтому кормил его, пока бедному коту не стало плохо.

К сожалению, жил у нас этот необычный кот меньше года, нам его пришлось отдать, но это уже другая история.

№12, 2002