Наука и жизнь // Иллюстрации

Мей-Вонг плотно прикрыл дверь своего кабинета в здании "Бомбейской компании по сбыту диковин и произведений искусства", чтобы к нему не вломился случайный визитер. Его плотный силуэт застыл на фоне широкого окна, за которым шумела оживленная улица. Несколько секунд Мей-Вонг вслушивался в заунывную мелодию - ее выводил на флейте заклинатель змей, сидевший на тротуаре, - затем резко задернул жалюзи и с довольным видом разместил свои дородные телеса в исполинском кресле за заваленным бумагами столом красного дерева. Заправив в длинный мундштук сигарету, он прикурил, сделал несколько неглубоких затяжек и снова взглянул на знаменитого художника Гилберта Ренделла, сидевшего напротив с удрученным видом.

Живописец был неряшливо одет и небрит. Он неловко ерзал в кресле и трясущейся от пьянства рукой тер покрытый щетиной подбородок.

- Надо полагать, вы меня не ждали, - пробормотал он, глядя в пол.

- Насколько мне помнится, я советовал вам больше не приходить сюда, - ответил китаец.

Ренделл поднял голову и подался вперед.

- Я бы и не пришел, но... я просто дошел до ручки. Мне надо выбраться отсюда, иначе я погиб. Дайте мне тысячу долларов на обратный билет.

Мей-Вонг покачал головой.

- Бессмысленно, дорогой мистер Ренделл. Сколько раз я уже давал вам деньги на возвращение домой? Сбились со счета? Вы загубили свой великий дар. Когда-то я надеялся, что сумею его спасти, но теперь не питаю прежних иллюзий.

Молодой человек горько усмехнулся.

- Понятно. Вы больше не можете выжать из меня ни одного полотна, и я перестал вас интересовать. Но мои работы принесли вам достаточно, чтобы...

- Я щедро платил вам за них, - невозмутимо ответил Мей-Вонг. - И продолжал выдавать немалые суммы даже после того, как вы забросили живопись. Но всему приходит конец. И моему терпению тоже.

Бравада Ренделла разом сошла на нет.

- Мне нужно заполучить эти деньги во что бы то ни стало, - просительным тоном начал он.

- От меня вы ничего не получите, друг мой. - Старый китаец улыбнулся. - Похоже, вы утратили последнюю толику гордости. Боюсь теперь вы готовы на все, лишь бы вам заплатили.

- Я действительно хочу бросить пить, устроить жизнь.

- Пустые слова, мистер Ренделл, пустые слова. Вас уже не спасти. Питие определяет ваше сознание. Чтобы раздобыть денег на спиртное, вы пойдете даже на убийство.

- Возможно, - после недолгого молчания ответил Ренделл.

Мей-Вонг молча смотрел на него. Глаза китайца казались стеклянными. Наконец он сказал:

- Да, вполне возможно. Пожалуй, мы с вами все-таки сумеем договориться, если вы согласитесь выполнить одно мое поручение весьма щекотливого свойства. Вам придется убить человека.

Ренделл обмяк. Китаец невозмутимо попыхивал сигаретой, глядя на него.

Наконец, молодой художник устало спросил:

- Сколько?

- Три тысячи долларов.

- Маловато за человеческую жизнь.

- Я не шучу, - холодно проговорил Мей-Вонг. - За жизнь, может быть, и маловато, но за смерть вполне достаточно. Именно столько я и намерен заплатить.

Впервые с начала разговора Ренделл посмотрел в глаза собеседнику.

- А я намерен заработать этот гонорар, - прошептал он. - Кого надо спровадить к праотцам?

- Поскольку вы его не знаете, для вас это станет своего рода символическим убийством. Его зовут Хань-Ли. Злодей, каких поискать. И немало людей были бы вам благодарны за то, что вы избавите их от него. Живет он в горах Гонконга и владеет знаменитыми жемчужинами Ли-Понга. Я пытался их купить, но Хань-Ли заявил, что не расстанется с жемчужинами, пока жив. Значит, мистер Ренделл, его жизнь должна оборваться. - Мей-Вонг отложил в сторону мундштук. - Задача непростая, но у вас будет помощник. В Гонконге живет мой близкий друг, англичанин по имени Джон Макдональд. Он - сосед Хань-Ли, и от него вы получите последние инструкции. Макдональду можно довериться во всем. Его помощь облегчит задачу.

Гилберт Ренделл встал. Хмель почти вылетел из его головы.

- Давайте уточним детали. Я сажусь на пароход, плыву в Гонконг, поднимаюсь в горы, нахожу этого вашего Макдональда...

- Джона Макдональда. Он передаст вам запертую и запечатанную шкатулку с инструкциями. - Мей-Вонг выдвинул ящик стола, достал маленький ключик и протянул его художнику. - Держите. Это ключ от шкатулки.

- Значит, выполняя ваши инструкции и следуя советам Макдональда, я нахожу этого Хань-Ли и убиваю его? Похоже, дельце несложное.

Мей-Вонг с осуждающим видом покачал головой.

- Хань-Ли коварен и очень силен. Но и вы когда-то были умны и даровиты, мистер Ренделл.

- У меня есть одно преимущество: я не вызову подозрений Хань-Ли, и мне будет нетрудно всадить пулю ему в спину. - Молодой человек невесело усмехнулся и подошел к окну.

- Нет, забудьте о пистолете, как и о любом другом огнестрельном оружии, - ответил Мей-Вонг, доставая из стола маленькую эмалированную коробочку и нажимая на кнопку. Из коробочки с резким щелчком выскочило острое как бритва зловещее лезвие. Китаец молниеносно метнул нож, и тот впился в стену. Эмалированная рукоятка дрожала в нескольких дюймах от головы Ренделла. - Вот чему вам придется научиться, - продолжал Мей-Вонг. - Вам придется изрядно потренироваться. Это бесшумное и смертоносное оружие, специально созданное для того, чтобы застать жертву врасплох. Хань-Ли оставил очень хитрое завещание. Все имущество достанется его супруге, но лишь в том случае, если он умрет естественной смертью или покончит с собой, либо повесившись, либо перерезав вены. Если же он погибнет от пули или яда, наследство достанется благотворительным учреждениям. Считается, что повесить человека насильно или перерезать ему вены против воли невозможно, разве что на него нападет целая шайка. Но где шайка, там много шума, а нам это не нужно. Хань-Ли знает, что его супруга симпатизирует мне и что мы тайно встречались в Бомбее, и опасается покушения, отсюда и странные условия завещания. После его смерти она продаст жемчужины мне. Любовь - великая сила. Но и вам понадобится вся ваша сила. Когда-то вы были неплохим спортсменом.

- Хо-хо! - вскричал Ренделл. - Когда-то я неплохо фехтовал. - Он выдернул изящный и смертельно опасный нож из стены, убрал лезвие в рукоятку и сунул оружие в карман. - А как я получу мои три тысячи?

- Заберете у меня, когда привезете жемчужины Ли-Понга. Они нужны мне самое позднее через три месяца.

- Три месяца? Я сумею управиться за этот срок. Но что будет, если я захочу оставить жемчужины себе?

- Слишком большой риск, мистер Ренделл. Вы не сможете их сбыть. - Мей-Вонг широко улыбнулся. - Пожалуй, вам лучше всецело довериться мне.

Ренделл вспомнил об этом разговоре лишь неделю спустя, когда пробудился от пьяного сна и сел на своей грязной продавленной кровати. Голова кружилась, в тесной каморке стояла невыносимая духота. Помимо кровати тут стояли только рукомойник да эльмира - восточная разновидность простенького платяного шкафа. Ренделл полез в карман за сигаретами, но его рука наткнулась на эмалированную коробочку. Увидев ее, художник не без труда вспомнил, какую сделку заключил с китайцем, и осознал, что у него на ладони лежит орудие убийства.

Открыв лезвие, Ренделл встал, опираясь на спинку железной кровати. Бадья с водой стояла в дальнем углу, футах в восьми. Художник занес руку и прицелился, готовясь метнуть кинжал, но в этот миг бадья начала раздваиваться, руки задрожали. Ренделл попытался совладать с дрожью, но не смог и понял, что в своем нынешнем состоянии не сумеет направить лезвие точно в цель. Да какое там направить! Сейчас он не способен даже умыться. Хань-Ли играючи пришибет такого убийцу, и все дела.

Осознав эту горькую истину, Ренделл, опустив голову, убрал нож. Когда он вышел из своей мерзкой каморки на улицу, немилосердное солнце на миг ослепило его; запекшиеся губы горели огнем. Пора приступать к дневному возлиянию. Ренделл чувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание. Бар за углом наверняка набит битком, там всегда отираются американские туристы, у которых можно выклянчить стопочку.

Ренделл нетвердым шагом двинулся по узкой улочке, проталкиваясь сквозь толпу. Внезапно на пути возник дряхлый нищий с водянистыми глазами и плаксиво запел: "Бакшиш! Бакшиш!". Отпихнув его прочь, художник подошел к двери бара, но внезапно стал как вкопанный: он впервые увидел резные позолоченные часы над входом в заведение.

Время? Время уходит... Теперь у него осталось чуть больше восьми недель. Ренделл вспомнил, как тряслась его рука, сжимавшая эмалированную рукоятку кинжала. Нет. Надо попробовать сдержаться и хотя бы сегодня обойтись без выпивки. Когда-то надо начать готовиться к встрече с проклятым Хань-Ли.

Он вернулся в свою конуру и ходил из угла в угол, пока не начало смеркаться. Его мучила жажда - настырный враг, которого предстояло одолеть. Художник провел ночь в муках, не сомкнув глаз и со страхом ожидая рассвета, когда желание промочить горло станет непреодолимым. Он знал это по опыту. Но знал и другое: ему придется воздерживаться до тех пор, пока не прекратится дрожь в руках. К тому времени и разум вновь обретет давно утраченную остроту. Надо привести себя в форму, чтобы не подвергать опасности собственную жизнь.

Ренделл промучился еще неделю. Горло горело, все тело ломило, но он не пил. И чувствовал, как растет его ненависть к Мей-Вонгу, этому жалкому торговцу чужими дарованиями. В сознании художника китаец превратился в коварного беса, исчадие ада, мерзкое чудовище, которое он возненавидел всей душой. Когда настал день отплытия, Ренделл поднялся на борт парохода с выражением мрачного упорства на лице. С тех пор, как он остановился у дверей бара и повернул назад, он не пил ничего крепче кофе, поэтому немного набрался сил и сумел наняться на судно матросом: ведь заплатить за билет ему было нечем.

Непривычная и тяжелая работа принесла странное удовлетворение. Она изматывала, и благодаря этому Ренделл наконец стал засыпать по ночам. Заводить друзей он не хотел и коротал досуг на койке с книгой в руках. Несколько раз ему предлагали выпить за знакомство, но лишь однажды Ренделл поколебался секунду-другую, прежде чем отказаться.

Вскоре дни перестали казаться ему беспросветными, вот только по ночам его тревожили кошмарные сновидения, которые делались все назойливее по мере того, как Ренделл осваивал искусство обращения со страшным ножом и достиг в этом подлинного совершенства.

Он пытался представить, каков из себя этот Хань-Ли, и всякий раз перед мысленным взором вставал образ старого седобородого китайца, скорее всего, истинного джентльмена, прекрасно воспитанного и образованного. С каждой минутой расстояние до Гонконга и до того мгновения, когда одаренный художник превратится в настоящего наемного убийцу, все более сокращалось. Вновь обретя здоровье и ясность мысли, Ренделл в душе восставал против этого неизбежного превращения. Как же мог он столь низко пасть? Неужели он и впрямь готов лишить человека жизни?

Когда Ренделл ступил на берег Гонконга, его охватил тошнотворный страх. До истечения отпущенного срока оставался всего месяц. Нет, подумал он, наверняка есть какой-нибудь выход, какой-то способ увильнуть и не выполнить гнусное поручение.

Без труда узнав место жительства Джона Макдональда, сообщника Мей-Вонга, он отправился в горы. После дневного пешего перехода Ренделл приблизился к роскошному бунгало, где его по-мальчишески радостно приветствовал веселый сухощавый англичанин.

- Чертовски приятно видеть новое лицо, - воскликнул Джон Макдональд, жизнерадостно встряхивая руку Ренделла. - Мей-Вонг написал мне, что вы едете. У меня есть для вас шкатулка.

Ренделл пытливо разглядывал радушного хозяина. Ему с трудом верилось, что этот милый человек - участник преступного сговора. Но, похоже, план начинал осуществлять ся: ведь шкатулка и впрямь здесь. Что же делять?

Макдональд ввел гостя в комнату, подошел к письменному столу и взял шкатулку. Ренделл нерешительно принял небольшой легкий ящичек.

- Что там? - спросил он.

Макдональд покачал головой.

- Понятия не имею. Ее доставили пару дней назад.

Ренделл сунул шкатулку подмышку.

- Но вы хотя бы слышали о Хань-Ли?

- Хань-Ли? Разумеется. Тут о нем каждая собака наслышана.

- И вам известно, что Мей-Вонг прислал меня сюда, чтобы свести счеты с Хань-Ли и привезти жемчужины Ли-Понга?

Макдональд вытаращил глаза.

- Как же вы намереваетесь свести счеты с Хань-Ли? - удивился он. - Хань-Ли - исчадие ада для местных крестьян.

- Весьма меткое определение, - ответил Ренделл. - Теперь я понимаю, что имел в виду Мей-Вонг, говоря о символическом убийстве. Значит, Хань-Ли - воплощение зла?

- Ну да! - Не понимая, о чем говорит художник, ответил хозяин. - Что-то вроде шайтана у мусульман или дьявола у христиан. Местное суеверие. Уходит корнями в глубокое прошлое... Постойте, жемчужины Ли-Понга? А вот это очень точное определение. Идемте со мной.

Макдональд вывел художника на широкое заднее крыльцо. Отсюда взору открывалось захватывающее дух зрелище: величавые серые горы, а возле их подножий - три дивных озера: истинное воплощение композиционного совершенства. Это была сама красота. Такая натура могла вдохновить на создание шедевра любого живописца. Ренделл почувствовал, как в душе пробуждается давно и почти безнадежно забытое волнение.

Макдональд усмехнулся.

- Перед вами знаменитые жемчужины Ли-Понга, - объявил он. - Так называются три озера. Возможно, вы как-то ухитритесь прикончить злого духа Хань-Ли, но, согласитесь, увезти с собой жемчужины Ли-Понга будет посложнее. Боюсь, Мей-Вонг просто сыграл с вами одну из своих шуток. Вы не обижаетесь на него?

Ренделл не мог оторвать глаз от восхитительного пейзажа.

- Напротив, - тихо сказал он. - Я ему бесконечно благодарен. Он нашел способ вернуть меня к жизни. - Художник поставил шкатулку на бамбуковый столик и, отыскав ключ, открыл ее. Тюбики с красками, палитра, кисти, холст - все было на месте. Ренделл поднял голову и взглянул на Макдональда. В глазах молодого человека загорелись огоньки. - Вы заблуждаетесь насчет жемчужин, сэр. Уж я найду способ увезти их с собой!

№6, 2001