ГРИБОВ и СМЕРДЯКОВ

     «У Грибоедова, - читаем мы в «Записках». П. Каратыгина, - был камердинером его крепостной человек, и молочный брат, который с малолетства был к нему приставлен для услуг и вместе с ним вырос. Он был при нем безотлучно во всех его путешествиях, и он его очень любил и баловал, и слуга часто фамильярничал с барином. По, какому-то странному случаю этот слуга прозывался Александр Грибов, и Грибоедов называл его тезкой»

     Молочный брат с тем же именем (Александр), и почти той же фамилией (Грибов и Грибоедов) - это, пожалуй, брат не только молочный тут, полагаю, и кровь общая. И один из братьев стал другому слугой. Мы здесь имеем в жизни ту самую ситуацию, которую так гениально изобразил Достоевский в «Братьях Карамазовых», рисуя взаимоотношения Ивана Карамазова, и его брата по отцу - Смердякова. И чем-то настолько отдаст Смердяковым от этого Сашки Грибова, что кажется, Достоевский, если не от этого случая, то от подобного (а подобными случаями Россия при крепостном праве изобиловала) отталкивался в своем романе.

     Это очень тонко почувствовал Горький, который об этом Грибове, изображенном в романе Ю. Н. Тынянова «Вазир Мухтар», писал её автору «Сашка - личность родственная по духу Петрушке Чичикова, так показался он мне, хоть в нем уже заметно величие Смердякова»

     В ПОДРАЖАНИЕ ОФЕЛИИ ШЕКСПИРА И ЛИЗЕ КАРАМЗИНА

     В «Братьях Карамазовых» мы читаем:

     «знал же я одну девицу. которая в бурную ночь бросилась с высокого берега, похожего на утес, в довольно глубокую, и быструю реку и погибла в ней решительно от собственных капризов, единственно из-за того, чтобы походить на шекспировскую Офелию, и даже так, что будь этот утес. не столь живописен и будь на его месте лишь прозаический плоский берег, то самоубийства, может быть, не произошло бы вовсе. Факт этот истинный.»

     «Факт этот истинный» и, добавим, типический. Ведь еще в конце 18-го века, после появления повести Карамзина «Бедная Лиза», ставшей очень популярной, эффектная смерть героини Карамзина соблазнила многих юных читательниц, которые кончали с собой, бросаясь в пруды, и реки. Их было столько, что в 1792 году даже появилась эпиграмма:

     Здесь бросилася в пруд Эрастова невеста.

     Топитесь, девушки в пруду довольно места.

     Но для иронического рассказа об утонувшей девушке у Достоевского были, помимо литературной традиции, еще и личные, его самого касающиеся причины.

     В дневнике жены Федора Михайловича Анны Григорьевны Достоевской имеется следующая запись в 1867 году:

     «Мне представилось, что он 1Федор Михайлович! меня разлюбил и, уверившись, что я такая дурная, и капризная, нашел, что он слишком несчастлив, и бросился в Шпрее. Когда я рассказала ему все мои страхи, он страшно смеялся, и сказал, что надо иметь очень мало самолюбия, чтобы броситься и утонуть в Шпрее, в этой маленькой ничтожной речонке»

     ИСКУССТВО ВЫШИВАНИЯ

     В искусстве вышивания Гоголь, видимо, был знатоком. «Какой, - пишет он своей матери в октябре 1832 года, - я дорогою выдумал прелестный узор для ковра». Спустя два месяца он снова пишет об этом уже более пространно:

     «Посылаю вам узоры. Моего изобретения здесь нет, потому, что я его еще не кончил. Эти же узоры посылаю вам для тех ковров, о которых я вам говорил еще дома поле все в клетках под тень, так, как я вам оставил рисунок на стулья. По полю белые круги (4 аршина в диаметре). Они должны быть чаще, и ближе один от другого, чтобы поля видно было немного; в круге букет цветов. Один букет ставьте на все круги. Это не будет однообразно, а ковер будет между тем чрезвычайно ярок. Кайму. или гирлянды. по белому полю (только не по-черному, как там напечатано) или другую, по голубому. Другой же ковер - ландшафт, который тоже посылаю, будет прелестен! Кайму к нему я пришлю вам скоро. Она необыкновенно широка и вся в цветах, так, что для ландшафта остается небольшая середина ковра, и через это ковер очень выйдет поразителен ландшафт с рамкою кажется в отдалении»

     Еще через два месяца он снова об этом пишет матери:

     «Посылаю вам моего изобретения еще один узор. Все поле должно состоять из осьмиугольников, один голубой, другой оранжевый. В голубом, как видите, оранжевая розетка, а в оранжевом голубая. Между осьмиугольниками черные четвероугольники. Кайма вьющаяся лента по голубому полю. Ковер будет прелестен»

     Читая такие письма Гоголя, нельзя не вспомнить разговор двух дам из «Мертвых душ», дамы просто приятной и дамы приятной во всех отношениях:

№7, 1973