В 1827 году в девятом номере журнала "Московский телеграф" его владелец Николай Алексеевич Полевой писал: "Русский живописец Тропинин недавно окончил портрет Пушкина. Пушкин изображен en trois guart (три четверти. - Прим. авт.), в халате, сидящий подле столика. Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что художник не мог совершенно схватить быстроты взгляда и живого выражения лица поэта. Впрочем, физиономия Пушкина столь определенная, выразительная, что всякий живописец может схватить ее, вместе с тем и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней истинное понятие. Действительно, гений пламенный, оживляется при каждом новом впечатлении, должен изменять выражение лица своего, которое составляет душу лица... Не от того ли замечают такое несходство в лучших портретах Байрона, хотя все они имеют нечто общее, выражающее подлинник?.."

Схематическое изображение алгоритма, использованного для решения задачи.

Портреты детского и лицейского периодов жизни поэта.

Прижизненные портреты взрослого А. С. Пушкина.

Двенадцать живописных и скульптурных портретов, созданных после смерти поэта, в рамках тропинино -кипренского направления.

Десять живописных портретов, созданных после смерти поэта, в рамках гиппиусо-линевского направления.

Посмертная маска поэта в разных ракурсах и пять рисунков "А. С. Пушкин на смертном одре", сделанные (верхний ряд справа налево) А. А. Козловым.

Галерея автопортретов А. С. Пушкина, относящихся к разным периодам его творчества.

Три портрета поэта, выбранные экспертами из набора синтезированных образов, соответствуют различным периодам его жизни: 15-16-летний Пушкин, в возрасте 27-28 лет и незадолго до гибели.

Несколько поколений художников стремились "схватить" ускользающий облик гения и остановить мгновение, но тщетно. Приведем для примера описание творческих мучений Ильи Ефимовича Репина; в течение двадцати лет он работал над картиной "Пушкин на берегу Невы" и сделал для нее почти сотню эскизов поэта. "Испробованы все мои самые смелые приемы, - нет удачи, нет удачи, - писал Репин Леониду Андрееву 28 января 1917 года, - а между тем, ведь вот кажется так ясно, я вижу этого "неприятного, вертлявого человека", этого "обезьяну", этого возлюбленного поэта... Передо мной фотографии со всех его портретов, предо мною две маски с мертвого; я уже умею разбираться, что лучше из всего материала; уже совершенно ясно чувствую характер этого чистокровного арапа. Маска с мертвого так изящна по своим чертам и пластике, так красивы эти благородные кости, такой страстью полно было это в высшей степени подвижное лицо, и все это было заключено в строгой раме врожденного благородства и гениального ума... И вот я, посредственный художник, дерзнул изобразить этого гения... Признаюсь вам - особенно три последние недели, еще более три последние дня, опять беззаветно, ходил на приступ своего Порт-Артура".

С чего все начиналось

Если замечательный мастер Репин считал себя посредственностью, взявшись за воплощение облика Пушкина, то уж биофизикам, далеким от его художественного таланта, казалось бы, здесь делать нечего. Тем не менее мы рискнули попытаться воссоздать наиболее вероятный облик поэта в различные периоды его жизни, но подойти к решению этой задачи с иной стороны. Юбилей поэта стимулировал наше желание, а многолетний опыт компьютерной реконструкции, накопленный в биологических экспериментах, вселял оптимизм.

Работа начиналась как "игра". Но незаметно переросла в объемное биофизическое исследование с элементами искусствоведения, психологии восприятия образов и их компьютерным анализом и синтезом. Однако работа оказалась много сложнее, чем мы предполагали, приступая к ней, и заметно отличалась от имевшегося у нас опыта. Исследуя биоструктуры, мы изучаем их по электронно-микроскопическим, рентгеновским или оптическим снимкам. Часто эти изображения бывают существенно искажены из-за аберраций приборов, но эти приборные ошибки, накладываемые на истинный образ биоструктур, можно вычислить и скорректировать. В данном же случае мы имели дело с рукотворными портретами поэта, то есть с произведениями искусства, а человеческое творчество - это то немногое, что с большим трудом поддается формализации.

Проживи А. С. Пушкин еще пять лет, и, возможно, потомки располагали бы его фотопортретами. Как известно, первые черно-белые фотоизображения были получены во Франции Л. Ж. М. Дагером и Ж. Н. Ньепсом в 1839 году, двумя годами позже фотографии были сделаны в Англии, а затем - в России. Но история не имеет сослагательного наклонения.

Изменчивое, живое лицо поэта (а это отмечают все его современники, оставившие воспоминания) было нелегко изобразить даже художникам, писавшим портрет с натуры. Существуют хотя и многочисленные, но субъективные живописные портреты Пушкина и описания его внешности. Мы даже не знаем точно, какого цвета были его волосы. Его брат, Лев Сергеевич, уверял, что Александр всегда был темноволосый. Другие (П. А. Корсаков, О. С. Павлищева) утверждали, что Александр, смолоду белокурый, после 17 лет начал темнеть. Сам Пушкин написал по-французски свой шуточный автопортрет: "У меня свежий цвет лица, русые волосы и кудрявая голова".

Чтобы ответить на вопрос: каким был облик поэта? - нужно было с особой осторожностью относиться к воспоминаниям, написанным много лет спустя после гибели поэта. В них и смещение временных периодов в памяти мемуаристов, и влияние величия личности, то есть "давление" социального стереотипа на настроение вспоминающих. Большей ценностью обладают дневниковые заметки современников - пусть отрывистые и неважно - друзей или недругов, - а также собственные высказывания поэта.

К архиву словесных портретов мы добавили визуальные живописные портреты, автопортреты Пушкина, сделанные им на полях рукописей и в альбомах его современниц, а также зарисовки и скульптурные портреты, созданные уже после смерти поэта. Помимо этого мы располагали зарисовками лица поэта на смертном одре и фотографиями его посмертной маски в разных ракурсах.

На маску, как объективный носитель образа поэта, мы возлагали особенно большие надежды. Однако, как выяснилось, она отражает лишь приблизительно облик живого рельефа лица. После смерти мышцы лица расслабляются, а ткани при нулевом кровяном давлении сжимаются, и черты "обостряются". Эти изменения индивидуальны, они зависят от тканевой структуры лица, массы мягких тканей и плотности кровеносной системы человека. В свое время антрополог-скульптор М. М. Герасимов (1907-1970), создавая метод пластической реконструкции лица по черепу, исследовал эти вопросы. Не зная, каким был облик человека при жизни, точно реконструировать рельеф его лица по маске и черепу нельзя. Можно передать лишь приблизительный облик натуры, хотя образ может быть узнаваемым.

Синтезировав множество обликов поэта, неизбежно требуется прибегнуть к мнению экспертов - своеобразному "суду присяжных", которые должны выбрать наиболее вероятный облик лица реального человека. Но человека уже нет, как нет среди нас, ныне живущих, того, кто его видел. Поэтому ответ всегда носит вероятностный характер. Выбор одной гипотезы из множества других неизбежно вызывает сомнение и порождает вопрос: "А судьи кто?". Мы можем лишь утверждать, что отобранные образы из множества синтезированных не противоречат словесным описаниям и живописным прижизненным портретам (с учетом квалификации и объективности мемуаристов и художников). Однако все равно, после всех поправок, выбранный портрет остается портретом, а не фотографией и несет на себе груз субъективности.

При синтезе новых портретов поэта мы использовали два взаимно дополняющих друг друга компьютерных метода: "фоторобота" (совмещения элементов из разных портретов) и "морфинга" (наложения портретов и их элементов с определенными весовыми коэффициентами друг на друга). Не будем утомлять читателя математическими выкладками, связанными с измерением антропометрических параметров изображенного на портретах лица, с количественными отклонениями этих параметров на различных портретах и с формированием пространств из этих признаков, цель которых - распознавание образов. Не станем излагать и методы поворотов изображений на портретах для их сравнения и расчетные формулы эллипсоидальной геометрии при проекциях рельефа лица на плоскость портрета. Обо всем этом можно узнать, прочитав в журнале "Успехи физических наук" (№ 5, 1999 г.) нашу статью.

У истоков портретной галереи поэта

Итак, перед вами - галерея портретов поэта, ставшая основой наших исследований. Из 38 портретов, с которыми мы оперировали, 16 - прижизненные. История создания и судьба каждого из портретов достойны отдельного разговора. Анализу портретов в Пушкиниане посвящена обширная литература. Для нас в данном случае важно другое - как возник тот облик поэта, который каждому из нас знаком с детства? Насколько он соответствует реальному образу живого человека?

Классический облик А. С. Пушкина (его можно еще назвать "социальный стереотип") был порожден тиражированием портретов работы О. А. Кипренского (6 в ряду портретов) и В. А. Тропинина (7). Оба художника - профессионалы высочайшего класса.

Василий Андреевич Тропинин (1776-1857), ученик С. С. Щукина, выпускник Петербургской академии художеств, был крупнейшим русским портретистом. Его работы отличались скульптурной четкостью объемов и внимательностью к характерным деталям. Владелец портрета Пушкина работы Тропинина С. А. Соболевский не отправил его в Петербург на выставку (хотя Н. А. Полевой в журнале "Московский телеграф" и сообщил об этом), а отдал для копирования в уменьшенном размере Авдотье Петровне Елагиной. Она не была профессионалом, но явно обладала художественным талантом. Елагина сделала небольшую копию, размером 26 х 21,5 см. Ее видел Пушкин, ее оценили современники (9). Вокруг елагинской копии, прежде чем она попала в Пушкинский дом в Петербурге, разыгралась поистине детективная история. С. А. Соболевский выбросил копию как "скверное подражание", но она не пропала, ее подобрали. Внучка Елагиной, М. В. Беэр, сохранившая копию, представила ее в 1899 году на юбилейной выставке, посвященной 100-летию поэта. Все думали, что это и есть оригинал работы Тропинина. Но оригинал с середины 1850-х годов находился у директора Московского архива Министерства иностранных дел археографа М. А. Оболенского, купившего его в Москве в меняльной лавке за 50 рублей. С 1889 по 1937 год истинный портрет работы Тропинина экспонировался в Третьяковской галерее, а затем и по сей день - в Царскосельс ком пушкинском музее. Он стал широко известен с 1860 года, когда с него были сделаны фоторепродукции, распространившиеся по всей России.

Орест Адамович Кипренский (1782-1836) был в то время, пожалуй, еще более известным живописцем и графиком, чем Тропинин. В 1812 году за особые заслуги в области живописи его избрали академиком Академии художеств. В 1805 году он получил Золотую медаль за свою теперь хорошо известную картину "Дмитрий Донской на Куликовом поле". Однако как художник он был скорее романтиком, чем реалистом. Его портрет Пушкина (6) отличает внешняя красивость с элементами классических представлений о том, как следует изобразить крупную творческую личность. Общепринято считать, что сам поэт оценивал этот портрет очень высоко, и в доказательство обычно приводятся строки из его послания Кипренскому:

Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит.

Однако если стихотворение А. С. Пушкина, адресованное Кипренскому, прочитать полностью, то в нем легко заметить явно проступающую саркастическую усмешку поэта по поводу своего портретного образа.

Любимец моды легкокрылый,

Хоть не британец, не француз,

Ты вновь создал, волшебник милый,

Меня, питомца чистых Муз,

И я смеюся над могилой,

Ушед навек от смертных уз.

Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит.

Оно гласит, что не унижу

Пристрастья важных Аонид.

Так Риму, Дрездену, Парижу

Известен впредь мой будет вид.

Портрет, выполненный Кипренским, стал классическим и дублировался еще при жизни поэта разными способами. Пушкин оказался прав - социальный стереотип его облика родился именно из портрета Кипренского и аналогов (работ Уткина, Райта, позднее - Матэ и Безлюдного и т. д.). После гибели поэта спрос на его портреты сильно возрос, раскупались все гравюры и литографии, сделанные по работам Тропинина и Кипренского. Любопытно, но их печатали в соотношении один к девяти. Видимо, и поэтому мы, потомки, воспринимаем облик поэта прежде всего по образу, созданному Кипренским. Дальнейшая судьба этого портрета известна. Он принадлежал другу поэта, А. А. Дельвигу, после его смерти (в январе 1831 года) Пушкин купил портрет у вдовы за 1000 рублей. В Третьяковскую галерею, где он находится и сейчас, портрет перешел из семьи старшего сына поэта в 1916 году.

Первым этот портрет удачно скопировал и размножил выдающийся мастер резцовой гравюры Николай Иванович Уткин (1780-1836). Хотя его гравировка (8), казалось бы, всего лишь повторение оригинала Кипренского, но Уткину удалось усилить выразительность портрета богатством и разнообразием штриха, а возможно, и собственными представлениями о натуре поэта. Профессиональный уровень этих трех живописцев не может подлежать сомнению. Однако Пушкин, изображенный ими примерно в одно и то же время, видится по-разному.

К этой же портретной группе следует отнести акварельные работы Петра Федоровича Соколова (1791-1848). Приведенный портрет поэта (10) почти на десять лет отстоит от работ Тропинина и Кипренского, Пушкин на десять лет старше, но он такой же. Из этого истока родилась большая "гибридная река" изобразительного ряда похожих, с небольшими вариациями, обликов поэта - от Т. Райта (17) до К. Ф. Юона (28) и далее.

Но был ли истинный образ поэта таким, каким он показан на своих прижизненных портретах? Единого мнения не было. Одни из современников говорили "да", другие - "нет". Пожалуй, вторых - больше. Но подобные споры не решаются голосованием. Необходим независимый источник информации. Что думал по этому поводу сам поэт? С одной стороны, Пушкин не был высокого мнения о своей внешности, и можно найти много его высказываний по этому поводу. Вот примеры:

А я, повеса вечно праздный,

Потомок негров безобразный,

Взращенный в дикой простоте,

Любви не ведая страданий,

Я нравлюсь юной красоте

Бысстыдным бешенством желаний.

(1820 г."Юрьеву".)

"Могу я сказать вместе с покойной няней моей: хорош никогда не был, а молод был" (1835 г., из письма к жене);

"Здесь хотят лепить мой бюст. Но я не хочу. Тут арапское мое безобразие предано будет бессмертию во всей своей мертвой неподвижности" (1836 г., из письма жене).

Но есть его высказывание и противоположного рода: "В ... газете объявили, что я собою неблагообразен и что портреты мои слишком льстивы. На эту личность я не отвечал, хотя она глубоко тронула" (1830 г.
А. С. Пушкин. "Опровержение на критику").

Заключая анализ портретного ряда, порожденного тропинино-кипренским истоком, приведем цитату из заметки художника Н. П. Ульянова "Мои встречи" (М., изд-во АХ СССР, 1959), написавшего в 1936 году картину "Пушкин с женой перед зеркалом на придворном балу" (36 - это фрагмент названной картины). "...В сущности есть всего два блестящих художественных документа из иконографии поэта. Это портреты Тропинина и Кипренского. Для одних они неоспоримо верный синтез внешнего и внутреннего "я" Пушкина; в других они вызывают некоторые чувства недоверия. Слов нет, оба портрета, и каждый по-своему, замечательны... Но не надо забывать, что тогда было принято "крахмалить" образ. Эпоха требовала некоторой пышности, приподнятости изображения".

Второй поток портретов поэта (28-36) был вызван желанием художников снять с образа поэта "исторический крахмал" (образ, созданный Ульяновым, относится к этому направлению) и отойти от сложившего ся социального стереотипа. У истоков этого потока стояли портреты Г. А. Гиппиуса, Жана Вивьена и прежде всего И. Л. Линева.

Во многих высказываниях современников подчеркивается, что Пушкин был собою "неблагообразен". В качестве примера ограничимся тремя цитатами.

"Пушкин, писатель, разговаривает очаровательно без претензий, живо, пламенно. Нельзя быть безобразнее его - это смесь физиономии обезьяны и тигра. Он происходит от одной африканской расы, и в его цвете лица осталась еще какая-то печать и дикое во взгляде... Рядом с ней (имеется в виду жена поэта. - Прим. авт.) его уродливость еще более поражает, но когда он говорит, забываешь, чего ему недостает, чтобы быть красивым" (из дневника графини Д. Ф. Фикельмон, урожденной Тизенгаузен, внучки Кутузова, близкой знакомой поэта).

"Пушкин был собою дурен, но лицо его было выразительно и одушевлено, ростом он был мал, но тонок и сложен необыкновенно крепко и соразмерно..." (из воспоминаний Л. С. Пушкина). Рост Пушкина в зрелом возрасте был 166,6 см - это известно из подписи под изображением поэта во весь рост в исполнении художника Г. Г. Чернецова: "Рисовал с натуры, 1832-го года. Апреля 15-го. Ростом 2 арш. 5 вершк. с половиной".

"Пушкин очень переменился наружностью. Страшные черные бакенбарды придали его лицу какое-то чертовское выражение. Впрочем, он все тот же. Так же жив и скор по-прежнему, в одну минуту переходит от веселости и смеха к задумчивости и размышлению..." (из письма П. Л. Яковлева, брата однокашника Пушкина М. Л. Яковлева. Ноябрь 1826 г.).

Портрет Пушкина работы Жана Вивьена (15) и миниатюра (13), которая также с большой вероятностью выполнена Вивьеном, показывают нам поэта в возрасте приблизительно 28 лет (миниатюра датирована, а на портрете даты нет). Возможно, что в портретах Вивьена и Гиппиуса (11) изображение поэта ближе к реальному его облику, чем в тропинино-кипренской серии. Линию Ж. Вивьена в изображении поэта явно продолжил Г. Г. Мясоедов (32) в известном большом полотне "Пушкин и его друзья слушают декламацию Мицкевича в салоне кн. 3. Волконской (1905-1907)".

Поздний Пушкин (1836-1837 годов) предстает перед нами на портрете И. Л. Линева (16), на котором изображен вне романтического ореола. Современники, говоря об этих последних годах жизни поэта, вспоминали: "Вообще пылкого, вдохновенного Пушкина уже не было. Какая-то грусть лежала на лице его" (П. Х. Граббе, знакомый Пушкина, автор воспоминаний о встрече с ним). "К концу жизни у него уже начала показываться лысина и волосы его переставали виться" (П. В. Нащокин, один из близких друзей Пушкина). "Я уверен, что беспокойство о будущей судьбе семейства, долги и вечные заботы о существовании были главною причиною той раздражительности, которую он показал в происшествиях, бывших причиною его смерти" (Н. М. Смирнов, близкий знакомый Пушкина).

Особого упоминания требует история создания портрета работы Линева. Она полна загадок, версий и окружена мистическим ореолом. В каком году написан портрет и кто его заказывал, неизвестно. Однако он изображает А. С. Пушкина в самый последний период его жизни. В конце 60-х - начале 70-х годов нашего столетия появилось предположение, что организовал написание этого портрета В. А. Жуковский (приблизительно в январе - марте 1836 года), пригласивший к себе на обед Пушкина и Линева. Следует подчеркнуть, что Иван Логинович Линев не был художником-профессионалом. Автор версии С. М. Куликов, рассматривая записку неизвестному (возможно, Жуковскому), написанную рукой Пушкина ориентиро вочно в 1835-1837 годах и содержащую следующие слова: "Посылаю тебе мою образину", - высказывает гипотезу, что речь идет о портрете Пушкина именно работы Линева.

Существует и другая, мистическая версия, что прототипом для линевского портрета живого поэта послужил облик Пушкина, уже лежащего в гробу. Она основывается на попытке реконструировать события 29-30 января 1837 года. Достоверно известно, что И. С. Тургенев принес локон, срезанный Никитой Козловым с головы умершего поэта, в дом Линева. Дальше идут домыслы... Возможно, узнав о кончине поэта, И. Л. Линев пошел в дом на набережной Мойки проститься с ним и там стоял у гроба, "впитывая" в себя образ уже мертвого лица поэта. Затем "оживил" в картине этот образ, но сохранил при этом черты запомнившегося ему мертвого лица - приплюснутого, с впалым подбородком, узкими и не рельефными губами. Однако это только гипотеза, которую вряд ли теперь удастся подтвердить или опровергнуть. Хотя изображение на портрете работы Линева по своим антропометрическим параметрам довольно близко к посмертной маске поэта.

Как бы там ни было, но линевский портрет совместно с портретами Вивьена и Гиппиуса породил свою линию в галерее портретов Пушкина - от К. П. Мазера (29) до В. И. Шухаева (38). Сюда же следует отнести известную совместную романтическую картину И. Е. Репина и И. К. Айвазовского "Пушкин у моря. Прощай, свободная стихия!" (1887), где Пушкин (30) в изображении Репина явно унаследовал некоторые черты портрета Линева. А вот Пушкин, изображенный самим Айвазовским (21) в картине "Пушкин на берегу Черного моря" (1868), ближе к линии портретов Тропинина и Кипренского.

Это все, что касается портретов Пушкина. Кроме того, известны пять зарисовок лица умершего Пушкина. Первые три зарисовки выполнены 29 января 1837 года, вторые две - на следующий день. Посмертная маска была снята с лица в первый день после смерти.

На полях рукописей Пушкин часто рисовал свое лицо. Существует свыше 50 его автопортретов. Наиболее типичные из них мы использовали в работе. Известно, что и дома, и в Лицее молодому Пушкину преподавали основы рисования, он любил и умел рисовать, и эти автопортреты-шаржи дают дополнительные сведения об облике поэта. На всех рисунках присутствует характерный профиль - срезанный лоб и выдающаяся вперед нижняя часть лица.

Результат исследования

Выбор наиболее вероятного портрета из синтезированного компьютером множества был, без сомнения, самым сложным этапом работы. На читательский суд мы представляем три портрета, относящиеся к разным временным отрезкам жизни А. С. Пушкина. В центре - портрет, отобранный экспертами как наиболее вероятный облик А. С Пушкина в возрасте 27-28 лет. Отбор производился из сотни новых синтезированных компьютером портретов, полученных комбинаторными перестановками из элементов базовых портретов и наложением изображений друг на друга. Перед нами наяву, как перед Татьяной во сне, проходила галерея причудливых образов поэта. Метод компьютерного "фоторобота" дает возможность создавать фантасмагорию подвижных химер, подобную описанной А. С. Пушкиным в "Евгении Онегине":

Сидят чудовища кругом:

Один в рогах с собачьей мордой,

Другой с петушьей головой,

Здесь ведьма с козьей бородой,

Тут остов чопорный и гордый,

Там карла с хвостиком, а вот

Полужуравль и полукот.

Отобранный экспертами портрет получен прямым объединением (по специальной программе) портретов работы О. А. Кипренского (6) и работы В. А. Тропинина (Елагинская копия - 9). Чем же руководствовались эксперты, выбирая образ? В первую очередь были учтены близость антропометрических параметров его изображения к средним значениям всей совокупности прижизненных портретов этого периода жизни и соответствие данного образа описаниям, составляющим словесный портрет поэта. Например:

"С Пушкина списал Кипренский портрет, необычно похожий" (Н. А. Муханов, знакомый Пушкина, в письме к брату 15 июля 1827 года).

"Вот поэт Пушкин. Не смотрите на подпись: видев его хоть раз живого, вы тотчас признаете его проницательные глаза и рот, которому недостает только беспрестанного вздрагивания: этот портрет писан Кипренским" (профессор Петербургского университета А. В. Никитенко, 2 сентября 1827 года в дневнике - о выставке в Академии художеств, открывшейся 1 сентября).

"Не распространяясь в исчислении красот сего произведения г. Кипренского, мы скажем только, что это живой Пушкин" (Ф. В. Булгарин. Газета "Северная пчела", 1827. Обзоры выставки).

"Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза, увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь... Лучше всего, по-моему, передает его гравюра Уткина с портрета Кипренского. Во всех других копиях у него глаза сделаны слишком открытыми, почти выпуклыми, нос - выдающимся - это неверно. У него было небольшое лицо и прекрасная, пропорциональная лицу голова, с негустыми, кудрявыми волосами" (из воспоминаний И. А. Гончарова, когда он студентом увидел А. С. Пушкина при посещении им Московского университета, 27 сентября 1832 года).

Далее эксперты учитывали выраженность на выбранном портрете характерных особенностей подбородка и губ, связанных с абиссинской (эфиопской) наследственностью поэта, и высокую квалификацию художников - Тропинина и Кипренского, создавших эти два портрета.

Тем не менее выяснилось (и это очень важно), что, делая свой выбор, каждый из экспертов подсознательно испытывал влияние уже сформировавшегося социального стереотипа облика поэта. И это не позволяло заметно отклоняться от принятого стандарта. Кроме того, привлекательность образа, полученного методом наложения и усреднения, обусловлена и другим психологическим фактором - так называемым "давлением усреднения". Обычно считалось, что среднее лицо непривлекательно. С этим соглашался и иронизировал по этому поводу сам поэт (строки из основного черновика поэмы "Медный всадник"):

Каких встречаем всюду тьму,

Ни по лицу, ни по уму

От нашей братьи не отличный.

Однако, как показали экспериментальные исследования, именно средний образ человека обладает для большинства наибольшей привлекательностью. Если взять несколько десятков черно-белых фотографий разных людей, собранных по методу случайной выборки, и изготовить из них усредненный образ, то для подавляющего большинства наблюдателей он будет привлекательнее индивидуальных. "Средние глаза, уши, рты" - симпатичнее индивидуальных. И еще одно интересное обстоятельство. Чем больше отдельных лиц привлекается для получения усредненного изображения, тем красивее для наблюдателей противоположного пола оказывался полученный результат. У таких образов есть только один недостаток - таких "полностью усредненных" лиц не существует.

Вероятно, такое "давление усредненного стандарта" проявилось не только у наших экспертов при выборе, но и при изображении поэта разными художниками. Наибольшую сложность у рисовальщиков портретов А. С. Пушкина вызывали самые информативные элементы его облика - глаза и нижняя часть лица. Художники, вольно или невольно, пытались "подтянуть" наблюдаемый ими реальный образ под усредненный стандарт европейских лиц или, наоборот, как можно больше утрировать подмеченное ими индивидуальное отличие.

У Пушкина, как отмечали современники, были удлиненные голубые глаза. Наши измерения показали, что среднее соотношение размеров ширины открытого глаза к его длине равно 1:3. Но именно такого соотношения на индивидуальных прижизненных портретах поэта мы не встречаем. У стандартного глаза европейца это соотношение приблизительно 1:2,5. По-видимому, этим и объясняется столь большое различие в геометрии глаза на разных портретах Пушкина: одни подтягивали размеры под "европейский" глаз, другие уходили от стандарта. Разброс отношений составляет до 25%. На портрете работы Тропинина отклонение составляет 7% в сторону удлинения по горизонтали, а на портрете работы Кипренского - на 16% в противоположную сторону и почти соответствует европейскому стандарту глаза (1:2,6). Сам Пушкин на своих автопортретах рисовал глаза удлиненными.

Форма нижней части лица - выдвинутые вперед подбородок и крупные губы - настолько сильно отклонялась от стандартного европейского облика, что ставила как художников-современников, изображавших поэта, так и их последователей и самого поэта перед проблемой: как сделать изображение похожим на оригинал и в то же время скрыть "его непривлекательную наружность". На портретах 3, 5, 7, 16 и на зарисовке М. Ф. Бруни "Пушкин на смертном одре" тем не менее в целом передана эта наиболее сложная и нестандартная часть лица поэта. На портретах 4 и 6-14 в отличие от портрета работы Тропинина в значительной степени исчезла скошенность лба, которая присутствует на всех автопортретах поэта.

Вот и решайте, соответствует ли усредненный портрет Тропинина - Кипренского реальному облику поэта или его выбор определили подсознательные процессы в головах экспертов?

Далее мы обратились к реконструкции образа молодого Пушкина. От лицейских времен сохранились два мало схожих между собой пушкинских портрета. Первый нарисован в начале лицейской жизни, второй (4) - в ее конце Е. А. Энгельгард том, директором Лицея. Трудно сочетать этого франтоватого лицеиста с взлохмаченным подростком первого портрета, нарисованным гувернером, учителем рисования С. Г. Чириковым. Только большой лоб да острота взгляда те же. Возможно, директору Лицея хотелось, чтобы вверенные ему лицеисты выглядели подтянутыми и по-немецки опрятными. Третий портрет (3) - это гравюрная авторская копия, выполненная Е. И. Гейтманом с портрета Чирикова.

Из трех этих образов молодого поэта были синтезированы 24 новых портрета, из которых был выбран портрет, полученный из образов 2 и 3 с подбором весовых коэффициентов при наложении. При выборе учитывались два обстоятельства. Первое. Образ поэта в зрелом возрасте, уже отобранный экспертами, и возможность перехода к нему при взрослении выбираемого детского лица. Второе. Издатель Н. И. Гнедич приложил портрет 3 к первому изданию "Кавказского пленника" в 1822 году, вероятно, потому, что он был сходен с натурой. Выбранный синтезированный портрет не только весьма похож на образы 2 и 3, но и совпадает со словесными описаниями, относящимися к этому периоду:

"...Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик,... со смуглым личиком, не слишком приглядным, но с очень живыми глазами, из которых так искры и сыпались..." (из воспоминаний Е. П. Яньковой).

Соответствует этот портрет и приводившемуся уже высказыванию о своей внешности молодого Пушкина: "У меня свежий

цвет лица, русые волосы и кудрявая голова".

Наконец, мы попытались сформировать облик позднего Пушкина, после 1830 года. Выбранный экспертами образ получен методом "фоторобота" из портретов 15 и 38. Похожий на этот образ портрет получается также методом "фоторобота" из портретов 15 и 16. Выбор этого портрета определился, в частности, и тем, что при повороте синтетического портрета 27-летнего Пушкина дополнительно к исходному ракурсу на 15 градусов выбранный образ соответствует ему, но выглядит несколько старше. Этот выбор экспертов подтверждают уже приводившиеся выше словесные портреты позднего Пушкина и собственные рисунки поэта (образы 5, 6, 8, 10-12 автопортретов Пушкина).

* * *

Для восприятия творческого наследия А. С. Пушкина не так уж важно, как он сам выглядел и как воспринимался современниками. Сегодня Пушкин для нас - национальный символ нашей культуры и истории. Он для россиян значит больше, чем Шекспир или Байрон для англичан, а Гете - для немцев. Его обобщенный хрестоматийный образ (пусть не совсем похожий на оригинал) уже живет сам по себе, вне времени. Юбилей поэта явился для нас лишь поводом, чтобы с позиции современного компьютерного распознавания образов под неожиданным ракурсом взглянуть на социопсихологическую проблему восприятия и отображения художниками разных поколений облика Пушкина. Мы попытались воссоздать наиболее вероятный образ методами, которые раньше не существовали.

№6, 1999