Мы готовы поступить как другие, даже если не знаем, как эти другие поступили на самом деле.

Все мы знаем, что человек склонен думать, как другие, чувствовать, как другие, и поступать, как другие, – но вот до какой степени, мало кто представляет. Исследователи из Мельбурнского университета поставили во всех смыслах замечательный эксперимент, демонстрирующий, что наше желание следовать за большинством подчас становится едва ли не иррациональным.

(Фото: Rawpixel / Depositphotos) 

Участникам эксперимента предложили представить, что они стали свидетелями ограбления банка, зная при этом, что грабитель собирается всю сумму отдать сиротскому приюту. Как они поступят: сообщат в полицию или не сообщат? Перед тем, как человек должен был выбрать, что он сделает, ему говорили, что такой же вопрос задавали предыдущей группе добровольцев. Однако из-за методической ошибки получилось так, что большинство из них оказалось за сдачу преступника полиции (или, в другом варианте, за то, чтобы не заявлять в полицию и чтобы деньги ушли в сиротский приют). То есть алгоритм, обсчитывавший результаты предыдущего эксперимента, дал сбой, и случайным образом распределил людей между этими двумя вариантами. Иными словами, большинство получилось случайным, и оно никак не соответствует тому, что на самом деле думали люди и какой выбор они на самом деле сделали.

В статье в Nature Human Behaviour авторы описывают довольно удивительный результат: оказалось, что участники эксперимента выбирали то же, что и большинство, хотя им ясно давали понять, что это большинство получилось случайно. Если человеку говорили, что мнимое большинство решило пожалеть преступника ради его благих целей, он тоже выбирал отпустить его; если человеку говорили, что мнимое большинство решило сдать преступника полиции, он тоже выбирал звонок в полицию. Эксперимент повторили ещё несколько раз, с разным набором участников, с разными вариантами морального выбора, и результат оставался тот же.

Нашу склонность действовать, как все, объясняют по-разному. С одной стороны, мы можем доверять компетенции большинства – то есть мы думаем, что так много людей уж точно знают, как будет лучше (мы же не считаем себя умнее других, правда?). С другой стороны, если поступать не так как все, то можно нарваться на всеобщее непонимание – вы как самый умный окажетесь за пределами общества, а для такого социального существа, как человек, это довольно чувствительное наказание.

Но в данном случае участники эксперимента ведь вполне ясно понимали, что они имеют дело с мнимым большинством. То есть на самом деле какое-то большинство вполне могло быть, и, возможно, его мнение совпадало с тем, которое якобы сконструировала машина. Но могло быть и совсем иначе. Здесь не работают оба предыдущих объяснения, которые основаны на том, что человек будет выбирать то, что ему выгоднее – тут он просто не знает, что выгоднее.

Исследователи объясняют это другой теорией, согласно которой для любого человека крайне важно самоопределение через принадлежность к какой-то группе. Соблюдая поведенческие, этические, моральные нормы, которые установлены в той или иной группе, мы чувствуем себя сопричастным ей. Притом истинные предпочтения людей отходят на второй план. То, что считается нормальным, вообще может не соответствовать никакой реальности, никакому истинному мировоззрению, истинным ценностям и т. д. Норма может просто взяться ниоткуда, как это было сделано в эксперименте: людям было важно почувствовать себя с большинством, хотя оное большинство экспериментаторы просто нарисовали пальцем. В итоге может получиться парадоксальная, но очень знакомая ситуация: огромное число людей действуют каким-то общим образом, одновременно думая, что так делать не надо.

Примеры здесь можно брать буквально отовсюду. На портале The Conversation авторы работы предлагают представить, что на одной улице рядом друг с другом есть два кафе. В одном больше людей, в другом меньше. Вы подходите к обоим кафе и думаете, что раз в одном больше людей, то там и кормят лучше, и зайдёте в него. За вами следом так подумают и другие. Но ведь том кафе больше людей могло оказаться по совершенно разным причинам. Допустим, что и в том, и в другом ещё час назад сидело по десять человек. Вдруг на улице появилась компания из пяти товарищей, они захотели кофе и решили зайти в первую попавшуюся дверь – и в итоге в одном из кафе оказалось на пять человек больше. В результате, даже если на самом деле в менее людном месте кормят лучше, популярностью будет пользоваться его сосед.

Другой пример – из донорской практики: хотя большинство австралийцев поддерживают донорство органов, число зарегистрированных в программе медицинского донорства остаётся весьма и весьма низким. Впрочем, что нам Австралия, мы и сами могли бы привести массу примеров того, как мировоззренческие нормы какого-то мнимого большинства влияют на поступки человека и при этом радикально расходятся с тем, что человек на самом деле думает.

Конечно, здесь возникает масса вопросов к тем, кто такие нормы создаёт. Однако хотелось бы, чтобы несмотря на желание встать в ряд, отношение к таким нарисованным нормам у потребителя было более разумным.