В Красную армию я пошел служить со студенческой скамьи в 1939 году. В Отечественную войну прошагал от Белоруссии до Москвы, а затем от Москвы до Кенигсберга, до Победы. Прошло уже много лет, но я часто вспоминаю наиболее яркие эпизоды, фронтовых друзей-товарищей и свою спасительницу медсестру Марийку.

Саша Моисеев и Марийка Кузнецова. 1944 год.

...1944 год. Конец ноября. Прибалтийский фронт на границе Литвы и Латвии в районе железнодорожной станции Вайноде. Шел холодный нескончаемый дождь. Мы, небольшая группа солдат, выполнив задание, уставшие, промокшие и замерзшие спешили засветло добраться до своей роты, разместившейся на отдых за невысоким безлесным холмом. Возвращались по уже знакомой узкой извилистой тропинке, проложенной вокруг холма. Подниматься на вершину холма было опасно, на склонах расставлены указатели: "Заминировано".

От усталости ноги у меня заплетались, отказывались идти. Я настолько обессилел, что понял - одолеть окружной путь не смогу. От помощи бойцов отказался, понимая, что все передвигаются с трудом. Решил сократить расстояние, рискнув пройти напрямую, через заминированный холм. Сказал о своем решении бойцам, они стали отговаривать, но я назначил старшего группы вместо себя и - прямой дорогой через холм.

До вершины холма дошел благополучно и остановился перед разрушенным немецким дзотом (укрепление из дерева и земли). Невдалеке на спине лежала пожилая женщина в гражданской одежде, видимо подорвавшаяся на мине. Она была без сознания. Страдая от жажды под беспрестанно идущим дождем, женщина пыталась слизывать дождевые капли со своих посиневших губ. Я склонился над несчастной, и вдруг столб пламени ослепил меня, обжег лицо и руки. Я потерял сознание.

Придя в себя, понял, что произошло: взрывом мины меня отбросило в полуразрушенный бункер дзота. Тело попало в щель между мощным накатом из толстых бревен и вертикальной стеной бункера, и я оказался в подвешенном состоянии. Это-то обстоятельство и спасло меня, не дав полностью погрузиться в заполненный водой бункер и захлебнуться в бессознательном состоянии. Вода доходила мне почти до плеч. Левая рука была зажата бревнами, свободной оказалась только правая. Замерзая в холодной воде, я не чувствовал боли от полученных ран.

Выбраться из этого капкана я не мог. Попробовал подать голос: вдруг кто-нибудь услышит, поможет. Но вместо крика из сжатой груди вырвалось что-то похожее на слабый стон. Понял, что вдали от жилья, глухой темной ночью, в холодный беспрерывный дождь, среди минного поля меня никто не услышит. Значит, все, конец. Я закрыл глаза и затих. Совсем замерз и опять потерял сознание.

Сколько времени прошло, не знаю. Но вдруг что-то заставило меня открыть глаза. Перед безразличным взором сквозь завесу дождя виднелся блуждающий вправо-влево слабый огонек. Он то уходил в сторону, то возвращался обратно, будто что-то искал. "Человек" - затеплилась надежда. Но откуда ему взяться на минном поле, ночью, в непогоду? "Человек", - снова захотелось убедить себя. И, собрав последние силы, выдохнул из груди какой-то хрип. Огонек стал приближаться ко мне. Я оживился, снова захрипел как мог.

И вот передо мной как призрак, с фонариком в руке появился человек в солдатской шинели. Это была девушка.

- Саша! - крикнула она, увидев торчащую из ямы голову, и бросилась ко мне. Это была наша медицинская сестра Марийка. Узнав от ребят, что я пошел через минное поле и не вернулся в часть, Марийка заподозрила неладное и отправилась на поиски. Я протянул ей свободную руку. Что было дальше - не помню, так как снова потерял сознание...

Очнулся уже в роте, в санчасти. В комнате настоятеля местной кирхи было тепло. Это первое, что я ощутил, придя в себя. Вокруг стояли мои товарищи. Они помогли снять с меня мокрую и грязную одежду. Марийка обмыла и вытерла меня, забинтовала раны. Растерла посиневшее тело сухим теплым полотенцем. Жизнетворное тепло рук Марийки и этого полотенца ощущаю до сих пор. Потом одели меня в свежее сухое белье, обернули полотенцами, закрыли шинелями. Ребята дали выпить наши "боевые сто грамм", голова закружилась, и я заснул.

Проснувшись на следующий день, увидел склонившуюся надо мной Марийку. Я улыбнулся от счастья. На мгновенье забылись боли. Очень хотелось жить.

После победы мы разъехались по огромной стране. Время, житейские заботы постепенно вытесняли из памяти прошлое. И вдруг произошло чудо - мы вновь встретились с Марийкой - с Марией Ивановной Кузнецовой. Я находился в служебной командировке в городе Горьком. Командировка подошла к концу, на утро был куплен билет в Москву. Свободное время решил посвятить знакомству с пригородами. Выбрал Сормово, где раньше бывать не приходилось.

Вечерело. Я неторопливо шел по тротуару широкой поселковой улицы, разглядывая скромные частные домики, окруженные зеленью садов. Задумался и вдруг вздрогнул: рядом со мной распахнулась и стукнула садовая калитка. Кто-то с криком "Саша!" бросился мне на шею и крепко обнял. Освободив шись от объятий, я увидел перед собой фронтовую медсестру Марийку. Как потом выяснилось, Мария Ивановна пришла в гости к своей подруге и из окна вдруг увидела меня. Эта радостная встреча была недолгой, и мы вновь потеряли друг друга.

Дорогая Мария Ивановна Кузнецова! Где ты? Здравствуешь ли? Через все эти годы я пронес чувство огромной благодарности к тебе, моей спасительнице. Если прочитаешь мои воспоминания - отзовись, напиши в редакцию журнала "Наука и жизнь".

№5, 2001