ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ... У ИСТОКОВ ИРТЫША

В конце октября 1999 года в Нижнем Новгороде проходил традиционный симпозиум «Дни Волги — 99». Там от имени культурно-экологического объединения «Беловодье» выступали эколог Сергей Шафаренко из казахстанского города Усть-Каменогорска и экологи из Агентства Волжской экологической информации (АВЭ-инфо). Разговор шел о строительстве в Китае канала Черный Иртыш — Карамай. Протяженность канала более 300 километров, ширина — 22 метра. Предполагается, что примерно одна четверть стока Черного Иртыша может быть переброшена в оросительные системы Китая. При этом расположенное на территории Казахстана озеро Зайсан, в которое впадает река, весьма вероятно, повторит судьбу Арала: обмеление и гибель экосистем.

Из озера Зайсан вытекает Иртыш. На водности этой большой реки столь огромный забор воды из Черного Иртыша, естественно, тоже отразится весьма заметно. Ситуация усугубляется еще тем, что Иртыш сейчас находится на стадии спада своего цикла многолетних уровней. Река может потерять до 50% водности. А это уже глобальная экологическая катастрофа. Экологи считают, что забор даже 12 процентов воды приводит к необратимым последствиям. По территории Казахстана Иртыш протекает на протяжении 1,7 тысячи километров, остальные 2 тысячи — по России. Таким образом, это наша общая с Казахстаном проблема, наша общая боль.

Объединение «Беловодье», как сказал С. Шафаренко, направило обращение в правительство и в парламент Казахстана, а также в посольство Китайской Народной Республики с просьбой разъяснить ситуацию. Ответы пока не получены. Вся информация почему-то держится в строгом секрете.

Между тем последствия от пуска воды по каналу Черный Иртыш — Карамай могут быть и для Казахстана, и для России самые серьезные. Возникнет острая проблема со снабжением питьевой водой таких городов, как Усть-Каменогорск, Павлодар, Семипалатинск, Омск. Качество воды в Иртыше резко ухудшится.

Тревогу пока бьют только неправительственные экологические организации. «Зеленые» предлагают провести трехсторонние переговоры между Казахстаном, Россией и Китаем с привлечением общественных организаций. С. Шафаренко настаивает на том, чтобы суть проекта и возможные последствия его реализации сделать достоянием гласности — вывести эту проблему на международный уровень.

Координаты для контактов: 492024, Казахстан, г. Усть-Каменогорск, а/я 2853; тел.: (3232) 25-72-94; E-mail belovsigma-east.com

И В АНТАРКТИДЕ

Среди участников 44-й сезонной антарктической экспедиции (1998—1999 годы) на борту судна «Академик Федоров» был эколог Н. Ф. Мухамадиев. Его должность называлась — инженер по чрезвычайным ситуациям и охране окружающей среды, а задача состояла в том, чтобы вместе с полярниками и экипажем научно-исследовательского судна на месте рассмотреть пути выполнения требований международного Протокола об охране окружающей среды в Антарктиде. В связи с разногласиями в законодательных базах разных стран окончательно он пока еще не принят.

Протокол, безусловно, направлен на охрану и защиту Антарктики от самых различных загрязнений и разрушений, но его требования столь сложны и суровы, что порой кажутся почти невыполнимыми.

Мухамадиев говорит, что нам придется или срочно разрабатывать самим, или покупать импортные технологии и оборудование, стоимость которых чрезвычайно высока. Так, например, изготавливаемые в Австралии установки для биологической очистки стоков воды стоят 1,5 млн. долларов. Сейчас, когда программы российских антарктических станций и без того сокращаются, рассчитывать на дополнительное финансирование нашим зимовщикам не приходится. Однако и уходить из Антарктиды (этот вопрос сейчас обсуждают у нас некоторые деятели) ни в коем случае не следует. Не говоря о том, что невозможно прервать огромную уникальную научную работу, проделанную нашими полярниками, уход из Антарктиды потребует гораздо больших денежных вложений, чем соблюдение самых строгих экологических норм. Уходя, необходимо привести земли, которыми мы пользовались, в первоначальное состояние. Это значит: вывезти десятки тысяч бочек

из-под топлива и грунт, загрязненный вглубь на многие метры, обязательно демонтировать все здания. А их на одной только станции «Молодежная» — 86.

В Антарктиде пока действует 50-летний мораторий на добычу полезных ископаемых. По окончании этого срока, вполне возможно, начнется их разработка. (Конечно, было бы лучше, если бы мораторий продлили.) Наша станция «Прогресс», которая раньше ничем особо не выделялась, сейчас становится центральной, потому что находится на месте, где возможны богатые залежи угля, нефти и даже золота.

— Для природы Антарктики закрытие многих станций и уход отсюда зимовщиков, конечно, были бы явлением положительным, — говорит Н. Мухамадиев. — Мы наблюдали за колонией императорских пингвинов на станции «Мирный». В 60-е годы пингвинов здесь было свыше 20 тысяч. Сейчас — около 1600.

Но можно найти и другое решение этой проблемы. Так, в 1999 году удалось добиться того, что в Мирном установлены очень жесткие правила: к колонии пингвинов запрещены всякие хождения. Пингвины вымирают здесь потому, что их пугают люди, техника. Птицы покидают гнезда, теряют яйца...

Н. Мухамадиев особо заострил внимание на том, что наши суда не выполняют элементарных правил по охране окружающей среды. Несмотря на строжайший запрет, отходы по-прежнему летят за борт: каждый час 25—26 выбросов. Если судно встает где-то во льдах, на третий-чет-вертый день вокруг него образуется настоящая помойка.

Эколог вместе с участниками экспедиций разработали памятку для полярников, в которой отражены основные требования Протокола и предусмотрены строгие меры наказания за нарушения правил. Начальники станций проявили большую заинтересованность в том, чтобы это выполнялось, значит, есть надежда, что дело сдвинется с мертвой точки.

В планах Н. Мухамадиева — принять участие в 46-й сезонной экспедиции на станцию «Восток» и разработать комплекс мероприятий, которые помогут привести действующие станции в полное соответствие с требованиями Протокола об охране окружающей среды в Антарктиде.

№1, 2000