ПРЕЗИДЕНТ "ЭНЕРГОАТОМА" ЮРИЙ НЕДАШКОВСКИЙ: МИРОМ ДОЛЖНЫ ПРАВИТЬ ИНЖЕНЕРЫ
Владимир ГУБАРЕВ.
Как ни странно, но о "ренессансе" первыми заговорили ядерщики. Причем их голоса раздаются по обе стороны океана, звучат они и на Востоке, и в Южной Азии, и можно утверждать, что по планете распространяются новые идеи. Правда, иногда их пытаются представить как старые, но сути дела это не меняет. Итак, ренессанс или иллюзия?
Мне кажется, что ответ следует искать на Украине, и не только из-за Чернобыля. Здесь есть и развивается мощная атомная энергетика. Украина находится в современном эпицентре событий, связанных с судьбой АЭС, где наиболее ясно и отчетливо прослеживаются все "за" и "против" атомной энергетики. Мой собеседник - Юрий Александрович Недашковский, человек, который не только прекрасно информирован о происходящем, но и по должности обязан принимать решения, относящиеся к судьбоносным. Он занимает пост президента Национальной атомной энергогенерирующей компании "Энергоатом" (Украина), и это подразумевает его ответственность за судьбу атомной энергетики.
Разговор я начал с очень простого, а потому, пожалуй, самого сложного вопроса:
- Как вы попали в президенты и каким "хозяйством" командуете? Я имею в виду нынешние масштабы атомной энергетики Украины.
- Наша компания объединяет четыре действующие АЭС, на которых работают 15 энергоблоков. Мы обеспечиваем более 50 процентов потребности Украины в электроэнергии. Эти цифры свидетельствуют о том, что атомная энергетика не только востребована, но и главенствует в экономике. Как я стал президентом? Чтобы это верно понять и оценить, следует вернуться в прошлое... Путь в президенты, как ни странно, был банальный. Закончил факультет атомной энергетики Одесского политехнического института. Дальше - Хмельницкая АЭС, куда попал по распределению. Это было в 1983 году. Пришел в отдел кадров, а там говорят, что студентов пока не заказывали и что со мной делать - не знают.
- Станция еще строилась?
- Единственным пусковым объектом была котельная. Так что это было самое начало АЭС. Бетонную плиту под реактор только заливали... Выпускников моей специальности еще не требовалось, набор должен был начаться через три года. Но главный инженер посмотрел мои документы, увидел, что у меня "красный" диплом, без единой четверки, и сказал: такими выпускниками не бросаются. Это был Вячеслав Андреевич Викин, ныне он директор Нововоронежской АЭС. Я всегда подчеркиваю, что он мой учитель в атомной энергетике. В общем, меня оставили на станции. Должность какая-то была в котельной, но реально я начал заниматься будущим реактором. Сначала документацией, а потом и монтажом оборудования. К пуску реактора в 1987 году я уже работал инженером управления. Потом начальником смены реакторного цеха, блока, заместителем главного инженера по ядерной безопасности. После небольшого перерыва вновь вернулся на станцию, стал заместителем директора по экономике, а затем и директором. Так как был молод, то входил в число "перспективных". В 2000 году возглавил компанию "Энергоатом". Ее убытки на тот момент составляли миллиард восемьсот миллионов гривен. Процветали бартер, взаимозачеты. Пришлось занять жесткую позицию, и уже в 2001 году мы не только погасили задолженность, но и получили прибыль. Однако в 2002 году меня "ушли". Вынужден был судиться, так как снятие с должности считал ошибкой, произволом. Дошел до Верховного суда, выиграл процесс - в должности меня восстановили. В тот же день подал заявление по собственному желанию и пошел помощником к народному депутату Виктору Ющенко. Когда он стал президентом, я вернулся в компанию.
- Как непросто все складывается! Значит, чтобы стать президентом атомной компании, нужно пройти "огонь, воду и медные трубы", не так ли?
- Похоже, что так... Другого опыта у меня нет, и потому такой путь считаю естественным и нормальным, хотя много было лишнего. Однако мы живем в определенное время, очень сложное, но свой долг следует выполнять. Иного я не представляю и не вижу.
- Итак, у вас в компании четыре АЭС?
- Верно. Хмельницкая, Запорожская, Ровенская и Южно-Украинская. До недавнего времени была и пятая - Чернобыльская, но в 2001 году мы ее выделили, теперь ею занимается специальная организация. На наших станциях работают 13 блоков ВВЭР-1000 и два блока ВВЭР-440. Все они созданы в ОКБ "Гидропресс", где у нас с вами немало общих друзей. Так уж получилось: блоков много, а главный конструктор один.
- У вас тесные связи с российскими организациями и институтами?
- Ситуация меняется. Идет борьба с монополизмом, и по нашим нынешним законам нельзя, чтобы был один генеральный конструктор, проектировщик, поставщик топлива и так далее. Естественно, во времена Советского Союза это требование не учитывалось. Сейчас мы объявляем международные тендеры на разные услуги, и, что греха таить, российские организации уступают зарубежным. Да, цены они предлагают ниже, но уступают по качеству. Возникла "трещина", и она не затягивается, а расширяется.
- А конкретно?
- Речь идет о материалах и оборудовании. Что касается топлива, то оно нас устраивает. Однако мы ищем поставщиков в других странах, так как не можем (не имеем права!) зависеть только от одного источника. И разговор уже идет не о цене и о качестве, а об уходе от политики. Мы не должны зависеть от ухудшения или улучшения политической конъюнктуры.
- По-моему, "главная политика" - 50 процентов электроэнергии страны, которая вырабатывается на украинских АЭС?!
- Абсолютно верно! Эта энергия должна поступать к людям вне зависимости от того, какие отношения между руководителями стран, какие страсти кипят внутри республики или за ее пределами. Этим и объясняется тот факт, что мы стараемся меньше зависеть от импорта. То, что можно производить на территории Украины - а это очень и очень многое! - мы стараемся делать у себя. К примеру, те же системы автоматики. В нынешних условиях они необычайно важны, и мы получили возможность обеспечивать себя сами. Подобных примеров много, и год от года их становится больше.
- Как я понимаю, с одной стороны, у вас бизнес, а с другой - техника. Это ведь совершенно разные сферы человеческой деятельности. Что для вас было интереснее?
- Для меня нет неинтересных занятий. Рудольф Дизель сказал так: "Инженер может все!", и я с ним согласен. С детства читаю "Науку и жизнь", буквально от корки до корки, может быть, за исключением вязания. Каждый раз я нахожу что-то интересное для себя. А ребятишек журнал приучает к инженерным знаниям.
- Спасибо. Мне, как члену редакционного совета журнала, это приятно слышать. Особенно когда речь заходит об инженерах...
- К сожалению, в последние годы престиж инженера, его роль в обществе принижаются. Это незаслуженно! Принято считать, что экономисты правят современным миром, но такая точка зрения ошибочна - это должны делать инженеры.
- Вы в этом убедились, когда совершили свой поход в экономику и бизнес?
- Любой инженер гораздо быстрее разберется с экономикой и финансами, чем наоборот. Техническое образование предполагает знания в широком диапазоне наук, плюс к этому знания должны быть упорядочены с помощью математического аппарата. Теоретические расчеты необходимо сопоставлять с практикой жизни. И так далее, и тому подобное. Инженер - это четкое представление об окружающей жизни, о природе.
- Когда-то академик Сахаров утверждал, что миром должны править специалисты, определяющие научно-технический прогресс...
- Современным миром должны править эксперты! Наша цивилизация пошла по техногенному пути развития, поэтому экспертам принадлежит решающее слово.
- А место политиков?
- Это должны быть люди, хорошо ощущающие общественные ожидания. Приходя к власти, они должны опираться на тех самых инженеров, которые должны реализовывать те самые общественные ожидания.
- Вы считаете, что на Украине этот принцип реализуется?
- В определенной степени - да.
- Вы пришли в атомную энергетику в то время, когда там царила эйфория успехов. Через три года случился Чернобыль. Произошло ли отрезвление?
- Некоторое время двигались вперед по инерции, не ощущали в полной мере трагизм происшедшего. К сожалению, не было достаточно полной технической информации. Полные отчеты я начал читать только в начале 90-х годов, когда был заместителем директора Хмельницкой АЭС по ядерной безопасности.
- Секретность или ведомственность?
- Второе. Наши знания теории, физики были не хуже, чем сейчас. А вот "инженерное обеспечение" конечно же страдало, и это выражалось в нормативах, технических условиях, технических нормах и правилах. По мере того как совершенствовались знания, накапливалась опытная база, нормы становились жестче. К сожалению, существовавшие тогда нормы ядерной безопасности в конструкции реактора РБМК игнорировались. Я постоянно это повторяю, потому что тезис о том, что "реактор был хороший, а виновны в аварии эксплуатационники", на мой взгляд, не выдерживает критики. Какой же это хороший реактор, если коэффициент реактивности положительный?! Правила безопасности в принципе не допускают этого... Да и аварийная система при входе в зону вместо того, чтобы гасить реактор, его "разгоняет" - как же после всего этого говорить: "хороший"?! Реактор очень сложно управляемый... Можно, конечно, ехать и на неисправном велосипеде, но через каждые сто метров будет выпадать очередная спица, и вы с этим должны мириться?! Эксплуатационное руководство, которым пользовался персонал, задним числом правилось...
- Я не знал этого...
- Но это было! И все делалось во имя того, чтобы доказать: конструкция хорошая, а виновны люди! Так поступать с техникой нельзя, она подобного обращения не прощает... И еще одна ключевая деталь, о которой я обязательно хочу сказать. Везде написано, что персонал нарушил инструкцию, допустил колоссальные ошибки. Но парадокс в том, что персонал ничего не нарушил! Люди четко следовали инструкциям и документам, а реактор "завел" их в неконтролируемую ситуацию - и произошло то, что произошло. Общество было закрытым, а потому не удалось уменьшить последствия катастрофы.
- Что вы имеете в виду?
- Первомайскую демонстрацию в Киеве, сокрытие информации о случившемся, попытки преуменьшить размеры аварии. Много было допущено грубых ошибок!
- Какое влияние, на ваш взгляд, катастрофа в Чернобыле оказала на атомную энергетику? Я имею в виду ваши личные оценки. Что было отрицательного и что положительного, если такое было?
- Отрицательные последствия известны хорошо. А положительные?.. Трудно их назвать... Была депрессия... Но никто не собирался сворачивать развитие атомной энергетики в Советском Союзе. Однако как только появились первые ростки независимости, то сразу же началась критика. Причем не от "зеленых", а от национальных движений. В принципе люди высказывали здравые идеи о национальных ценностях, о развитии по прогрессивному пути. И в то же время основным объектом своей критики они выбрали атомные станции. Через парламент они провели решение о моратории на строительство новых блоков. Это было в 1990 году. Протесты носили спонтанный, неприличный, мягко говоря, характер...
- Что вы имеете в виду?
- Я работал тогда начальником смены. Мы не могли проехать на АЭС - дорога была перекрыта, мол, люди против строительства АЭС. Приходилось вести своеобразную "разъяснительную" работу: иногда с кулаками прорывались, иногда объясняли, что это преступление - не пускать оперативный персонал на работающую станцию. Кстати, на Хмельницкой станции готовность второго блока была 90 процентов, третьего - 40 и четвертого - 20... Остановилось строительство блока на Ровенской станции, прекратились работы на четвертом блоке Южно-Украинской АЭС и на шестом - на Запорожской. Правда, запорожчанам надо отдать должное: они потихоньку блок достроили и, когда в 1993 году мораторий был отменен, смогли в 1995-м пустить блок. Это был первый блок, запущенный за годы независимости. Ну а многие площадки для АЭС прекратили свое существование навсегда.
- Какие?
- Например, площадки Крымской, Одесской, Харьковской атомных станций.
- Сколько вы блоков достроили после распада СССР?
- Три.
- В России же только два блока... Отстаем?
- Пятьдесят процентов всей электроэнергии на Украине дают атомные станции. Тенденция очевидна: мы будем наращивать мощности АЭС.
- Во Франции доля атомной энергетики - около 80 процентов?
- Хорошо бы догонять ее не только по производству электроэнергии, а по уровню жизни!
- Но без энергии это невозможно...
- Безусловно. Кстати, к атомной энергетике у нас уже привыкли, воспринимают ее нормально, спокойно. Тем более что на украинских АЭС не было ни одного серьезного инцидента за минувшие годы. Так что авария в Чернобыле способствовала повышению ответственности всех, кто работает в этой отрасли.
- Коль уж мы снова вспомнили о Чернобыльской АЭС, хочу спросить: как вы считаете, правильно ли, что ее остановили?
- Дискуссий по этому поводу было множество, да и сейчас они не стихают. Политики, в зависимости от того, как им выгодно, принимают то или иное решение. В центре их внимания и оказалась Чернобыльская АЭС. На самом же деле случилось так, что станция сама себя закрыла...
- Это необходимо пояснить...
- На Чернобыльской АЭС тратились колоссальные деньги. Особенно сразу после аварии. Считалось, что три блока надо пустить обязательно, и средств на это в Советском Союзе не жалели. Потом в 1991 году на втором блоке допустили пожар с обвалом крыши машинного зала. Тяжелейшая авария. Она не имела радиационных последствий, но этот пожар окончательно перечеркнул судьбу станции. И тогда Верховный Совет принял решение о том, чтобы станцию закрыть.
- А ваша точка зрения? Я настойчив, потому что уверен: остановка ЧАЭС - ошибка.
- В 1988 году три блока начали работать. Потребовались невероятные усилия, чтобы этого добиться. Я считаю, что если уж они вступили в строй, то надо было дать им отработать проектный срок; по крайней мере, Чернобыльская АЭС окупила бы содержание самой себя. Сейчас же приходится тратить средства из бюджета, а деньги это немалые.
- Россия не помогает?
- Нет. Содержание остановленных блоков стоит порядка 300 миллионов гривен, они берутся из бюджета Украины.
- Это 60 миллионов долларов?
- Да. Если же говорить о разрушенном четвертом блоке, то существует международный чернобыльский фонд "Укрытие". Сейчас речь идет о том, что фонд должен собрать примерно один миллиард двести миллионов долларов для создания нового укрытия. В старом "саркофаге" есть нестабильные конструкции, существует угроза их обрушения, поэтому требуется новое укрытие.
- Известно, что гарантия сооружения кончается - саркофаг был рассчитан на тридцать лет?
- Гарантия там давно уже кончилась. Сейчас выполняются работы по стабилизации старых конструкций, и одновременно создается проект нового укрытия в виде громадной арки. Ее будут собирать на безопасном расстоянии от четвертого блока, а затем надвигать на него.
- Вы считаете такой проект удачным? Был ведь более простой проект - "Монолит", когда блок заливается бетоном...
- Было три проекта. Мне приходилось ими заниматься, так как Чернобыльская АЭС, как я уже говорил, раньше входила в нашу компанию. Требовалось принимать очень непростые решения, поэтому ситуацию знаю досконально. Самый простой проект назывался "Рама": вокруг блока возводятся стены и перекрываются. Второй проект - "Консоль": создается стенка и затем выдвигается крыша. И третий проект - "Арка". Это наименее апробированный проект: из сборных конструкций сооружается арка, которая наезжает на поврежденный блок. Аналогов в мире нет. Впрочем, и другого такого аварийного блока нет...
- Из-за оригинальности и было отдано предпочтение "Арке"?
- Меньше всего радиационных нагрузок, то есть арка создается в стороне от радиационных зон. Самые большие дозы люди получали бы при реализации проекта "Рама". Да и при реализации проекта "Консоль" существовала немалая опасность "сжечь" людей. "Арка" - относительно безопасный проект. Конечно, он дорогой, сложный и необычный, но главное все-таки - это безопасность людей. Жертв Чернобыля и без того много, и увеличивать их число преступно.
- "Арка" - проект французов?
- В основном... Дискуссии вокруг укрытия шли очень тяжелые. Было несколько этапов рассмотрения проектов, и в конце концов отобрали лучший и на этом остановились.
- А "Монолит"?
- Он был сразу отвергнут, так как не отвечал главному требованию - обеспечить доступ к реактору. Предусматривается, что после сооружения арки над четвертым блоком будет проведено извлечение радиоактивных материалов из-под укрытия. То есть в конце концов четвертый блок должен быть разобран полностью! А проект "Монолит" предполагал создание атомной пирамиды, которая должна стоять в Чернобыле вечно. Естественно, согласиться с таким вариантом мы не могли.
- "Арка" - это лишь начало работ, которые будут длиться многие десятилетия?
- Конечно. Надо разработать технологию извлечения масс, содержащих топливо. Где и как хранить те отходы, которые будут поступать из четвертого блока, - эти проблемы еще предстоит решать. Но пока мы должны осуществить проект "Арка".
- Значит, есть тайная надежда все убрать из четвертого блока?
- Это не надежда, и тем более не "тайная" - есть уже государственные решения обязательно это сделать! Безусловно, предстоит полная разборка аварийного блока. Однако сейчас надо его надежно укрыть, чтобы не было распространения радиоактивности. Новое укрытие будет стоять сто лет, за это время научимся работать с радиоактивностью более эффективно.
- Оставляем свои проблемы будущим поколениям?
- Это не так. Сейчас мы защищаем нынешнее поколение, создавая надежное укрытие для поврежденного блока. И, естественно, ищем пути, как вести работы в дальнейшем. Конечная цель ясна: надо разобрать блок, а радиоактивные отходы, которые находятся в нем, надежно захоронить.
- Этот проект в основном финансируют западные страны?
- В фонде около трех десятков доноров - и Европа, и Америка (причем не только США, но и многие другие страны), и Россия. Украина также в списке. Кстати, в Чернобыле фонд осуществляет два проекта. Первый - это строительство нового укрытия, а второй - снятие с эксплуатации трех энергоблоков и создание комплекса по переработке и захоронению радиоактивных отходов. Уже строится завод "Вектор", возводятся другие сооружения. Чернобыльскую зону постепенно нужно сужать, возвращать земли в пользование людей. Конечно, мы обязаны учитывать специфику пострадавших земель, их особенности, но люди должны там жить и работать. Кстати, в некоторых районах люди живут, им платят гроши - "гробовые", как мы говорим. Нужно, чтобы жители зоны не прозябали, а жили нормально, хотя и на особом положении. К сожалению, в минувшие годы все посыпали голову пеплом и не думали о будущем зоны. Это неверный подход. Есть много интересных проектов, и их нужно реализовывать. Для такой работы Украина открыта для всех!
- Растет новое поколение. Для него Чернобыль - далекое прошлое?
- Как ни парадоксально, но настороженно к атомной энергетике относятся самое старое поколение и самое молодое. Мне сложно сказать, почему так, - нет надежных данных, и мы будем проводить серьезное социологическое исследование. Страна наметила грандиозные планы развития атомной энергетики, и нам надо знать, как общество к этим планам относится.
- А среднее поколение?
- Оно более прагматично, понимает, что нужно не только оглядываться назад, но и идти вперед.
- Вы упомянули о "грандиозных планах". Что имеется в виду?
- Прошло 20 лет после чернобыльской аварии. В Украине, где, казалось бы, атомная энергетика должна была потихоньку сойти на нет, ситуация на самом деле совсем иная. Атомная энергетика постоянно наращивала производство, а спад в производстве электроэнергии шел за счет тепловых станций. И сегодня АЭС дают половину всей энергии. Станции работают стабильно, у них большой запас прочности, модернизация идет постоянно, что позволяет блокам отвечать самым строгим требованиям как по безопасности, так и по эффективности. У нас были и резервы - по топливу, по материалам. Большое внимание уделяли нам и международные организации. Речь идет даже не о финансовой помощи - она не столь значительна, а об участии Украины в разных программах. Мы стали открытыми для международного сотрудничества, что, безусловно, повысило авторитет нашей атомной энергетики. Большую помощь по безопасности оказало нам правительство США, которое через Министерство энергетики финансировало эту программу. В общем, когда в экономике Украины шел спад, атомная энергетика крепчала. За короткое время было создано очень хорошее ядерное законодательство, и оно уже начинает действовать. Все это создает благоприятную обстановку для развития нашей атомной энергетики.
- И каковы планы?
- С 2001 года в Украине началась разработка энергетической стратегии. Планируется сделать основной упор на два первичных энергоресурса - уголь и уран. Угля у нас много, правда, добывать его трудно, но возможности для совершенствования есть. В Украине имеются и богатые залежи урана.
- Я был одним из первых журналистов, кто написал о Желтых Водах - знаменитом "урановом городе"...
- Я читал эти материалы... И, кроме того, у нас много циркония (Цирконий входит в состав конструкционных материалов, применяемых в атомной энергетике. - Прим. ред.), по запасам мы занимаем третье место в Европе.
- Но на Украине нет заводов, которые перерабатывают уран и цирконий?!
- Мы хотели на те деньги, что были получены от России за ядерные боеголовки, построить топливно-ядерный цикл. Но получилось так, что эти средства ушли на закупку топлива, да и курс доллара упал в пять раз. В общем, тех денег уже нет, остались какие-то крохи... Однако стратегия существует и начинает понемногу осуществляться. Она предполагает сохранить до 2030 года производство электроэнергии на атомных станциях на уровне 50-55 процентов от общего объема. Для этого нам надо довести установленную мощность энергоблоков с сегодняшних 13 800 мегаватт до 29 500, для чего необходимо продлить срок работы действующих блоков минимум на 15 лет.
- Задача непростая, много противников: мол, атомщики сильно рискуют?
- Существует расхожее заблуждение, что продлевать работу блока опасно. Подход же на самом деле другой. Американцы доказывают своим контролирующим органам, что у них хорошая программа определения старения, то есть они в любой момент знают, сколько осталось жить блоку. И бессмысленно "убивать" его, если он благополучно проработает еще 20 или 50 лет. У нас в Украине стандарты по ядерной безопасности, пожалуй, самые жесткие в мире, и поэтому мы очень осторожно подходим к продлению сроков эксплуатации. В нашем законодательстве смешались американский и европейский подходы - фактически двойной контроль, и поэтому я говорю о "жестком подходе". Россия продлила сроки эксплуатации некоторых блоков по "упрощенному варианту". Я не говорю, что это неверно, но для нас такой подход невозможен.
- Вы планируете расширять атомные станции или строить блоки на новых площадках?
- Сегодня у нас существуют 15 блоков. Из них только два новых блока дойдут до 2030 года без продления ресурса. Чтобы выйти на проектные установленные мощности, нам надо разворачивать строительство. Около 20 блоков надо начинать строить с 2012 года.
- Какие вы будете строить блоки?
- Мы будем выбирать. Энергетическая стратегия предусматривает, что в пределах одной площадки будут работать однотипные блоки. Какие? Не могу пока ответить точно, так как каждые три года мы будем анализировать ситуацию в атомной энергетике - все-таки при кажущемся консерватизме эта область техники развивается быстро. Сейчас начались подготовительные работы по строительству третьего и четвертого блоков на Хмельницкой АЭС.
- Это ВВЭРы?
- Мы обследуем конструкции - ведь блоки уже возводились. Вероятнее всего, готовые конструкции можно будет использовать. И дальше возникнет вопрос: как будем строить? То есть закажем блок под ключ или только "ядерный остров", а остальное сами построим? В общем, варианты разные. Пока подходы к новому строительству только формируются... Но если говорить конкретно, то для Хмельницкой АЭС будут рассматриваться российский, американский и европейский проекты. Реакторы трех типов будут реально конкурировать на этой площадке.
- У России есть шансы выиграть тендер?
- Если говорить о третьем блоке, то да. Если потребуется обойтись меньшими затратами (решение пока не принято), то, скорее всего, выиграет российский проект. Для американского блока слишком малы габариты уже построенного корпуса. Если же речь идет о четвертом блоке, то - я пока фантазирую! - целесообразно снести все, что построено, и начать возведение блока заново. Здесь уже может победить американский вариант...
- Конкуренция усиливается?
- Ситуация пока не очень ясная. Мы заявили, что будем строить 20 блоков, китайцы - 50, Россия про 40 говорит... Где же корпуса для реакторов? Почему был построен в Чернобыле РБМК? Ижорские заводы тогда могли делать один корпус в год, поэтому и начали строить канальные реакторы. Потом началось строительство Атоммаша, где предполагалось делать четыре-пять корпусов в год. А сейчас что имеется? По-прежнему только Ижора с одним корпусом в год. Планов громадье, а реальность-то не позволяет их осуществлять... Кроме корпусов еще нужны турбины, генераторы и многое-многое другое...
- Пессимистично звучит...
- Для нынешней атомной энергетики России и Украины машиностроительный комплекс, который на нее работает, избыточен, ну, по крайней мере достаточен. Однако как только речь заходит о будущем - недалеком, кстати, - то становится ясно, что машиностроение неспособно обеспечивать развитие атомной энергетики.
- "Маниловщина" всегда была опасна, и в прошлом, и особенно сейчас!
- Политики купаются в иллюзиях, живут в них, но мы - инженеры - обязаны реально смотреть в настоящее и будущее.
- Вы - оптимист?
- Конечно. Я вижу сложности и работаю над тем, чтобы их преодолевать. Мы заглядываем немножко вперед, но и сегодня приходится решать сложнейшие проблемы. Сейчас мы осуществляем грандиозную программу по ядерной безопасности, ее цена - порядка полутора миллиарда долларов. Это самый крупный инвестиционный проект в Украине. И его нужно выполнить.
- Значит, опять-таки безопасность?
- Для нас нет ничего важнее! Это, пожалуй, главный урок, который мы вынесли из чернобыльской катастрофы.
Апрель 2006 года. Киев.
Читайте в любое время
