В некоторых культурах преступников судят исключительно по делам, не обращая внимания на смягчающие обстоятельства.

Обычно мы чувствует разницу между проступком, совершённым нечаянно, и проступком, совершённым с заранее обдуманным намерением: если, к примеру, ребёнок разбил чашку, просто нечаянно задев её локтем, его ждёт менее суровое наказание, чем если бы он специально столкнул её со стола. Различие между преднамеренностью и непреднамеренностью отражено и в нормах права: скажем, преднамеренное, спланированное убийство карается более жестоко, чем непреднамеренное, совершённое в состоянии аффекта.

В современном западном обществе преступник может рассчитывать на снисхождение, если докажет, что действовал непреднамеренно. (Фото Andreas Schlegel / fstop / Corbis.)

Африканцы химба считают, что тот, кто отравил источник, должен быть наказа вне зависимости от того, специально он это сделал или нет. (Фото Frans Lanting / Corbis.)

Иными словами, оценивая чужие поступки, мы всегда смотрим на намерения, и моральные суждения всегда большой степени опираются на анализ чужих желаний и стремлений. Считается, что это общечеловеческое свойство, однако все исследования, посвящённые связи морали и намерений, проводились, так сказать, на западном материале, то есть в обществах западного типа, к тому же ещё и индустриализированных. Ну а если обратиться к другим типам социума? Антрополог Кларк Барретт (H. Clark Barrett) из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и его коллеги так и сделали: они показали одни и те же инсценированные преступления нескольким сотням людей из самых разных уголков мира; западный тип социума был представлен среди них только двумя вариантами, американским городом (собственно Лос-Анджелесом) и украинской деревней. В сценках, которые смотрели участники эксперимента, специальный актёр совершал разные нехорошие действия, среди которых были кража сумки в супермаркете, насилие, отравление источника воды и нарушение пищевого табу (то есть когда он ел то, что в данной культуре есть непозволительно). В разных вариантах зрителям давали знать, что «преступник» совершает свои деяния либо преднамеренно, либо по ошибке, не нарочно.

В статье в Proceedings of the National Academy of Sciences говорится, что спланированное преступление вызывало в среднем у всех людей большее осуждение, чем случайный проступок. Но это если в среднем. При более детальном анализе оказалось, что на Земле есть этносы, для которых в определённых случаях нет разницы между намерением и нечаянностью. Так, аборигены острова Ясава архипелага Фиджи и африканские племена хадза и химба осуждали отравление источника вне зависимости от того, было ли это сделано случайно или же по злому умыслу.

Кроме нечаянности, спонтанности проступка антропологи использовали и другие смягчающие обстоятельства: например, когда человек должен был сделать что-то плохое для самозащиты, или будучи введён в заблуждение, или же он просто был сумасшедшим. И опять же, в целом все участники исследования соглашались с тем, что всё вышеперечисленное в известной степени смягчает вину, однако некоторые культурные особенности проявлялись и здесь: так, на острове Ясава в одинаковой степени осуждали как безумцев, так и тех, кто совершил преступление, будучи обманутым.

В некоторых случаях равную суровость в отношении смягчающих обстоятельств можно понять: например, очевидно, что для фиджийцев и коренных африканцев вода является настолько ценным ресурсом, что неосторожность здесь ничего не извиняет – с водой человек в любом случае должен быть исключительно аккуратен. В других случаях срабатывают какие-то другие, менее очевидные культурные механизмы. Так или иначе, хотя в целом все люди способны разделять дела и намерения, конкретные особенности того или иного этноса могут вносить свои коррективы в моральные правила. И сугубо криминальной сферой дело здесь не ограничивается – например, известно, что у детей понимание того, что такое честно, зависит от окружающего культурного контекста.

По материалам LiveScience.