Гормон грелин, вероятно, не столько повышает аппетит, сколько увеличивает жировые запасы.

Гормон грелин, когда его только открыли в 1999 году, почти сразу получил название «гормона голода» – попадая из желудка, где он синтезируется, в гипофиз, он запускает здесь синтез соматотропина (гормона роста) и стимулирует пищевое поведение, то есть возбуждает аппетит, концентрирует внимание на еде и т. д. Довольно быстро удалось установить, что его уровень повышается перед едой, а лабораторные животные после инъекций грелина начинали прибавлять в весе.

Даже если вы привыкли есть не очень много, гормон грелин может сыграть с вами злю шутку, направляя всё съеденное в жировые запасы. (Фото Melissa Hom / Corbis.)

Гипофиз, принимающий грелиновые сигналы из желудка, располагается в мозге и служит нейроэндокринным регулятором многих метаболических процессов. (Иллюстрация 3d4Medical.com / Corbis.)

Но дальнейшие исследования обнаружили  некоторые странности. Например, можно было бы ожидать, что если у крыс выключить сам грелин или рецептор к нему, то животные превратятся в анорексиков – их просто перестанет интересовать еда. Однако ничего подобного не происходило.

Объяснить это можно тем, что в таком жизненно важном деле, как питание и пищевое поведение, у грелиновых сигналов есть дублёры-страховщики, и что при полном отключении грелина в дело вступают какие-то другие молекулы, поддерживающие пищевое поведение. Чтобы избежать такого компенсаторного эффекта, Жак Пантель (Jacques Pantel) и его коллеги из французского научно-исследовательского центра INSERM попытались отключить рецептор к грелину не полностью, а частично, удалив у рецепторного гена небольшую его часть.

Оказалось, что в этом случае чувствительность к гормону только возросла: и в культуре клеток, и у животных требовалось меньше грелина, чтобы включить рецептор. При том собственно эффект оставался прежним: грелин стимулировал аппетит и запускал синтез соматотропина. Правда, так происходило в том случае, когда грелин вводили инъекцией. Но ведь он и так синтезируется в организме. И вот оказалось, что на собственный (или эндогенный) грелин реакция была другая и весьма странная: животные с модифицированным рецептором, который оказался более чувствителен к гормону, активней набирали вес, чем обычные крысы – но ели и, те и другие при этом одинаково. Увеличение веса происходило не за счёт увеличение съедаемой еды, а за счёт того, что в теле увеличивались жировые отложения – иными словами, большая часть съеденного откладывалась про запас.

То есть, повторим ещё раз, при усилении сигнальной цепочки, связанной с «гормоном голода», животные толстели не за счёт переедания, а за счёт накопления жира. Тогда получается, что повышение уровня грелина перед едой происходит не столько для того, чтобы настроить поведение на поиск пищи, сколько для того, чтобы подготовить организм к получению и запасанию калорий. То, что гормон голода перестал вызывать аппетит, следует понимать не в том смысле, что изменился сам грелин, а в том, что теперь удалось уточнить его функции.

Но как тогда быть с первой частью работы, в которой инъекции гормона как раз стимулировали пищевое поведение? Авторы работы предполагают, что тут всё дело в слишком большом избытке грелина, который образуется в организме – ведь тут к некоторому внутреннему его уровню добавляется ещё и внешняя порция – и в таком случае, вероятно, стимуляция аппетита оказывается некой побочной и не вполне естественной реакцией.

Другие исследователи признают, что новые результаты по грелину, опубликованные в Science Signaling, довольно любопытны, однако для того, чтобы окончательно пересмотреть функции «гормона голода», нужно дополнительные эксперименты. Какой интерес во всём этом может быть для тех, кто не занимается гормональными сигналами? Конечно, речь тут идёт о еде, о калориях, но ведь никакой практической конкретики отсюда извлечь пока нельзя.

Здесь следует заметить, что, с одной стороны, подобные исследования как нельзя лучше иллюстрируют, как происходит научный поиск и как много нюансов обнаруживается, когда мы пытаемся уточнить наши представления о том или ином биологическом объекте (будь то гормон, биохимическая реакция клетка или животное). Интерпретация результатов не сводится к опровержению или подтверждению, и порой все подтверждения или опровержения остаются на своих местах, просто оказывается, что они касаются каких-то искусственных или второстепенных проявлений.

С другой стороны, тот же «гормон голода», как легко догадаться, вполне подходит в качестве мишени каких-нибудь «средств для похудения», «лекарств для нормализации обмена веществ» и пр. Но можно ли использовать такие средства, если мы пока ещё не до конца понимаем, что именно делает сам грелин?

Обобщая, можно сказать, что когда мы вдруг внезапно обнаруживаем какую-то гигантскую народнохозяйственную перспективу, то всегда следует напоминать себе, что мир сложнее, чем кажется, особенно, когда речь идёт о молекулах, атомах, клетках и т. д. Конечно, кто-то скажет, что наука до конца никогда ничего не выясняет, и что сколько людей, столько и мнений, и прочие подобные перлы народной мудрости, однако, если бы дела действительно обстояли так, мы бы до сих пор жили в пещерах, не умея ничего выяснить до конца и обмениваясь разнообразными мнениями.

По материалам The Scientist.