Автор статьи, Александр Борисович Русаков, готовится к операции в полевом госпитале. 1943 год.

Николай Нилович Бурденко - создатель нейрохирургического направления в отечественной медицине.

Военно-полевой хирург Сергей Сергеевич Юдин в первый год войны.

Александр Александрович Вишневский - универсальный хирург - у раненых и больных был очень популярен. Знаменитые блокады и мазь Вишневского знали все.

Желание поделиться опытом нелегкого пути по овладению профессией врача-хирурга - вот причина появления настоящих заметок.

Профессия хирурга - сложная и ответственная, часто сопряженная с риском. Хирургом может стать далеко не каждый, кто заканчивает медицинский институт. Нужен набор особых качеств, зависящих от среды и принципов воспитания человека, от его индивидуальности, усвоенного опыта, от навыков, тренировки, выработки волевых черт характера. Хирургия - это не только ремесло, но и искусство. Она требует наличия определенного таланта и постоянного совершенствования, одухотворенности, уважения и любви к страждущему. И еще труд, труд, труд... У музыкантов есть понятие - "мастер-класс". Общение с мастером-наставником помогает достичь совершенства. Так и в хирургии. Можно хорошо изучить теоретические дисциплины, освоить хирургические приемы и технику, но только общение с настоящим, живым хирургом-мастером, его пример способствуют становлению хирурга-профессионала.

Мне, прошедшему все ступени хирургической работы, на своем пути доводилось встречаться со многими замечательными хирургами и учиться у них различным граням мастерства. Память сохранила образы этих людей, особенно запомнились те, кто своим примером, профессиональными и человеческими качествами оказал влияние на формирование моего отношения к делу.

НАЧАЛО ПУТИ

Родился я и провел свои юношеские годы в городе Днепропетровске, крупнейшем промышленном и культурном центре Украины.

В школу меня отдали на год раньше, чем сверстников. Это была школа-десятилетка с производственным обучением при металлургическом заводе им. Г. И. Петровского. За время учебы удалось освоить основные навыки профессии слесаря и столяра, что затем очень пригодилось в хирургии.

Напротив школы, в здании величественной Брянской церкви, в то время закрытой, размещался Дворец пионеров и школьников, где работало много творческих кружков. Я играл в духовом оркестре, пел в оперном кружке, а будучи уже старшеклассником, увлекся драматическим искусством. Увлечение оказалось настолько серьезным, что планировалось по окончании школы пойти учиться в театральный институт. Возможно, что все произошло бы именно так, но в дело вмешался случай, в корне изменивший всю дальнейшую жизнь.

Случилось так, что мой отец получил бытовую травму - ранение мягких тканей предплечья с повреждением сосудов и нервов. Отца поместили в больницу, прооперировали, зашив рану наглухо. На следующий день наступило осложнение - газовая гангрена верхней конечности с переходом на грудную клетку. Была назначена повторная операция с ампутацией руки как единственное средство спасти жизнь. Но нашелся молодой хирург, предложивший другой метод лечения. На руке и на груди были сделаны разрезы и введена созданная доктором противогангренозная сыворотка. В результате отец поправился. Все это произвело на меня очень сильное впечатление. Хирург сделал то, что другие считали невозможным. Совершать невозможное, спасать людям жизнь, делать их и близких им людей счастливыми - вот что достойно уважения и подражания. И я решил, что сделаю все, чтобы стать хирургом.

Институт, в котором началась моя учеба, - Днепропетровский медицинский - считался одним из лучших на Украине. Первые два курса дали основательную подготовку по теоретическим дисциплинам. Летом 1941 года началась Великая Отечественная война. В конце августа институт был эвакуирован на Кавказ в город Ставрополь (тогда Ворошиловск).

Жилось трудно. Эвакуированные студенты не обеспечивались жильем, жили на стипендию и случайными заработками. Мне удалось поступить на работу в местный эвакогоспиталь с дежурствами по ночам через двое суток на третьи. Практически я проводил в госпитале все свободное время: помогал на перевязках, кормил раненых. Работа в госпитале приносила пользу и тем, что предоставила возможность хорошо освоить обязанности медсестры.

Начальником отделения был майор медицинской службы Михаил Сергеевич Макаров, хирург-ортопед, уроженец Ставрополя. До войны он заведовал отделением в местной ортопедической больнице, где лечились дети-инвалиды с поражением опорно-двигательного аппарата.

В госпиталь поступали раненые из-под Ростова-на-Дону. Макаров руководил работой по лечению раненых с анаэробной инфекцией (газовой гангреной). Это самые тяжелые больные. Операции шли непрерывной чередой. Перевязывать приходилось и по ночам. Нередко возникали массивные кровотечения из расплавленных гноем крупных кровеносных сосудов. Раненые теряли до двух литров крови в считанные минуты. От дежурного персонала требовалось немедленное наложение жгута, а это трудно сделать, так как следовало еще и снять большую гипсовую повязку. Выручали сноровка, сила молодых рук, находчивость.

Макаров всегда был для нас примером: спокоен, выдержан, невозмутим. Он никогда не скрывал недовольства, но и не срывался на крик. Трудоспособностью отличался невероятной. В редкие свободные дни он отправлялся в детскую ортопедическую больницу и брал меня с собой. Осматривал детей, проводил операции. Это наглядный пример человеколюбия, сердечного отношения к страждущему. На всю жизнь запомнилась картина: в операционной доктор оперирует ребенка, а за окном, во дворе у забора, на бревнах сидят детишки в больничном одеянии - очередники на операцию, ждущие своего исцеления.

В анналах хирургической науки хранятся три монографии М. С. Макарова: о цитологии раневого экссудата, о роли клеток крови в заживлении ран и о лечении позвоночных горбов.

Михаил Сергеевич Макаров был моим первым наставником в практической и научной хирургии. Он остался для меня эталоном хирурга - профессионала и гуманиста.

Осенью 1942 года фашисты заняли город Ставрополь. Предстояла эвакуация - через Закавказье, Среднюю Азию, к родителям в Москву.

Заканчивался второй год Великой Отечественной войны. Самые тяжелые дни были уже позади. Советская Армия начала наступательные бои. Однако до Победы еще далеко. Три московских медвуза находились в эвакуации на востоке страны. Но в Москве на базе Первого мединститута работал объединенный мединститут. Потом в память о тех годах выпускников этого объединенного института назовут врачами военного выпуска Первого медицинского института. В этом институте я и продолжил учебу.

Особенно запомнились встречи с двумя могучими хирургами того времени: П. А. Герценым и Н. Н. Бурденко.

Петр Александрович Герцен, внук Александра Ивановича Герцена, руководил кафедрой госпитальной хирургии. В ту пору ему было 72 года. В клинику он приезжал не каждый день, но день профессорского обхода никогда не пропускал. Профессор Герцен уже не оперировал, и наблюдать его работу в операционной мне не пришлось. Но у него я учился общению с больными. Он умел вызвать человека на доверительную беседу, и тот рассказывал свою историю болезни так, что диагноз рождался сам собой.

Занятия в институте шли без перерыва на летние каникулы. Особое внимание уделялось предметам, которые нужны были для армии, для войны. Перед выпуском состоялось распределение, и мне была предложена аспирантура по кафедре нейрохирургии.

Кафедрой нейрохирургии руководил академик Николай Нилович Бурденко - прекрасный специалист, организатор, создатель нейрохирургического направления в отечественной медицине. (О нем в "Науке и жизни" писал П. Нилин, см. №№ 8-12, 1969 г.) Во время войны Бурденко был назначен Главным хирургом Красной Армии. Внешне он выглядел очень суровым. Проявление болезней (глухота, дефекты речи) усугубляло такое впечатление. Так началось мое знакомство с нейрохирургией. Оно длилось недол-го - меня призвали в армию.

Даже краткое пребывание в клинике нейрохирургии, присутствие на операциях, обходах несомненно принесло мне огромную пользу. Поучителен и пример самоотверженности и самоотдачи со стороны Н. Н. Бурденко. Ни болезнь, ни плохое настроение, ни другие невзгоды не должны быть помехой хирургу в выполнении своего долга. Кровоизлияние в мозг (инсульт), случившееся у него в самом начале войны, осложнило состояние немолодого уже врача, но он нашел в себе силы и волю встать с госпитальной койки и вернуться к своему делу. Находясь на лечении в Омском госпитале, Николай Нилович написал такие строки: "Если сдают физические силы, должна выручить сила нравственная. Если у тебя на руке останется только один палец - не сдавайся и работай, действуя с той же энергией, как если бы у тебя были целы все пальцы". Сильная воля - обязательное качество для хирурга. Это еще один урок, полученный от Н. Н. Бурденко.

С августа 1943 года я - военный врач.
Вначале - батальонный врач в бригаде специального назначения, входившей в состав стратегического резерва. В период наступательных боев на Украине (форсирование Днепра) батальон прикомандировали к одной из атакующих дивизий, и мне определено работать в медсанбате.

Принципы и задачи военно-полевой хирургии преподавались нам в институте. Реальность оказалась намного суровее, разнообразнее и тяжелее. Особенностей много, и они разные. Прежде всего постоянные перемещения (передислокация). Редко медсанбат стоит и работает на месте более трех суток, если бои носят наступательный характер. А это значит свертывание палаточного городка, марш-бросок, вновь развертывание на новом месте. Работа в системе этапного лечения: прием раненых, их обработка, сортировка, операции по неотложным показаниям, хирургическая обработка огнестрельных ранений, выполнение лечебных мероприятий при осложнениях (шок, газовая гангрена), эвакуация раненых по мере их транспорта бельности. Всему этому надо было научиться. И я учился у всех - от санитара до старшего хирурга. Всех их помню и всех благодарю за суровую школу жизни военно-полевой хирургии.

Военно-полевые хирурги не любят рассказывать о своей героической и ответственной работе, считая, что выполняют лишь профессиональный долг. Но об одном случае можно к месту рассказать.

Привезли раненого с тяжелым поражением грудной клетки, где застряла неразорвавшаяся мина. Оперировать очень рискованно: мина может взорваться. Первым вызвался оперировать молодой хирург, выпускник военного факультета Второго московского мединститута капитан Ю. Я. Грицман. И ему доверили эту операцию. Набрав бригаду добровольцев, Юра извлек смертоносную мину. Так и храню в памяти этот пример самоотверженности и сознательного риска ради спасения раненого.

И таких примеров немало в трудовых буднях военных хирургов.

Заканчивалась Великая Отечественная война. Наша победа была уже очевидна. Руководство военно-медицинской службы, предвидя демобилизацию опытных кадров, начало подготовку и отбор врачей для армии мирного времени. Так в начале апреля 1945 года я оказался в Москве на курсах усовершенствова ния медсостава в Главном военном госпитале им. Н. Н. Бурденко.

После окончания учебы последовало назначение на должность ординатора хирургического отделения Московского гарнизонного госпиталя. Для молодого хирурга это была большая удача. Через Москву перемещалась масса военнослужащих - кто к новому месту службы, кто домой после демобилизации. Госпиталь буквально забит нуждающимися в не-отложной помощи, в том числе хирургической. Здесь работали очень опытные врачи. Учиться, перенимать опыт можно было у каждого из старших товарищей. Но особенно плодотворным оказалось общение с ведущим хирургом госпиталя, доктором медицинских наук Марией Генриховной Скундиной.

Она проработала много лет в Московском институте скорой помощи им. Н. В. Склифосовского под руководством известного хирурга академика С. С. Юдина (см. "Наука и жизнь" № 3, 1997 г.). Мария Генриховна обладала массой ценных для хирурга качеств: широкая эрудиция, обязательность, пунктуальность, абсолютная честность, ювелирное владение хирургической техникой и т. д. Особо, для себя, я выделил два качества: высочайшая организованность и забота о больном.

Всякая операция была рассчитана и распределена на этапы, регламентирована досконально. Например, если производилась резекция желудка, то в брюшную полость полагалось ввести 8 отгораживающих марлевых салфеток. Их число никогда не менялось. Это облегчало контроль и профилактику осложнений. И так во всем. От постели тяжелого больного М. Г. Скундина могла не отходить сутками. Она была видным ученым, соавтором работы, за которую С. С. Юдин (посмертно) удостоен Ленинской премии. Ей принадлежит заслуга важного открытия - явления фибринолиза крови.

Свою первую научную статью я написал под ее руководством. Совместная работа с М. Г. Скундиной - важная веха на моем профессиональном пути.

Затем я работал старшим ординатором Южно-Сахалинского окружного госпиталя. А когда истек срок службы в отдаленной местности, состоялся мой переезд в город Иваново. Через четыре года из Ивановского гарнизонного госпиталя меня перевели на более высокую должность - начальника хирургического отделения Московского окружного госпиталя. В этом госпитале я начинал свою деятельность. Через пятнадцать лет круг замкнулся.

Мой путь к профессиональному мастерству и совершенству длится всю жизнь. Теперь, когда прошло много лет, могу утверждать, что хирургия - мое призвание. На жизненном пути мне довелось узнать немало хирургов, в совершенстве владеющих своей профессией. Они служили примером.

В наше неспокойное время возникло поветрие переоценки идеалов прошлого. Это печально и опасно. Прошлое уходит, но его следует помнить и использовать для построения будущего.

Надеюсь, мой опыт становления в профессии врача-хирурга послужит полезным путеводителем на этом тернистом пути.

№11, 2000