Клинописный текст, созданный более четырех с половиной тысяч лет назад, сообщает о появлении на свет дочери одного из шумерских царей.

Профессор Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) Владимир Емельянов обнаружил самое древнее письменное упоминание о человеческом дне рождения на хранящейся в Лувре клинописной табличке из храма шумерской богини Бау. Текст датируется второй половиной XXIV века до н. э., а сама запись не только указывает дату и месяц рождения, но и раскрывает подробности праздничного обряда.

Клинописные символы на глиняной табличке. (Фото: Jan van der Crabben / Flickr.com.)

Фрагмент шумерской стелы середины третьего тысячелетия до н. э. (Фото: IskrakO / Flickr.com.)

Владимир Емельянов изучал клинописные таблички в рамках своего исследования восприятия времени в древней Месопотамии. Тексты на них давно известны шумерологам, но до сих пор их не переводили. На табличке, о которой идет речь, записаны сведения о рождении дочери шумерского царя Лугаланды, которая появилась на свет «в день ослабления солнечного света», в месяц праздника Бау, что соответствует октябрю–ноябрю юлианского календаря. Кроме того, текст сообщает о количестве жертв (овец, ягнят, козлят и пр.), принесенных в честь события.

«Мы можем предположить, что ребенок родился при восхождении созвездия Скорпион, которое в III тысячелетии до н. э. маркировало осеннее равноденствие, – говорит Владимир Емельянов. – Это время считалось связанным с миром мертвых, так как на земле начинала господствовать тьма. Поэтому в тексте мы видим упоминания о жертвах умершим правителям Энентарзи и Дуду, а также месту почитания Гильгамеша – "коменданта" подземного мира». Таким образом, клинописная табличка рассказывает о пиршестве в честь дня рождения царской дочери, в котором принимали участие не только живые, но и мертвые.

Всего до нас дошло пять табличек времен правления царя Лугаланды, в которых упоминается рождение детей. Две таблички с указанием жертв и угощений по поводу рождения царской дочери хранятся в Эрмитаже. На одной из них дата отсутствует, а на другой указан все тот же месяц праздника Бау. Однако, по мнению исследователя, больший интерес вызывает еще одна хранящаяся в Лувре табличка, сообщающая о рождении сына у жены валяльщика царского головного убора, которая, возможно, была сестрой царя. По поводу этого события на дворцовую кухню был отправлен баран. Клинописный текст называет и месяц рождения мальчика – «месяц праздника (в честь) Лугаль-уру(ба)» – зимний, десятый по счету месяц в календаре эпохи Лугаланды, также связанный с культом мертвых. Еще одна табличка, относящаяся к четвертому году правления царя, хранится в Брюсселе – она сообщает, что некая женщина родила сына, однако какие-либо детали в тексте отсутствуют.

«Основываясь на полученных данных, можно сделать вывод, что документы с указанием даты рождения человека составлялись только в эпоху правления Лугаланды, – заключает профессор Емельянов. – Жертвоприношения по поводу рождения доставлялись и живым, и мертвым, причем отмечали рождение как детей царя, так и детей его родственников». По словам ученого, ничего подобного не было ни раньше, ни позже. Ни в одной царской надписи или документе Ближнего Востока и классической Античности вплоть до V века до н. э. нет данных о времени рождения людей.

Удивительным и до конца не изученным фактом профессор Емельянов называет два упоминания в шумеро-аккадских текстах II–I тыс. до н. э. дня рождения демонов-асакку (21-й день зимнего месяца Кислиму, который был связан в поверьях шумеров с выходом на землю бога тьмы и смерти Нергала). В то же время информация о днях рождения людей отсутствует. И таблички времен правления Лугаланды представляют в этом смысле знаменательное исключение.

В историю Древнего Востока царь Лугаланда вошел как правитель, при котором резко выросло количество злоупотреблений и правонарушений со стороны богачей и знати, увеличилось социальное расслоение, а частная собственность приобрела первостепенное значение, что в свою очередь способствовало развитию эгоцентризма в обществе. С этими особенностями исторического периода профессор Емельянов связывает появление интереса к дням рождения. Правда – добавим от себя – если учесть, что данных о днях рождения не было ни в одной царской надписи или документе Ближнего Востока и классической Античности вплоть до V века до н. э., то придется признать, что с альтруизмом в обществе на протяжении тысяч лет все было просто прекрасно.

По материалам СПбГУ.