ВЕЛИКАЯ СТРАНА СОВЕТОВ ЗНАЕТ ВАШЕ ИМЯ
Яркую жизнь прожил Евгений Оскарович Патон - замечательной души человек, большой педагог, выдающийся ученый, блестящий организатор науки, корифей техники, великий патриот-коммунист. Как ученый, как творец, он прожил две жизни, каждая из которых оставила глубокий след в науке, оказала серьезное влияние на прогресс техники. И любая из этих жизней достойна навсегда остаться знаменательной страницей в истории мировой науки, и техники.
Он проектирует новые мосты. Изобретает, как восстанавливать разрушенные. Испытывает сооружения. Ищет. Не терпит ретроградов. Умеет мечтать. Превыше всего ценит труд. Пишет учебники, фундаментальные руководства. Щедро учит. Любит молодежь. Верит, что коллективный труд воспламеняет в людях ярость свершения. Воспитывает терпеливо. Становится признанным создателем, и главой. целой научной школы.
Тридцать три года жизни, отданные любимому делу, принесли Е. О. Патону славу всемирно известного ученого и инженера-мостостроителя.
Ему было почти 60 лет. Он увлекся сваркой. Сумел увидеть ее будущее. Начинает все сначала. Учится. Упорно трудится. Растит помощников. Задачи выбирает на пределе возможностей. Чтит, и свято оберегает союз с практикой. Работает на индустриализацию страны. Непрестанно множит талант на настойчивость, настойчивость - на коллективность в исканиях. Стремительно идет к цели. Время измеряет трудом, труд - достигнутым. Учит. Требовательность и бескомпромиссность сочетает с высокой человечностью. Смотрит далеко вперед. Крохотную лабораторию превращает в крупнейший в мире научный центр. Проблемы решает комплексно. Ширит фронт работ. Руководит созданием нового метода автоматической сварки, который стал прологом к революционному перевороту в технологии многих отраслей промышленности.
Е. О. Патон - лауреат Государственной премии. Награжден орденом Трудового Красного Знамени. Удостоен звания заслуженного деятеля науки, и техники. Он советник правительства по вопросам сварки. Руководит внедрением нового в масштабах страны. Он признанный патриарх советских сварщиков.
Ему шел 72-й год. Он заслужил почетный отдых. Но началась война, и он без колебаний, и промедлений направляется со своим институтом туда, где нелегким трудом предстоит ковать победу. Великий патриот стал солдатом-ученым. Патон, патоновцы сменили счет дней и ночей на километры сварных швов. Корпуса танков, бронемашин, авиабомб, снарядов для «катюш» сваривают швом Патона. О седоусом академике слагают легенды. Неистовый труженик становится коммунистом.
Е. О. Патон за ратный труд награжден двумя боевыми орденами, орденом Ленина. Ему присвоено звание Героя Социалистического Труда.
ВЕЛИКАЯ СТРАНА СОВЕТОВ
Еще не умолкли залпы войны, а он уже мечтает о труде созидателя, думает, как быстрее, и лучше наложить швы на израненное хозяйство страны. И снова институт в родном Киеве. Снова труд. Непрекращающийся труд. Труд всепобеждающий.
Ему исполнилось 75 лет. На торжествах, ставших праздником советской науки, и техники, президент Академии наук Украины академик А. А. Богомолец, обращаясь к Е. О. Патону, сказал «Представители науки, и техники, весь советский народ в славный день Вашего юбилея с глубоким уважением называют Ваше имя выдающегося ученого и великого патриота нашей страны. На протяжении всей Вашей долгой научно-технической деятельности Вы были неразрывно связаны с производством, и широкими кругами технических работников. Вы создали прекрасные школы специалистов - мостовиков и электросварщиков, представители которых завоевали высокий авторитет в промышленности Советского Союза. Тысячи Ваших учеников, разбросанных по всему необъятному Советскому Союзу, с любовью вспоминают сегодня Ваше имя - имя своего учителя. В Вашей научно-исследовательской деятельности Вы талантливо соединяете глубокую теорию с требованиями практики. Работа Ваша существенно повлияла на производство военной техники в годы Великой Отечественной войны. Героическая Красная Армия, великая Страна Советов знает Ваше имя.»
Знает, и ценит. Его любимому детищу - Институту электросварки - в 1945 году присвоено имя Е. О. Патона. Авторитетный ученый дважды занимает пост вице-президента Академии наук УССР. Народ оказывает ему высокое доверие, избирая его дважды депутатом Верховного Совета СССР.
Еще 3 лет напряженнейшего труда, полного творческих свершений, отдал Родине этот не знавший устали мудрый человек. Жизнь Евгения Оскаровича Патона оборвалась 12 августа 1953 года.
Он всего себя отдавал людям. Он много оставил им.
О некоторых страницах жизни Е. О. Патона рассказывают фотографии и строки из его «Воспоминаний», «Избранных трудов», «Слова к ученым-машиностроителям>.
Человеку не дано самому судить о том, как он выполняет свой долг. Истинным судьей в этом является только народ. Но одно я знал твердо всего себя, без остатка, я отдаю работе, стараюсь жить так, чтобы всегда прямо, и честно смотреть в глаза советским людям.
...я счастлив, что принадлежу народу, который оказался способным сотворить такое чудо.
Е. О. ПАТОН
...родился в 1870 консула в Ницце, полковника Оскара году в семье русского бывшего гвардейского Петровича Патона.
Осенью 1888 года я поступил на инженерно-строительный факультет Дрезденского политехнического института.
...во время вакаций ездил в Россию, усердно трудился там все лето, и сдал в Новозыбковской гимназии экзамен на русский аттестат зрелости.
...впереди у меня заветная цель - диплом русского инженера. как только закончу образование, вернусь на родину, и к немецкому диплому постараюсь присоединить диплом русский.
Я бомбардировал русское министерство путей сообщения письмами, в которых просил допустить меня к защите диплома в Петербургском институте путей сообщения.
...после окончания Дрезденского института. меня пригласили занять место ассистента при кафедре статики сооружений, и мостов. Это сулило в будущем профессуру. Проектное бюро по строительству нового дрезденского вокзала предоставило мне должность конструктора.
...долгожданное письмо наконец пришло. Первые его строки вызвали у меня бурную радость, последующие - смятение, и растерянность. В письме сообщалось согласие на просьбу господина Е. О. Патона, причем в виде особого исключения, может быть дано, однако, при условии, если он соблаговолит поступить на пятый курс. сдать экзамены по всем предметам, и составить пять выпускных проектов.
...мне предстояло. сделать ответственный выбор, принять решение, которое навсегда определило бы мое будущее.
Итак - Германия или Россия?..
В августе 1895 года я выехал в Петербург.
...пришлось подготовиться к сдаче экзаменов по двенадцати предметам, и выполнить пять серьезных выпускных проектов. За один год была выполнена работа, на которую в обычных условиях тратится два-три года.
Весной 1897 года в Москве открылось второе в стране учебное заведение, готовящее инженеров транспорта Инженерное училище путей сообщения. Мне предложили одновременно две должности помощника заведующего механической лабораторией и профессора-наблюдателя третьего курса. Кроме того, мне предстояло участвовать в практических занятиях по строительной механике. Большего я, и сам не пожелал бы, здесь сочеталось все.
В 1899 году я впервые поднялся на кафедру русского учебного заведения и начал свою деятельность педагога, которую продолжал затем в течение сорока лет.
Я не искал дешевой популярности у студентов, не стремился произвести на них впечатление апломбом. Нет, мне хотелось другого, чтобы студенты дорожили занятиями со мной, чтобы на лекциях получали то, чего нельзя найти в учебниках.
Начиная чтение курса, я напрямик объявлял своей аудитории:
- Требую самого серьезного отношения к лекциям. Предупреждаю - на экзаменах поблажек от меня не ждите. Белоручек, и лентяев не люблю. Кто пришел сюда только за дипломом, и красивым значком, тот здесь лишний.
После одной из первых лекций ко мне подошел студент. Он попросил разрешения сказать несколько слов от себя, и от товарищей. Рядом стояло несколько его сокурсников.
- Уважаемый Евгений Оскарович, слушая ваши лекции, мы видим, что вы готовитесь к ним гораздо больше, чем мы, студенты. Это нам пример, и наука. Мы дали себе слово работать вдвое больше, чем до сих пор, и сами просим вас быть на экзаменах беспощадным.
Я горячо пожал руку студенту, а затем, и его товарищам. Мог ли я тогда подозревать, что человек, которому принадлежали эти искренние, душевные слова, станет в будущем крупнейшим инженером, и ученым, автором проекта Днепрогэса, и проекта генеральной схемы электрификации Средней Азии, одним из создателей Арало-Байкало-Амурской магистрали? Это был Иван Гаврилович Александров.
Не выпуская руки Александрова, я говорил, обращаясь сразу ко всем:
- Упорно трудитесь в студенческие годы. Потом, на самостоятельной работе, это окупится втройне. Я сам недавно был в вашем положении, и сейчас чувствую, как это верно. Труд - вот основа всей нашей жизни, господа. Я называю вас господами не потому, что так принято, нет. Я хочу, чтобы трудолюбие, и преданность науке сделали вас действительно господами в жизни. Не господами над другими людьми, а хозяевами всех тайн техники, науки, природы.
С тех пор, и началась моя дружба со студентами, дружба строгая, даже суровая, без внешних проявлений взаимных чувств, и симпатий, но оставившая след на многие десятилетия.
Летом 1901 года в актовом зале Петербургского института инженеров путей сообщения я поднялся на кафедру.
Совет института единодушно присудил мне ученую степень адъюнкта. Вслед за этим я был назначен экстраординарным профессором по мостам.
Мне хотелось создать такой курс, который дал бы будущему мостовику все основное, все самое главное из того, что ему понадобится потом, за порогом института или училища.
Три года подряд трудился я над своими книгами. Вышли в свет первый, и второй томы моего курса железных мостов, и примеры расчетов деревянных, железных, и каменных мостов.
Однажды почта принесла письмо. Киевский политехнический институт предлагал мне вновь создаваемую кафедру мостов. Дирекция сообщала, что ей известны не только мои книги, но, и мосты, спроектированные мной в последние годы.
Под впечатлением письма я невольно стал вспоминать историю каждого из этих мостов. шоссейных мостов через Зушу, и Петинского путепровода в Харькове. железнодорожного моста через Матиру. через Горный Тикич, и мост через Обшу в Белом, и проект перекрытий зала гостиницы «Метрополь», и многое, многое другое.
«Из прилагаемого при этом краткого жизнеописания, и перечня ученых трудов. изволите усмотреть, что г. Патон, имея степень адъюнкта обладает всеми условиями, требующимися от лица для замещения упомянутой кафедры. Он в совершенстве владеет, как теоретическими познаниями в области строительного искусства, так равно, и обширной опытностью в производстве строительных работ. По отзыву одного из наших профессоров, разбиравших труды г. Патона, последний «является одним из лучших наших специалистов по мостам, выдающимся представителем новой школы мостовиков»
(Из письма директора Киевского политехнического института профессора К. Зворыкина. 1905 г.)
Летом 1904 года я начал работать в Киевском политехническом институте. С этим крупнейшим учебным заведением в дальнейшем были связаны 30 лет моей жизни.
Много творческой радости принесло мне создание киевского пешеходного моста в конце Петровской аллеи. Продлению Петровской аллеи мешал еще не успевший сползти остаток откоса на гористом берегу Днепра. Вначале выдвигался проект пройти этот земляной массив туннелем. Такое решение показалось мне неинтересным. Я предложил сделать в откосе глубокую выемку, и перекрыть ее легким пешеходным мостом с серповидными ажурными фермами. Необычно проходила, и постройка моста она производилась до удаления земляного массива. Его поверхность была срезана параллельно очертанию нижнего пояса ферм, и на земле уложили небольшие клетки. На них, и проводилась сборка нижних поясов, и остальных элементов моста. Когда фермы были склепаны, и опущены на заранее построенные опоры из бетонных свай, приступили к разработке земляной выемки под мостом. Это был редкий случай сборки моста.
В Тифлисе по моему проекту был построен городской шоссейный мост через Куру. Когда проект был готов, он не понравился ни мне, ни заказчику. Тогда я предложил такое решение вопроса. Не заключая никакого договора, я составлю другой проект моста с тем, что он будет иметь не три пролета, как намечалось раньше, а только один, то есть без двух промежуточных опор. Эта идея сулила изрядную экономию.
В 1913 году я подал директору Киевского политехнического института прошение об отставке. Мне было тогда 43 года, но я решил отойти от активной деятельности. Это был переломный момент в моей жизни. Я осмотрелся, и вдруг увидел, что я чужой в своей среде, белая ворона, что хозяевам жизни не нужны мои стремления, и порывы, мой напряженный труд, мои способности, и мысли, что перспектив для творческой деятельности нет никаких.
Начало первой мировой войны застало меня в Ницце, где я лечился, и отдыхал после тяжелой болезни.
...всей душой рвался домой, но прямой путь в Россию через Германию был отрезан войной. Только в феврале 1915 года я отправился в далекую дорогу.
До тех пор у нас в стране никто всерьез не занимался проектированием стальных разборных мостов, которые обычно применяются вместо взорванных. Нужда же в них была самая крайняя.
С этой областью мостостроения я был совершенно не знаком, предшественников в отечественной практике у меня почти не было. Начинать приходилось буквально с азов.
. Проект. мы выполнили в самый короткий срок и, не требуя никакого вознаграждения, передали его Управлению Юго-Западных железных дорог. Первенец наш оказался настолько удачным, что Управление сразу же заказало семь пролетных строений, и вскоре установило их при восстановлении мостов на нескольких железных дорогах.
Все эти годы - годы первой мировой войны, я не раз привлекал студентов-дипломантов к созданию проектов деревянных мостов. Большой успех имели наши копры
«Пионер» для забивки свай. Свои чертежи, записки, и «спецификации веса» мы рассылали непосредственно строителям прифронтовых дорог.
Февральскую, и в еще большей степени Октябрьскую, революцию я встретил растерянно. Мне казалось, что теперь неизбежно наступит хаос, полный развал, и в нем окончательно погибнет Россия, окруженная врагами.
Я не очень верил тогда в то, что у большевиков в дальнейшем выйдет, что-нибудь дельное, но с врагами России они справлялись прекрасно. В моих глазах это было огромным успехом.
...страна была тяжело изранена, и сидеть, сложа руки, когда вокруг разруха было не в моем характере. Естественно, что безделье, а тем более саботаж в такой тяжелой обстановке я считал преступлением.
Работы в то время у меня, и у моих студентов-дипломантов было очень много. И все же мы ни на один день не забывали о своей заветной мечте создать проект восстановления Цепного моста в Киеве. Это была увлекательная, и интересная задача.
На 10 июня 1925 года было назначено торжественное открытие нового моста.
По моим проектам в прошлом было построено немало мостов в России. Но их открытие всегда было частным делом нескольких человек. И вдруг я увидел нечто для меня совершенно непривычное.
К мосту, увитому гирляндами зелени, и красными полотнищами. стекались тысячи людей. Шли заводы, учреждения, шли строем, с развернутыми знаменами, и гремящими оркестрами. Матери несли на руках детей, то тут, то там возникали песни.
Когда-то все, что я делал, было моим, сугубо личным, так сказать, внутренним делом. Теперь я видел, как мои идеи, проекты, мысли незаметно для меня самого стали частью того, чем живет весь народ. Здесь, над Днепром, я еще яснее понял, что для десятков тысяч людей, заполнивших набережную, облепивших крутые склоны, это был не просто мост, нет! Они построили его собственными руками, на неприспособленных для этого заводах, на свои кровные средства, без иностранных «советников», и взаимодавцев. И это было для них великой проверкой своих творческих сил, своего умения, своей зрелости.
В тот день. я очень многое передумал. Труд всегда был самым главным в моей жизни. Я, и прежде не мыслил себя вне труда, но это был труд одиночки, без полного внутреннего удовлетворения. Теперь не только умом - всем сердцем я ощутил, что мой личный труд сливается с трудом миллионов.
Летом 1928 года я приехал на одну маленькую железнодорожную станцию проводить испытание капитально отремонтированного моста. Едва сойдя на перрон, я увидел вдали, на краю моста, ослепительные вспышки
Электросварка. Мне, конечно, приходилось слышать о ней, и читать, но видел я ее впервые.
Вернувшись в Киев, я почувствовал, что «заболел» электросваркой всерьез. Я продолжал заниматься мостами, но впервые в жизни мои интересы раздваивались. Никому пока не признаваясь в этом, я начал знакомиться со сварщиками, ездить на заводы, где можно было посмотреть сварку, так сказать, в натуре, и на различных объектах, изучал всю тогдашнюю специальную литературу.
В 1929 году меня избрали действительным членом Академии наук УССР.
В то время в Днепропетровске создавался крупный транспортный учебный комбинат, и было принято решение влить в него Киевский институт путей сообщения, незадолго перед этим выделившийся из Политехнического института. Этим самым предопределился перевод туда же, и моей кафедры - кафедры мостов.
Передо мной встал вопрос, как быть дальше? Какой сделать выбор?..
Сварка вела наступление на клепку! Я видел, что будущее принадлежит электрической сварке, что эта на первый взгляд такая узкая область техники таит в себе большие, поистине неисчерпаемые возможности.
И как только я это окончательно понял, мои колебания кончились. Я принял твердое решение посвятить сварке остаток своих лет, и создать научный центр электросварки в Академии наук Украины. Мне пятьдесят девять. Ну, что ж, начинать никогда не поздно, если только к новому делу лежит душа. В Политехнический институт я вернулся в 1935 году, чтобы, как, и за тридцать лет до этого, создать новую кафедру, на этот раз - кафедру электросварки.
Мое решение серьезно заняться электросваркой, и целиком посвятить себя ей некоторые мои коллеги в Академии наук УССР встретили с недоумением, а кое-кто даже с иронией. Меня знали, как мостовика, избрание академиком было признанием моей работы именно в этой области, и вдруг - сварка.
Одни выражались обиняками, другие говорили прямо в лицо:
- В ваши-то годы, и затевать такую крутую ломку?! И ради чего? Что это такое - сварка? Занятие для инженера. Но для ученого. Нет-нет!
А кто-то даже язвительно окрестил электросварку «наукой о том, как без заклепок сделать бочку»
Начинать свою работу в Академии наук Украины мне приходилось буквально на голом месте. Не было ни оборудования, ни лаборатории, ни даже самого скромного помещения.
Штат лаборатории состоял вместе со мной из четырех человек, включая сюда, и бухгалтера, который совмещал свою должность с обязанностями завхоза, управделами, экспедитора и т. п.
В рамках лаборатории, и электросварочного комитета нам уже было тесно, характер их деятельности становился таким всеобъемлющим, а масштабы так разрастались, что сама жизнь заставляла нас искать новые, более совершенные формы научной работы. Мне казалось, что вполне назрел вопрос о создании специального научно-исследовательского института по сварке.
Мне говорили некоторые академики:
- А не слишком ли это узкая область для целого научного института?
- У нас в стране нигде нет подобного института. Что-то вы мудрите.
Для чего нужен нашей науке, и промышленности такой институт, я знал совершенно точно.
Уже в 1934 году - в первый год своего существования - институт выглядел довольно солидно. В главном двухэтажном здании помещался отдел сварочных машин с лабораторией, отдел технологии с небольшой химической, и металлографической лабораторией, зал-аудитория, кабинеты, библиотека. В другом, одноэтажном помещении - зал испытательных машин и электромеханическая мастерская. В деревянных флигелях разместились музей испытанных образцов, и сварочная мастерская.
К концу мая 1940 года. институт построил сварочный станок с необходимой аппаратурой, разработал флюс и технологию сварки.
В те годы рядовой ручной сварщик сваривал в час в среднем пять метров шва, наш автомат - 30!
. в автоматической сварке под флюсом я видел воплощение всех тех целей, которые я, и мои сотрудники поставили перед собой, начиная работы по механизации сварки. К ним мы настойчиво шли через все искания, ошибки и неудачи. Этими целями были высокая производительность, хорошее качество швов, освобождение сварщиков от нелегкого ручного труда.
С первого дня приезда в Москву я начал вести записи о своем пребывании, и работе в столице. Заметки эти делались нерегулярно, время от времени, в редкие свободные часы.
21 декабря 1940 года.
Передо мной. постановление Правительства и ЦК партии. В нем автоматическая сварка под флюсом названа самым прогрессивным видом сварки.
Позавчера меня пригласили в Кремль. У заместителя Председателя Совнаркома В. А. Малышева собрались все наркомы, помянутые в проекте постановления.
Меня внимательно слушали, вникали в подробности, своими вопросами старались выяснить, что может дать новый метод сварки для промышленности.
...я думал о великой ответственности людей науки перед народом. Любая наша, пусть самая маленькая, ошибка становится преступной, если она выйдет незамеченной из лаборатории, и будет неизбежно помножена на неудачи в десятках цехов.
15 января 1941 года.
Тружусь тринадцать-четырнадцать часов в сутки, сейчас все зависит от нашей энергии и настойчивости. Правда, режим дня я установил настолько суровый, что мой секретарь не выдержал, и сбежал. Пришлось подыскать другого.
Нашему институту и Центральному научно-исследовательскому институту технологии машиностроения поручено снабдить двадцать крупнейших заводов страны рабочими чертежами автосварочных установок, и обеспечить техническую помощь в их пуске, и освоении. Десятки совершенно различных установок! И всего лишь через полгода они уже должны действовать, варить вагоны, цистерны, котлы, вагонетки.
25 мая 1941 года.
...Иногда я сам удивляюсь тому, как широко «раздвинулись» стены нашего института. Мы прокладываем дорогу заводам, они подпирают, поправляют нас своим опытом. А общее движение от этого ускоряется.
19 июня 1941 года.
Вышла из печати моя книга - учебник по скоростной сварке. Я писал ее по утрам, вставая на рассвете, и в выходные дни. Когда книга была закончена, правительство распорядилось, чтобы она была напечатана в небывало короткий срок в шесть дней!..
Недавно я побывал в Киеве, проверил, как идет подготовка к строительству нового здания института. Пришлось кое-что изменить в планах, и проектах. Надо уже сейчас создавать лаборатории, которые понадобятся завтра, добывать оборудование для разрешения научных тем, которые сегодня обрисовываются еще смутно, но очень скоро встанут перед нами во весь рост.
Особенно интересуют нас заводы Урала. Я долго обдумывал, кого же из института послать туда, и напоследок решил, что не грех проехаться, и самому директору. Правда, путешествие дальнее, и для меня обременительное, но зато я увижу Урал с его богатырской индустрией, своими глазами смогу убедиться, насколько изменили его пятилетки. Ведь Урал я знаю только по романам Мамина-Сибиряка.
Война!.. Неужели?.. Неужели война? Не хотелось верить. Да, это была война. В то навеки памятное воскресенье 22 июня 1941 года в поезде Москва - Нижний Тагил я узнал об этом.
Мысль работала лихорадочно:
«Что делать, где сейчас мое место? Мне 71 год, но война касается непосредственно, и меня.»
...поезд подходит к крупному железнодорожному узлу. На этой станции я опустил два письма. Первое - в Киев, второе - в Союзное правительство. Я писал:
«В мои годы я уже вряд ли могу быть полезным на фронте. Но у меня есть знания, и опыт, и я прошу использовать меня, как специалиста там, где найдете возможным, и нужным. Родина в опасности, и я хочу свои последние силы отдать ее защите»
В своем заявлении в Правительственную Комиссию по эвакуации я точно указал, в, какой уральский город, и на, какой завод мы хотим переехать. Я умышленно выбрал. новый промышленный район, где нужда в нашей помощи была гораздо острее.
В одном из. домов на первом этаже поселили меня. Семья офицера-фронтовика охотно уступила нам одну из своих комнат. Это была небольшая комната в шестнадцать квадратных метров, но кто в то время думал о своих бытовых благах!
Нас в семье было сначала четверо я, моя жена Наталья Викторовна, ее сестра Ольга Викторовна и сын Владимир. С января 1942 года нас стало пятеро младший сын Борис, закончивший Киевский политехнический институт уже в дни войны, был переведен в Институт электросварки с завода «Красное Сормово»
Чтобы, как-то разместиться в одной комнатушке, нам приходилось ежедневно проделывать сложные маневры с мебелью, на день вытаскивать раскладушки в коридор, а на ночь вносить их обратно.
Директора завода Юрия Евгеньевича Максарева я знал, как инженера высокой культуры, и опытного руководителя с солидным стажем. На его плечи сейчас ложилась большая ответственность - завод должен был развернуть в огромных масштабах выпуск средних танков.
- Пока, на первых порах, - говорил он мне, - завод получает много готовых бронекорпусов из других мест, но долго такое положение продолжаться не может. Причина отставания нашего бронекорпусного отдела в ручном, малопродуктивном труде. Известно ли вам, что корпус танка имеет десятки метров швов крупного сечения и большой длины? Вот вам только один пример для приварки борта к подкрылку нужны два мощных шва по 5 метров каждый! А ручная сварка отнимает много времени, и труда. Нужны сотни квалифицированных сварщиков, взять их негде, а из тех, что были у нас, многие ушли на фронт.
- Положение мне ясно, - ответил я Максареву. - Единственное спасение - в переходе к скоростной сварке. Только в этом! Вот ответ на ваш пример на швы, которые вы назвали, опытный сварщик затратит примерно двадцать часов, а наш автомат заварит их всего за один час. И управлять им может любой подросток!..
- Я вижу такую перспективу сначала ваши автоматы будут работать на сварке отдельных узлов, а затем, я надеюсь, и всего корпуса. Моя самая энергичная поддержка институту обеспечена, а от вас я жду реальной, и - главное - быстрой помощи.
Теперь нам предстояло держать суровый и ответственный экзамен.
В ноябре на завод приехал Вячеслав Александрович Малышев, в то время народный комиссар танковой промышленности.
- Я. рад тому, что вы осели на одном из танковых заводов, - сказал народный комиссар, -, но мне кажется, что вы не должны ограничивать себя одним заводом. На вашу помощь вправе рассчитывать вся танковая промышленность.
...Малышев вызвал машинистку, и тут же принялся диктовать приказ:
- В связи с необходимостью в ближайшее время значительно увеличить производство корпусов при недостатке квалифицированных сварщиков на корпусных заводах единственно надежным средством для выполнения программы по корпусам является применение уже зарекомендовавшей себя и проверенной на ряде заводов автоматической сварки под слоем флюса по методу академика Патона.
...Предлагаю в ближайшее время всем директорам корпусных заводов серьезно заняться внедрением автоматической сварки для изготовления корпусов.
Текст заявления о приеме в партию:
«Когда Советская власть взяла в свои руки управление нашей страной, мне было 47 лет. Проработав много лет в условиях капиталистического строя, я усвоил его мировоззрение.
Сначала Советская власть относилась ко мне с недоверием, и не раз приходилось мне это чувствовать. Начинания новой власти я считал нежизненными, но, присматриваясь к ней, я продолжал честно трудиться, так, как в труде я привык видеть смысл моей жизни.
Когда я познакомился с планом первой пятилетки, я не верил в возможность его выполнения. Время шло. Когда развернулись работы по Днепрострою, который никак не давался прежней власти, я начал понимать свою ошибку. По мере того, как осуществлялись новые стройки, реконструкция Москвы и другие большие начинания партии, и правительства, все больше изменялось мое мировоззрение. Я стал понимать, что к Советской власти меня приближает то, что труд, который являлся основой моей жизни, Советская власть ставит выше всего. В этом я убедился на деле.
Я сознавал, что перерождаюсь под влиянием новой жизни.
Начавшаяся Великая Отечественная война явилась блестящим подтверждением мощности и прочности советского строя. Перед моими глазами прошли две последние войны - японская, и империалистическая. Я имел возможность сравнить положение тогда с тем, что происходит сейчас, во время Отечественной войны. Меня поражает выдержка и героизм, с, каким советский народ борется на фронтах, и в тылу под твердым руководством партии и Советского правительства.
Когда началась Отечественная война, я сам нашел применение своим знаниям, и работал на оборонных заводах Урала вместе с коллективом моего института. Мы оказали посильную помощь делу защиты нашей Родины. За эту работу партия и правительство очень щедро наградили меня, и этим дали мне понять, что они доверяют мне.
Это дает мне право подать настоящее заявление о принятии меня в партию, с тем, чтобы я имел возможность продолжать и закончить мою трудовую жизнь под знаменем партии большевиков.
Герой Социалистического Труда Е. Патон»
«Чрезвычайную роль сыграли Институт, и лично Евгений Оскарович в автоматизации процессов сварки. Здесь Институтом, при самом живом и непосредственном участии Евгения Оскаровича, проведена гигантская работа. Работа по автоматизации процессов сварки. позволила не только решить одну из труднейших проблем военного времени - проблему кадров, но буквально выручила один из важнейших отделов заводов, которому без автоматизации сварки было бы чрезвычайно трудно, если не невозможно, справиться со стоящими перед ним задачами. Нам, работникам трижды орденоносного коллектива завода. хочется сказать искреннее спасибо за ту чрезвычайно важную, и неоценимую помощь, которую в тяжелую годину Отечественной войны оказал юбиляр.»
Директор завода Ю. Максарев.
Мы гордились, и сейчас гордимся тем, что советские танкостроители первыми в мире научились варить броню под флюсом.
До самого конца войны у немцев не было автосварки танковой брони, а у американцев она появилась только в 1944 году.
В конце 1941 года на заводах страны действовали всего три автосварочные установки, в конце 1942 года их уже было 40, а в конце 1943 года - 80, в марте 1944 года - 99, в декабре 1944 года - 133! К этому времени мы вели работу на пятидесяти двух заводах.
За три года войны институт выполнил работу, на которую в мирных условиях ушло бы 8 - 10 лет.
Десятки тысяч боевых машин вышли из цехов со швами, сваренными под флюсом. К концу войны на корпусах танков уже вовсе не было швов, сделанных вручную. Выпуск танков для фронта увеличился в несколько раз.
К этому времени на военных заводах страны работало свыше сотни наших установок. Они сваривали не только средние, и тяжелые танки, но, и авиабомбы, некоторые типы артиллерийского оружия, и специальные виды боеприпасов.
9 мая 1945 года, в День Победы, все мы оглянулись на путь, пройденный в годы войны, и с радостным волнением всматривались в дорогу, лежащую перед нами. На площадях, и улицах сотен городов, в странах, освобожденных Красной Армией, стояли советские танки со сварными швами на широкой могучей груди, и бортах. Во множестве жестоких битв эти швы с честью выдержали испытание. Для нас это было высшей наградой за труд в дни великой битвы.
В семьдесят три года я стал Героем Социалистического Труда. Мог ли я мечтать о более высоком признании? Ведь именно труд составлял всю основу, все содержание моей жизни.
...После Октябрьской социалистической революции моя жажда к труду нашла свое полное удовлетворение. Я перестал быть чудаком-профессором, который, имея материальные средства, всю свою жизнь отдавал составлению учебников, и проектов, разрабатывал дешевые конструкции с наименьшей затратой металла - вместо того, чтобы вести «нормальный» образ жизни, пров043Eдить вечера в «приятном» обществе или за карточным столом. Я стал настоящим гражданином своего Отечества, так, как изменился взгляд на труд. На знаменах молодой республики было написано «Кто не работает, тот не ест». Моя любовь к труду навечно связала меня с Советской властью.
Советский строй омолодил меня.
Меня никогда не привлекала работа над решением отвлеченных, оторванных от практики тем. Я стремился к тому, чтобы содержание моих работ и работ моих сотрудников отвечало нуждам сегодняшнего, и завтрашнего дня народного хозяйства. Что может быть лучшей наградой для человека, чем видеть воплощение своих мыслей, своего труда в жизни?
...чтобы рассказать о пережитом и сделанном за послевоенные годы, понадобилась бы книга. Очень хотелось бы написать такую книгу, рассказать в ней о том, как мы научились сваривать автоматами под срлюсом домны, мосты, газопроводы, статоры турбогенераторов, огромные резервуары, корабли, высотные здания, сельскохозяйственные машины, как разительно расширила сварка свои владения, как развилась, и обогатилась сварочная наука, какой неразрывной стала наша дружба с сотнями заводов и строек.
Послевоенный период, о котором, к сожалению, так, и не привелось Евгению Оскаровичу написать книгу, - это годы торжества его основополагающей идеи, цели многих лет напряженнейших экспериментов и научных поисков - механизировать сварочные работы, сделать то, без чего немыслимо было революционное вторжение сварки в народное хозяйство страны. Снимки, которые помещены на этих страницах, - это лишь часть, и притом очень малая, «визитных карточек» сварки «по Патону», вызвавшей коренную перестройку целых отраслей промышленности.
Именно в те послевоенные годы разрабатывается дуговой способ сварки, впервые в мировой практике создается индустриальный метод сооружения нефте-резервуаров сваркой рулонов; арсенал сварочной техники обогащается такими завоевавшими вскоре мировое признание способами, как сварка плавящимся электродом в среде углекислого газа, электрошлаковая сварка. Разворачивается большой комплекс работ по цельносварному мостостроению, работ, апофеозом которых явилось сооружен не через реку Днепр моста-гиганта, моста-красавца
...В июле 1953 года я стоял на берегу Днепра и любовался строгим профилем ферм самого большого в мире цельносварного моста. Моя многолетняя мечта осуществлялась. Я мысленно представил себе уже законченный мост, и с особой силой почувствовал величие эпохи, до которой мне было суждено дожить.
Я нахожу удовлетворение в том, что научил работать других, подготовил целое поколение молодых ученых-сварщиков. Это настоящая хорошая смена, и они успешно двигают вперед наше общее дело. Среди них, и мои сыновья.
С надеждой смотрю я на нашу талантливую молодежь. У большинства товарищей еще сравнительно невелик стаж научной деятельности, но они научились работать коллективно, спаянно, дружно, не зазнаваться и критически оценивать свои успехи, держать тесную связь с жизнью, с производством. Это позволяет мне надеяться, что созданный нами почти двадцать лет тому назад Институт электросварки будет, и дальше справляться со своими большими задачами.
С той поры, как были написаны эти строки, прошло более 18 лет.
Приумножая традиции выдающегося ученого и гражданина, патоновцы завоевали институту - самому любимому детищу Евгения Оскаровича - заслуженную славу крупнейшего, и авторитетнейшего в мире научно-исследовательского центра в области сварки и специальной электрометаллургии.
Сегодня ордена Ленина, и ордена Трудового Красного Знамени Институт электросварки имени Е. О. Патона - это 35 научных отделов и лабораторий, Опытно-конструкторское бюро, и Опытный завод; это более чем четырехтысячный коллектив, среди которого 7 академиков и членов-корреспондентов АН УССР, 25 докторов наук, и около 160 кандидатов наук, 22 лауреата Ленинской и Государственной премий; это творческая связь с тысячью предприятий, строек, научных, и проектных институтов, конструкторских бюро страны.
Институт электросварки имени Е. О. Патона - правофланговый технического прогресса. Это здесь разрабатывают новые, самые прогрессивные методы сварки. Это здесь родился плодотворный союз сварки и металлургии. Это здесь изобретен электрошлаковый переплав, совершивший технический переворот в качественной металлургии. Это здесь дают путевку в жизнь аппаратам, и установкам с высочайшей маркой «создано патоновцами». Это здесь пролегает передний край сварочной науки. Это здесь решаются проблемы, от которых зависит темп научно-технического прогресса страны. Это здесь дан старт космической сварке, сварке, устремленной в будущее.
Несть числа делам Патона, делам патоновцев.
Материал подготовлен спец. корреспондентом журнала С. КИПНИСОМ. Все фотографии (часть которых публикуется впервые) любезно предоставлены Институтом электросварки имени Е. О. Патона.
В день своего восьмидесятилетия Евгений Оскарович Патон сфотографировался с группой старейших сотрудников Института электросварки. Конечно, многих из числа тех, кто начал еще в довоенные годы проходить «патоновский университет», на этом снимке нет. Разные обстоятельства помешали им занять место рядом со своими товарищами, которых, как, и их, учил по-патоновски трудиться «батя» - человек, которого, и сегодня так любовно, и уважительно называют патоновцы.
На снимке стоят (слева направо) - Ф. Сороковский (был тогда старшим научным сотрудником, умер), И. Фрумин (ныне зав. лабораторией, доктор технических наук, профессор), Б. Медовар (ныне зав. отделом, член-корреспондент АН УССР), А. Аснис (ныне зав. отделом, доктор технических наук, профессор), А. Коренной (ныне зам. начальника ОКБ), Д. Рабкин (ныне зав. отделом, доктор технических наук, профессор), А. Казимиров (ныне зам. директора института), Г. Раевский (ныне зав. отделом, доктор технических наук); (слева направо) Е. Мищенко (многие годы бессменный секретарь директора института; ныне на пенсии), Л. Гутман (ныне кандидат технических наук, старший научный сотрудник), Е. О. Патон, В. Шеверницкий (кандидат технических наук, был зав. отделом, умер), П. Севбо (ныне главный конструктор, консультант ОКБ, кандидат технических наук), Т. Слуцкая (ныне старший научный сотрудник, кандидат технических наук).
Читайте в любое время
