Историки рвутся на свободу
В начале XXI века среди ученых-историков вновь разгорелись споры о «чистоте» исторических исследований.
Двадцатый век был полон противоречий и жестких противостояний, это был век политических потрясений, гигантского научно-технического прогресса, изменивших всю нашу жизнь и наше отношение к историческим фактам. Так охарактеризовали ушедшее столетие историки из Франции, России, Германии, Канады и Украины, собравшиеся в Президиуме РАН на семинар, посвященный проблеме влияния власти и политиков на историческую науку.
Привычно начав дискуссию с осуждения исторической науки советского периода и констатировав, что сегодняшняя ситуация в России куда благоприятнее для объективного описания исторического прошлого, российские ученые неожиданно признались, что теперь их терзает самоцензура. «У нас сохраняется традиция обслуживания власти. Но создают эту ситуацию сегодня профессиональные историки, а не власть», – сказал заместитель директора Института гуманитарных историко-теоретических исследований ВШЭ Андрей Полетаев.
Одновременно, собравшиеся признали, что сейчас издают труды таких «опальных» историков, как академик Сергей Платонов и академик Михаил Богословский. А провинциальные историки-краеведы фактически создали «устную историю» – живое и уважительное повествование о прошлом.
Директор Института этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая академик Валерий Тишков с сожалением констатировал, что в 2000-ные годы вновь началось конструирование образа прошлого с учетом задач настоящего. В качестве примеров он привел появление Дня национального единства 4 ноября и готовящееся празднование в 2012 году 400-летия окончания смутного времени (400-летия Дома Романовых). «Но это не отвечает исторической правде. После 1612 года было еще три мощных восстания», - сказал Владимир Тишков.
Директор государственного архива РФ высказался более жестко в адрес учёных-историков: «Престиж историков и при советской власти был довольно низок. Но сегодня картина просто чудовищная: историки работают над темой «Сталин – демократ». Об этом своё слово должно сказать профессиональное сообщество (историков)».
Ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН Алексей Миллер отметил еще одну тенденцию в современной исторической науке – появление после распада СССР национальных историй. Грубо говоря, речь идет о том, что у каждой республики бывшего СССР появилась «своя правда». Наиболее ярко это проявляется на Украине и в республиках Прибалтики. По мнению Миллера эта тенденция – часть проблем «постимперского» и «постколониального» периода России и бывших республик СССР.
Взгляд на бывшие советские республики как колонии России разделили и французские ученые – участники круглого стола. Однако с такой трактовкой нашего недавнего прошлого не согласился академик Валерий Тишков. Он сказал: «Некоторые историки подтверждают, что СССР был не "тюрьмой народов", а "колыбелью народов"».
Неожиданно его поддержали коллеги с Украины, заявив, что Украина ни по своему экономическому, ни политическому, ни культурному положению в СССР никак не была колонией.
Канадский историк Доминик Арель (Университет Оттавы) развил тему кризиса национальной идентичности. «Происходит разрыв между видением прошлого, настоящего и будущего», - сказал он об исторической науке во Франции, где главной исторической проблемой XX века назвал «алжирский вопрос». Что же происходит в России? По мнению Д. Ареля, российская историческая наука страдает обратной болезнью: замазыванием национальных и этнических различий.
Далее участники круглого стола говорили об опасности, которую несет глобализация (исчезновение наций), и об угрозах национализма – появившегося постулата «суверенитета» истории, который «крайне пренебрежительно относится к государственным и этническим границам», как считает кандидат исторических наук Андрей Петров.
Заместитель директора Национального института восточных языков и культур (Париж) Ксавье Ле Торривеллек выразил уверенность, что расщепление исторической памяти в России во многом поможет преодолеть широкая доступность к государственным архивам СССР, которые для большинства историков до сих пор закрыты.
Директор Института всеобщей истории РАН академик Александр Чубарьян сегодняшнее разъединение исторической науки назвал признаком роста, а не кризиса. «Двадцатый век – это век резкого роста роли идеологии, который стал его квинтэссенцией, главным контрапунктом холодной войны». Академик Чубарьян отметил, что на наших глазах изменилась историческая память. Появилась новая история – политическая, социальная и даже международная (которая не имеет отношения к истории международных отношений). Появился так называемый новый гуманизм, «который мы пока не можем анализировать», - сказал Чубарьян. Он подчеркнул, что никогда так остро не стоял вопрос исторического образования во всем мире, что связано с тем, что меняется предмет истории. А для России – это еще и появление нового поколения с новой системой ценностей. «Чему учить в новой истории молодого человека? Фактам или мировоззрению?», - задался вопросом академик. «Политизация истории никогда не достигала таких размеров, как сегодня, - подчеркнул он. - И этот процесс набирает силу».
Член французской академии, председатель ассоциации «За свободу истории» Пьер Нора добавил: «Теперь заниматься историей означает изучать историю XX века. Роль историка поменялась».
Так стали ли историки свободней?
9 февраля 2010
