ЖИВОЙ ОБЛИК НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ
Н. МИХАЙЛОВА, историк-архивист
Уменьшенное изображение местности любой человек может сделать почти без всяких измерений. Такие наброски, карты, планы не очень точны, но вполне пригодны для ориентации на местности. До изобретения различных геодезических инструментов и на Руси, и в других странах планы, или, как у нас на Руси их называли, чертежи, рисовались на глаз (глазомерная съемка), в лучшем случае с применением "верви" (веревки) для измерения расстояний.
До наших дней сохранилось немало чертежей, относящихся к XVII-XVIII векам. Составляли их чаще всего ради потребностей землеустроения, то есть чтобы уточнить границы земельных владений, или еще конкретнее - ради межевания.
Межа - это граница между владениями частных лиц или сельских общин. К установлению таких границ люди издавна относились с большой ответственностью. Пограничные камни и столбы считались священными. В Древнем Риме даже было божество границ - Термин. В его честь устраивались в конце года (23 февраля) праздничные торжества - терминалии.
Установка межи сопровождалась особым обрядом. Сначала подготовленные камни или столбы ставили рядом с ямой, в которую их должны были вкопать. Столбы натирали мазью, украшали повязками и венками. В яме сжигали принесенное в жертву животное. После этого на остывшие головни (угли) ставился столб. Подобные подробности полезно знать, чтобы понять тексты русских писцовых книг XVI-XVIII веков, где мы читаем о межевых ямах, вырытых рядом с каким-либо заметным деревом, а в яме - "уголь" или "кобылья голова". Эти языческие обряды столетиями сохранялись и в Европе, и у нас на Руси.
Установление межи считалось не частным делом, а общественным и проходило при большом сборе народа. Тут же секли подростков, чтобы они до старости запомнили и место, и направление границы. В Малороссии этот обычай, свойственный и другим европейским народам, сохранялся до XIX века под названием "помъятковый прочухан". За снятие коры или срывание ветвей с пограничных деревьев у немцев следовало очень жестокое наказание: преступнику резали живот.
Договора и сделки, связанные с изменением межи, заключали обязательно прилюдно: ходили с куском дерна на голове по новой меже; ломали солому ("сила солому ломит"); "ударяли по рукам" (рукобитье), "передавали из полы в полу", то есть из рук в руки; пили вино в знак освящения совершённой сделки ("пропито - продано"). Многие из этих символических обрядов сохранились до наших дней, только мы уже забыли их смысл.
Итак, отношение к границе, рубежу, меже было чрезвычайно серьезным, нарушение их приравнивалось к святотатству и вело к суровому наказанию.
Межевые знаки обозначались особыми "знаменами", "гранями" - зарубками на заметных деревьях. В Германии известны знаменные дубы (мальбаум) и сложенные в кучу камни (мальштейн). Иногда проводили борозды плугом (межа ролейная). При всем при этом землю никто не мерил. Участок землевладения в писцовых книгах XIV-XV веков описывали примерно так: "куда плуг и соха, топор и коса ходили".
Так вот, именно из-за возможных земельных споров, для того чтобы зафиксировать в писцовых книгах и на чертежах немеренные земли, выезжали в ту или иную вотчину писцы, собирали старожилов - крестьян и вместе с ними шли по меже, а заодно наносили на план-рисунок всю местность.
На древних чертежах много надписей. Большая часть из них - названия рек и деревень, полей и лугов, пустошей и болот. Некоторые надписи имеют непосредственное отношение к межеванию. Иногда это выдержки из писцовых книг более ранних межеваний. Чтобы понимать их, нужно знать порядок межевания, меры земли и леса, названия угодий, пашен, лугов и поселений.
Расстояние считали от столба до столба или от столба либо камня до приметного "межевого дерева". Такие деревья на планах изображаются отдельно и чрезвычайно живописно. Рядом обязательно название: "дуб виловатый", "дуб погорелый", "ольховое кустье" или "липа", "вяз", "береза". Иногда знаком служит курган, могильник или большой камень. Читаем в книге 1687 года: "...от того дубка налево вкруте прямо да через болотце сто десять сажен до березового пня" - или: "...а от столба и от ямы врагом вверх триста сажен дуб, на нем две грани одна назад по меже, а другая наперед, против грани яма и от ямы прямо через дорожку, что ездят из деревни Дикарихиной в Воскресенский монастырь".
Межевые деревья в некоторых местах сохранились и поныне. Например, в Ярославской области в селе Николо-Корме вблизи города Рыбинска и поныне стоит межевая сосна (ее возраст - 250 лет, окружность ствола - 380 см). В вотчине Ново-Иерусалимского монастыря автору статьи с группой сотрудников удалось найти основание того самого межевого дуба, который упомянут в книге 1687 года. Следуя тексту писцовой книги, мы шли от Истры вверх по "врагу" (то есть оврагу) и, выйдя на ровное место, увидели неподалеку огромное дерево. Оказалось - шесть молодых дубов выросли кустом по окружности огромного пня диаметром 3-4 метра. Именно на этом дубе была когда-то "грань одна назад по меже, а другая наперед". К сожалению, не удалось найти ни одной древней межевой ямы с угольями или кобыльей головой.
Особое внимание на древних чертежах привлекают изображения церквей, монастырей, деревень и растительности. Они выполнены очень живописно. На чертежах изображены не только крупные строения (монастыри), но и крестьянские избы, овины, амбары.
Реки, дороги, селения, границы городов, угодий (пашни и покосы) очерчены линиями, как и на современных картах. Но на нынешних стоят безличные кружки и другие условные знаки, а на древних чертежах мы видим изображения сел и деревень, монастырей, храмов и часовен, мельниц и отдельных деревьев. Чаще всего изображение дано как бы с птичьего полета - немного сверху, в перспективе (например, план Воскресенского монастыря). Многие чертежи раскрашены, и это придает им особую изобразительную и картографическую ценность.
Наши древние землемеры, видно, были в душе художниками, поэтому на их чертежах рядом с дорогами и деревнями часто изображены цветы, трава. И это придает им черты произведения искусства, а не сухого плана. Условные обозначения еще не выработаны, автор не стеснен ни масштабом, ни требованиями унификации знаков. Он хотя и отмечает межевые ямы и знаки, но в остальном - рисует.
Интересно и то, что эти рисунки снабжены живой разговорной речью людей того времени. Она звучит не только в названиях рек, дорог, пашен, но и в приписках писцов, фиксировавших претензии спорящих сторон. Эти приписки порой выглядят как небольшой рассказ: "Земля распашная сельца Кожина, на ней по досмотру оселки есть сельца Кожина; крестьяне называли, что в том месте были двор монастырский да служни". Или: "Пустошь Плотница, преж сего пахивали, а ныне пуста и лесом поросла, что отдано крестьянам в оброк и будто строитель потравил монастырскими лошадьми, а он не травливал". А еще так: "Дорожка, ездят в Зосимину пустынь и монастырских лошадей гоняют на выпас"; "Речка Хлупень течет в реку Рузу"; "...дорога от села Микулино к сельцу Новому"; "дорошка, что ездят из деревни Крекшино в село Дорну".
Кроме названия объекта на чертежах часто дано его изображение. И мы видим, как были устроены двор боярина в Москве, двор помещика, села и деревни, крестьянское и монастырское хозяйства. Видим и изображения самих монастырей. А в деревнях - крестьянские дворы: скотный ("скотский"), конюшенный, житный; тут же рядом - пруд или прудок, мельница, плотина, мосты, перевозы, брод, перекоп (место для ловли рыбы), овин, сарай, печь кирпичная, гумно, огороды.
Вот сельцо Лаврово около Переславля-Залесского (оно и сейчас есть). Крестьянские дворы стоят по трем сторонам четырехугольника. У каждой избы - огород; наискосок идет дорога, а за ней "двор монастырский", рядом - часовня, прудок. Двор огорожен, внутри за воротами - изба "дворника", сараи для скота (см. рисунок на стр. 70).
Или вот село Петрово (река Негучь, приток Истры) - вотчина Петра Ивановича Воейкова, а в нем чудная каменная церковь с закомарами, рядом - двор "помещиков" в два этажа, а напротив - дворы крестьянские.
На большом чертеже с изображением Воскресенского монастыря видим на горе Фавор "двор скотский", "гумна" внизу у прудов; "сарай и печь кирпичная". Кирпичи для строительства делали сами, это ясно из того, что тут же рядом - "сушила" - сарай для сушки кирпичей. На другом чертеже - тоже гумна и огороды, а еще - овин. Особенно красиво на планах выглядят мельницы: Якшинская на Рузе, Княжная на Оке, Патриаршая на Ягорбе.
Вот изображение деревянного Воскресенского монастыря: стены и башни нарисованы, а внутренние строения даны в плане. В монастырском архиве сохранилось подробнейшее описание этого монастыря, что позволяет при тщательном сопоставлении описания и чертежа сделать реконструкцию монастыря, которого уже давно нет, а также уточнить многие исторические подробности в строительстве и размещении построек.
Единственное сохранившееся изображение Нового Иерусалима, каким он был в XVII веке, сделано не ради изображения монастыря, а опять же из-за межевания. Зафиксирована межа между землями монастырскими и стольника Плещеева. И все остальные чертежи, сохранившиеся в монастырском архиве, - это тоже землевладельческие документы, которые были приложены к грамотам или купчим на каждую вотчину монастыря. А их у Нового Иерусалима до реформы 1764 года было 23 в разных уездах. И только благодаря чертежам до наших дней дошло изображение многих маленьких вотчин, монастырьков, п?стыней и церквей.
Так памятники отечественной картографии - чертежи XVII-XVIII веков стали неоценимыми источниками для изучения исторического ландшафта, истории сел и маленьких городов. Они помогли увидеть прошлую жизнь, донесли до нас звучание живого слова, имена предков, живших среди этих лесов, полей и лугов. Как ни один другой документ, они раскрыли то, чего так не хватает историку, - достоверность отдельных мгновений прошлой жизни. При долгом, тщательном изучении чертежей начинаешь почти физически ощущать ту древнюю жизнь. И хочется увидеть эти места: похожи ли они сейчас на изображения XVII века, сохранилось ли хоть что-нибудь?
В фондах Исторического музея, в Центральном госархиве древних актов, в архиве Ново-Иерусалимского монастыря хранится около 2000 таких чертежей. Но они, к сожалению, несмотря на все усилия ученых, практически не опубликованы. Лишь полтора-два десятка фрагментов вошли в литературу для специалистов. Доступ к оригиналам, естественно, ограничен: большая часть из них в ветхом состоянии.
Читайте в любое время
