Наш взгляд на мир в буквальном смысле зависит от тех, кто окружает нас в детстве.

Нет нужды лишний раз рассказывать, как наш индивидуальный опыт влияет на восприятие: как мы видим мир вокруг себя, зависит от того, где мы живём, с кем общаемся, кем работаем, что читаем и т. д.

Наш взгляд на мир в буквальном смысле зависит от родительского. (Фото Yi Lu / Viewstock / Corbis.)

Люди более-менее дотошные, склонные к самоанализу, знакомы с этим из личного опыта, кроме того, психологи неоднократно изучали то, что можно несколько неформально назвать культурными перекосами сознания. (Под культурой, повторим, мы понимаем здесь не только великое искусство с великой наукой, но и повседневный быт, повседневную речь и всё, о чём мы только что сказали выше.)

Но с какого момента начинается такое влияние? Исследователи из Северо-Западного университета вместе с китайскими коллегами провели следующий опыт: 2-летним детям из США и Китая показывали видео с каким-то повторяющимся действием – например, они смотрели, как девочка гладит собаку. Затем видео немного менялось: девочка или вместо собаки гладила подушку, или же она теперь ту же собаку не гладила, а целовала. То есть либо появлялся новый объект, либо объект оставался прежним, а изменялось действие.

В статье в Frontiers in Psychology говорится, что дети обращали внимание на разные вещи: двухлетних китайцев больше заинтересовывало новое действие (то есть они пристальнее смотрели на девочку, вдруг начавшую целовать собаку), а американцев – новый объект (они разглядывали видео с подушкой).

Из более ранних экспериментов известно, что взрослые китайцы и американцы управляют вниманием по-разному: если первые преимущественно смотрят на контекст, в котором находится объект, на события, в которые он вовлечён, то вторых, напротив, большей частью интересует объект сам по себе, независимо от окружения.

Также исследования прошлых лет выявили, что родители-американцы учат своих детей в играх больше заниматься предметами, тогда как японцы и китайцы акцентируют в детских играх отношение между предметами. Наконец, известно, что к семи месяцам дети способны следить за чужим взглядом, то есть они вполне могут понять, на что смотрят их родители и вообще другие люди, а в возрасте одного года ребёнок уже отличает между собой «объект» и «действие», «объект» и «событие», с ним случившееся.

Иными словами, мы с большой долей уверенности можем заключить, что культурные особенности окружения уже к двум годам начинают влиять на психологию – по крайней мере, на психологию восприятия. С другой стороны, разница во внимании в обеих детских группах была не слишком велика, из чего можно сделать вывод, что «объекты» и «действия» в этом возрасте ещё не окончательно разошлись.

Подчеркнём, что культурно-психологические аргументы в данном случае вполне убедительны, и нет нужды призывать сюда генетику, тем более, что до сих пор не вполне ясно – если не сказать больше – насколько сильно генетика влияет на сложные психологические феномены (а различение объекта и предмета и перенос внимания между ними – это, несомненно, сложный психологический феномен).

Надо думать, экспериментов, нацеленных на изучение взаимосвязи культурного окружения и индивидуальной психологии, в ближайшем будущем будут проводить всё больше и больше. Об одном похожем исследовании мы писали осенью прошлого года – тогда шла речь о том, что культурный контекст, в котором растут дети, влияет на их понимание того, что честно, а что – нет.

Кроме того, можно вспомнить ещё одну прошлогоднюю работу, иллюстрирующую влияние языка на сознание: как оказалось, наше восприятие окружающего мира может в буквальном смысле меняться, когда мы говорим на иностранном языке.