"АПТЕКАРСКИЙ ОГОРОД" В ЦЕНТРЕ МОСКВЫ
Т. ДОРОШЕНКО, старший научный сотрудник Музея истории Мещанского района Москвы.
Современному человеку трудно представить Москву, утопающую в зелени. А когда-то наш город был одним из самых зеленых. "Чудесное смешение зелени с домами, цветущих садов с высокими замками древних бояр, чудесная противоположность видов городских с сельскими видами", - так писал в 1812 году поэт К. Н. Батюшков в своей "Прогулке по Москве".
Но и значительно раньше, уже в XII-XIII веках, Киев и Москва, в буйной зелени рощ и садов, поражали иностранцев красотой. Итальянский историк Павел Новий, посетивший Москву в начале XVI века, отмечал: "При каждом доме свой сад, служащий для удовольствия хозяев и вместе с тем доставляющий им нужное количество овощей". Действительно, в отличие от западноевропейских городов с тесно поставленными каменными домами и собором внутри крепостных стен, русский город многие века был как бы "сельским городом". При каждой усадьбе - огороды, сады, пруды, иногда небольшие поля. Москва не являлась исключением.
На левом берегу реки, напротив Кремля, на протяжении веков находились "государевы" фруктовые сады. Современные Сокольники и Лосиный Остров когда-то были огромными охотничьими угодьями. В XVI-XVII веках на террасах Большого Кремлевского дворца, Патриаршего дворца и на крышах боярских теремов располагались "висячие сады". В столь необычных садах выращивали в основном цветы - пионы, белые лилии, гвоздики, розы, а также целебные травы и экзотические овощи. Росли здесь и арбузы, служившие, по свидетельству путешественников, одним из главных украшений таких садов.
По переписи 1701 года в Москве насчитывалось 52 только царских сада. А были еще сады монастырские (в основном плодовые и огороды), сады частных лиц. Существовали и "хоромные" сады, то есть комнатные.
Во второй половине XVII века появились первые аптекарские огороды. В допетровской Москве их было три - у Каменного моста, у Мясницких Ворот и в Немецкой слободе. Само название таких садов говорит об их назначении - выращивать лечебные травы. Однако небольшие сады лечебных растений существовали еще при первых аптеках. Самая ранняя из них появилась в России при царском дворе в конце XVI века, а в 1620 году основали Аптекарский приказ, придав делу государственный характер. В начале XVIII века в аптечном деле уже достигнуты большие успехи: открылись общедоступные аптеки с продажей лекарств "всякого звания людям", появились аптеки и в войсковых подразделениях.
Аптекарские огороды сыграли и иную историческую роль. Сады лечебных растений во всех странах мира принадлежат к числу древнейших парковых комплексов. Именно с них, по мнению некоторых ученых, и началось развитие садового искусства. Возделывание и изучение лечебных свойств растений сочеталось со стремлением придать планировке садов геометрически правильный гармоничный порядок, отражающий представления людей о красоте растительного мира. Так возникла идея регулярного сада.
Петр I внимательно относился к развитию лечебных учреждений для обслуживания армии. По его указу в 1706 году были открыты военный госпиталь, хирургическое училище, анатомический театр, а на окраине города, за Сухаревой башней, заложили аптекарский огород. Россия в то время вела войну со Швецией. Опасаясь приближения армии Карла XII к Москве, Петр распорядился не только усилить уже существующие в Москве укрепления - Кремль, Китай-город, стены Белого города и Земляной вал, - но и построить оборонительные бастионы. Строительству мешал царский аптекарский огород, находившийся под кремлевской стеной на берегу реки Неглинной, между Троицкой и Боровицкой башнями. Его пришлось перевести в другое место, а именно за Сухареву башню, в Мещанскую слободу.
Старейший регулярный сад России сохранился до наших дней на первоначальном месте, удачно выбранном самим императором Петром Великим, - высокое, ровное, вблизи издавна существовавших прудов.
И сегодня в университетском саду на проспекте Мира, выросшем на месте аптекарского огорода, можно увидеть старую сибирскую лиственницу, которую, по легенде, собственноручно посадил Петр I. В начале ХХ века в нее ударила молния, сильно повредив дерево, но оно не погибло, оставшись свидетелем истории старейшего из ботанических садов Москвы и России.
Хозяином этого огорода первоначально был Аптекарский приказ, затем Московский госпиталь, а к концу XVIII века - Медико-хирургическая академия. Со слушателями Московской медицинской школы в саду проводили учебные занятия по ботанике, причем курс обучения длился шесть лет. Находились там и лаборатории для химико-фармацевтических занятий, на которых заканчивали практическое обучение ботаники и фармакологи, аптекарские ученики и гезели (подмастерья, будущие аптекари), - об этом сообщает "путеводитель по Ботаническому саду" (М., 1954 г.). Отсюда же пошли и первые ботанические экспедиции.
В XVIII столетии сад разделили широкими прямыми аллеями на отдельные части. Вдоль аллей росли часто посаженные липы и вязы. Важнейшим элементом садово-парковой архитектуры стал прямоугольный пруд. В южной части, почти на тех же местах, что и сегодня, уже тогда существовали оранжереи. По всей территории в строгом порядке высаживали лекарственные растения. Подстригаемые кустарники и травы, покрывавшие землю, высаживали так, чтобы они создавали геометрически правильные фигуры. Сад был необыкновенно красив. В разное время года посетители могли любоваться маками и пионами, мальвами и розами, шиповником и жасмином. В теплые месяцы на воздух выставляли растения в кадках - агаву, олеандр, померанец, в парниках вызревали дыни и арбузы. Многие растения попадали сюда из старинных московских царских садов, прежде всего, из знаменитого Измайловского сада, заложенного еще при Алексее Михайловиче в 1666 году.
Устройство аптекарского огорода (позже он стал называться Ботаническим садом МГУ) поручалось обычно специалистам, приглашенным из-за границы. Первый директор сада, доктор медицины из Лейпцигского университета Траугот Гербер, прибыл в Москву в 1735 году "для учреждения огорода, к умножению аптекарских плантов (от лат. "planta" - растение. - Прим. Т. Д.) и собиранию особливых трав, яко нужнейших натуралиев в медицине, також для обучения молодых лекарей и аптекарей и в ботанике". При Екатерине II в Москву приезжает его соотечественник профессор Фридрих Стефан.
Немецкие ученые привезли в Россию сведения о последних достижениях ботанической науки в Европе и "садовой моде". Но и Россия дала им немало: они изучали своеобразие московской флоры, составили описание сотен видов растений, произраставших вокруг древней русской столицы. Так, Ф. Стефан опубликовал книги "Список растений Московской губернии" и "Изображения… для пояснения истории растений, дико растущих вокруг Москвы".
К началу XIX века Медико-хирургическая академия, которой принадлежал сад, переехала в новую столицу, в Санкт-Петербург. Наступили трудные времена, огород оказался заброшен и, если бы не случайность, вероятнее всего, был бы продан кусками под частную застройку. К счастью, в это время Московский университет искал в городе место для устройства нового ботанического сада. Старый сад теснился среди университетских построек в центре города, на Моховой, и не отвечал в полной мере растущим требованиям. 1 апреля 1805 года бывший "аптекарский огород" купил Московский университет за немалую по тем временам сумму: 11 тысяч рублей серебром. На прошении министра народного просвещения, ходатайствующего о выдаче казенных денег для этой цели, Александр I написал: "Быть по сему". Одним из основных доводов в пользу покупки стало то, что помимо многих сотен лекарственных растений здесь были собраны ботанические редкости.
Заведовать новым ботаническим садом поручили молодому профессору из Геттингенского университета (Германия) Георгу Францу Гофману. Медик, доктор медицины, он был известен и как крупнейший систематик растений. Так до конца жизни и жил он в Москве, найдя на кафедре ботаники и фармакологии Московского университета благоприятные условия для своей научной деятельности.
Вклад Гофмана в восстановление и дальнейшее развитие сада неоценим. В короткое время он привел сад в отменное состояние, под его руководством выходит каталог коллекций, где значится 3528 названий (это больше, чем сейчас!), а план сада, сохранившийся всего в нескольких экземплярах, - самое раннее документальное свидетельство его устройства. О своем отношении к Ботаническому саду лучше всего сказал Гофман сам: "Надеюсь, что и в будущем, при благорасположении фортуны, возрастании расходов и жалований, благоприятном расширении и новых поступлениях сад наш будет не хуже ни одного из наипервейших европейских".
Жители Москвы и студенты университета посещали сад часто и с удовольствием, несмотря на то что местность за Сухаревой башней считалась в то время загородной и тут же за садом начинались луга и лес.
Между тем в Европе на смену регулярным садам и паркам с их геометрически правильной планировкой пришли композиции, созданные английскими мастерами. Наступила эпоха "английского", или пейзажного, сада со свободно посаженными растениями, кривыми дорожками, живописными прудами с бухточками и мысами.
Поклонницей нового типа садов была императрица Екатерина II, при ней в России появились первые пейзажные парки. В конце XVIII столетия элементы свободной планировки стали появляться и в Ботаническом саду Московского университета. Но борьба двух начал - регулярного и живописного - так и не привела к полной победе ни одного из них. Наверное, в таком соединении двух главных стилей европейского садово-паркового искусства и заключена одна из наиболее привлекательных черт нашего сада. Кстати, эта особенность характерна именно для московских садов.
Превратившись к началу XIX века в один из центров отечественной науки и став известной московской достопримечательностью, сад испытывал большие материальные затруднения. Университет мог выделять на его содержание очень небольшие средства. В 1810 году сад готов был пойти на отчаянный шаг: сдать в аренду часть своей земельной площади. Сильно пострадал он и от войск Наполеона, занявших Москву, и от последовавшего затем пожара. Большая часть оранжерей оказалась разрушенной до основания, насаждения погублены, жилые помещения почти все сгорели; чудом уцелел лишь большой жилой дом, построенный при профессоре Гофмане, где жил он сам, а после него - все директора сада. Гофман потерял все свое имущество, а главное - библиотеку, гербарий. Сохранились только те гербарные коллекции, которые удалось вывезти из Москвы. Да, пожар истребил бo'льшую часть Москвы, но не меньший ущерб причинили французские мародеры. "Ни один стул, скамья, ни один инструмент не оставлены при разорении сада неприятелем", - писал Г. Гофман.
В те трудные времена многие были готовы вообще избавиться от сада, обременительного для университетской казны. Но приемлемый выход в конце концов нашли, приняв компромиссное решение: продать под частный садовый питомник участок в четыре гектара. От сада тогда отошла часть территории, которая доходила до Ботанического переулка, и вся территория по Мещанской улице до Безбожного переулка. То был единственный случай в истории сада, когда его площадь уменьшилась. На вырученные деньги и начали восстанавливать хозяйство.
Известны строки из "Горя от ума" А. Грибоедова о Москве:
По моему сужденью,
Пожар способствовал ей много к украшенью.
То же можно сказать и о судьбе Ботанического сада. Возвратившийся в 1814 году в Москву Г. Гофман горячо берется за работу.
С 1819 по 1832 год планировкой и постройками на территории сада занимается Д. Г. Григорьев, брат и помощник одного из крупнейших мастеров архитектуры русского классицизма А. Г. Григорьева. К успешно осуществленным проектам относится строительство комплекса оранжерей. Директор сада Г. Гофман настойчиво трудится над обогащением ботанических коллекций, создает особую теплицу для "разведения разных американских и других иностранных растений".
Огромное количество ценнейших видов растений поступило из знаменитой тогда не только в России, но и за границей коллекции Горенского ботанического сада. Этот великолепный сад был основан племянником фаворита императрицы Елизаветы Петровны графом Алексеем Кирилловичем Разумовским в 1790 году. Посетивший усадьбу Горенки заведующий ботаническим садом в Петербурге профессор Н. Петров писал: "Этот сад был лучшим и благоустроенным ботаническим садом в Европе <...> Однако сад просуществовал всего 32 года. После смерти владельца в 1822 году сад стал приходить в упадок".
В 1824 году умер профессор Г. Ф. Гофман. С 1826 по 1834 год садом заведовал профессор М. А. Максимович, серьезный исследователь московской флоры, ставший в 1834 году первым ректором вновь открытого Киевского университета (позже он снискал себе мировую известность как исследователь украинского народного творчества и собиратель украинских песен).
С 1834 по 1860 год садом руководил профессор А. Г. Фишер фон Вальдгейм. При нем деятельность сада как научного учреждения несколько упала, но была проведена его серьезная перепланировка. Старые аллеи сохранились, но большую часть территории "отделали в английском вкусе"; "произвели вновь закруженные дорожки"; разбили газоны, на которых "располагались живописные группы деревьев и кустарников"; "для удобства посетителям были наставлены по разным местам… скамейки и диваны". При этом значительная часть ансамбля, которая "назначена исключительно для науки", осталась регулярной.
Университетский ботанический сад приобрел тогда характер городского парка, открытого не только для студентов и любителей ботаники, но и для тех, кто хотел отдохнуть в тени вековых деревьев. Интересно шутливое воспоминание художника И. Е. Репина: "В университетском саду много милого мужичья и бабья, несмотря на высокую входную плату".
Наибольшего расцвета университетский Ботанический сад достиг при Иване Николаевиче Горожанкине, руководившем им тридцать лет - с 1873 по 1902 год. За это время расширились научные связи, установился обмен растениями с ботаническими учреждениями многих стран мира. В 1891 году построили большую пальмовую оранжерею. Число пальм увеличилось с 20 до 189, а папоротников - с 40 до 180. Были организованы экспедиции на острова Индийского океана, появилась коллекция южноамериканских растений, в том числе знаменитых гигантских кувшинок - викторий. Для них в 1905 году соорудили бассейн в одной из оранжерей. Викторию-регию можно увидеть и сегодня.
На деньги университета и на средства благотворителей (а среди них известные московские купеческие фамилии - Морозовы и Хлудовы) удалось отремонтировать большинство садовых построек и соорудить каменное здание для научной лаборатории - теперь научные занятия можно было проводить в течение всего года. В стенах этого лабораторного корпуса, с виду скромного и неказистого (Горожанкин любовно называл его "наш уксусный заводик"), но внутри устроенного по образцу лучших ботанических лабораторий Европы, выросла плеяда крупных отечественных ботаников.
Драматические события XX столетия не обошли стороной и столь мирное, далекое от политики заведение, как Ботанический сад. После революции в стране было не до садов. Годы Гражданской войны и послереволюционной разрухи поставили его на грань выживания. Вплоть до 1930-х годов продолжался период упадка и разрухи, сравнимый по нанесенному урону только с нашествием французов и пожаром 1812 года.
Уже после Великой Отечественной войны Константин Игнатьевич Мейер, директор сада с 1940 по 1948 год, вспоминал о послереволюционных годах: "Угроза замерзания не раз нависала над оранжереями… К весне 1920 года все заборы, окружавшие Ботанический сад, оказались разобранными окрестными жителями, и сад превратился в проходной двор, отчего весьма пострадали все насаждения… Большинство культур было уничтожено, и в голодное время на их месте разводили овощи. Деревянные перекрытия оранжерей быстро сгнили и провалились, стекла вывалились, и их стали расхищать местные жители… Голые остовы, заливаемые дождем и засыпаемые снегом, стояли до 1924 года…"
Один из лучших учеников И. Н. Горожанкина, приват-доцент и профессор ботаники Московского университета Михаил Иванович Голенкин руководил садом с 1902 по 1930 год, переживая с ним труднейшие времена. Он написал и опубликовал "Путеводитель по ботаническому саду", выдержавший несколько изданий.
В 1920-е годы - период топливного кризиса - только благодаря исключительной его энергии часть бесценной коллекции удалось спасти, поместив ее в пальмовую оранжерею.
В конце 1930-х годов государство наконец-то выделило довольно значительную сумму и началась реконструкция сада. Были вновь созданы альпинарий с горными и арктическими растениями, участок подмосковной флоры, участки декоративных, овощных, сельскохозяйственных и конечно же лекарственных растений.
И снова сад становится любимым местом отдыха горожан. С 1-й Мещанской улицы (ныне - проспект Мира) посетители попадали в благоухающий цветочный рай.
По Генеральному плану реконструкции Москвы, разработанному еще до войны, вся эта часть города изменялась до неузнаваемости. Вместо старой застройки на проспекте Мира должны были встать огромные помпезные дома. Значительная градообразующая роль в этом проекте отводилась и Ботаническому саду. Планировали превратить его в образец "сталинского ампира" с соответствующими атрибутами: величественным входом и парадной планировкой. Но война помешала осуществить эти планы. На территории сада вырыли бомбоубежища, на производственном участке возник "коллективный огород". Но в лаборатории продолжались фундаментальные и практические исследования, в том числе и такие актуальные по тем временам, как повышение урожайности пищевых растений. Сад оставался ведущим ботаническим учреждением Москвы вплоть до 1945 года, когда в Останкине был заложен огромный Главный ботанический сад Академии наук.
В 1952 году рядом с садом открылась кольцевая станция метро "Ботанический сад" (позже ее переименовали в "Проспект Мира"). В оформлении станции много растительных мотивов. Сад стал доступнее москвичам.
Рядом с новым комплексом зданий университета на Ленинских горах (он был открыт осенью 1953 года) заложили Агробиологический сад МГУ, а старый сад на проспекте Мира стал его филиалом и получил при этом статус памятника садово-паркового искусства, охраняемого государством.
В первые постсоветские годы сад оказался на грани деградации. Оранжереи и лабораторный корпус требовали срочного ремонта. Заросший и запущенный, сад был закрыт для посещения на неопределенное время. Реставрация и реконструкция, предусматривающие полное сохранение исторических особенностей сада не только в ландшафтном, архитектурном стиле, но и в научном отношении, начались только в 1996 году. Ревностным пропагандистом подобной идеи реконструкции сада стал его директор профессор Вадим Николаевич Тихомиров. В 2000-2002 годах реконструировали здание лабораторного корпуса - заменили деревянные перекрытия железобетонными (здесь, как прежде, разместились администрация сада и библиотека). А вот "директорский дом" не сохранился, его снесли в 1960-х годах. Стоял он на том месте, где сегодня находится главный вход в сад с проспекта Мира. С 1820-х годов и до самой революции здесь в квартире из девяти комнат с окнами на Мещанскую улицу жили все директора сада, а в половине поскромнее, но с видом в сад - главные садовники. Из исторической застройки поблизости сохранился только дом поэта В. Брюсова. Тем не менее старый Ботанический сад до сих пор хранит все основные черты своего облика и может многое "рассказать" о трехвековом развитии садовой культуры Москвы.
***
Закончить этот исторический экскурс хочется словами, взятыми из красочного буклета, подготовленного сотрудниками Ботанического сада к юбилею: "Историческое наследие состоит из крупиц, каждая из которых в отдельности может и не иметь большой самостоятельной значимости, и лишь их комплекс делает место живым и дышащим историей. Сад обладает особой атмосферой, особым духом прошлого, который ни в коем случае нельзя потерять. Вместе с очевидными ценностями - такими, как старинная ботаническая библиотека, архив фотографий и документов, исторические деревья в парке и т.п., - в саду сохраняется множество, казалось бы, мелочей, но именно из них и складывается эта редкая для современной Москвы атмосфера".
Редакция благодарит заместителя директора Ботанического сада МГУ "Аптекарский огород" А. Ю. Паршина за помощь в сборе материалов и предоставление иллюстраций.
Читайте в любое время
