Сложное общественное устройство вовсе необязательно возникает благодаря тому, что люди научились возделывать землю более совершенными способами.

Иерархические отношения настолько укоренились в нашей повседневной жизни, что мы их даже не замечаем.

Люди ифугао в национальной одежде. (Фото: Awaken Dreamer / Flickr.com) 

Рисовые террасы народа ифугао иногда называют «восьмым чудом света». (Фото: Terryl Eugenio Photography / Flickr.com) 

Однако это вовсе не значит, что для людей везде и всегда был свойственно организовывать свою жизнь в социальные пирамиды: историки и этнографы могут привести много примеров народов и культур, в которых люди жили – и живут – в относительном равноправии. Тем не менее, если взглянуть на историю человечества в целом, то мы увидим, что со временем устройство общества становилось все более сложным и «вертикальным».

В связи с этим специалисты довольно долго пытаются решить вопрос, что именно подталкивало людей к иерархичному социальному порядку. Многие полагают, что причиной тому – развитие материальной культуры вообще и сельского хозяйства в частности; что четкое расслоение общества, грубо говоря, на управляющих и управляемых пришло вместе с новыми жизненными ресурсами и новыми способами их распределения. Но также многие полагают, что все было наоборот, что развитие сельского хозяйства шло следом за социальной иерархией.

Решить эту дилемму пытались исследователи из Института истории человека Общества Макса Планка и Университета Окленда. Они сравнили 155 сообществ народов Австронезии, живущих на островах Индийского и Тихого океанов, от Мадагаскара до острова Пасхи и от Тайваня до Новой Зеландии.

Австронезийцы очень разнообразны и по социальному устройству (среди них есть сообщества как жестко иерархизированные, так и исключительно «братские»), и по сельскохозяйственным навыкам (кто-то вообще едва обрабатывает землю, а кто-то строит очень сложные сооружения – как филиппинский народ ифугао с его знаменитыми рисовыми террасами). Кроме того, поскольку австронезийцы говорят на родственных языках, можно понять, кто из них древнее, а кто моложе, так что очень удобно было анализировать, что тут за чем шло: сельское хозяйство за иерархией или иерархия за сельским хозяйством.

В результате исследователи пришли к выводу, что однозначной причинно-следственной связи тут нет. В статье в  PNAS говорится, что в одних случаях сельское хозяйство развивалось одновременно с усложнением социальной структуры, и, очевидно, первое обуславливало второе, но в других случаях развитая агротехника и социальная иерархия появлялись независимо друг от друга.

Если и есть тут причинно-следственные закономерности, то направлены они в обе стороны; и по мере роста популяции оба фактора – материальный и социально-политический – начинают усиливать друг друга: социальное устройство подталкивает развитие сельскохозяйственных методов, а улучшающееся сельское хозяйство стимулирует усложнение социальной структуры.

Хотя в данном случае сравнивали между собой только австронезийцев, можно предположить, что такая же закономерность – точнее, отсутствие какой-то общей универсальной закономерности – имело место и в других частях Земли; впрочем, чтобы утверждать это со всей определенностью, нужны дополнительные исследования.

Напомним, что не так давно те же сотрудники Оклендского университета опубликовали работу, в которой на примере тех же австронезийских народов доказывали, что более сложная социальная жизнь возникает не в последнюю очередь благодаря человеческим жертвоприношениям.