Новых «шнобелей» удостоились исследования сплетен, скорпионов, ритуальных клизм, плавающих утят, юридического жаргона, а также ещё несколько работ, над которыми хочется не столько посмеяться, сколько задуматься.

Каждый год в начале осени в Гарварде вручают Шнобелевские, или Игнобелевские, премии. Мы о них рассказываем тоже каждый год, так что многие наверняка помнят историю о том, как появилась премия, и почему она так называется, и что награждение — это театральное шоу с шуточными выступлениями на научные и околонаучные темы, и что Шнобелевскую премию вручают «за достижения, которые заставляют сначала засмеяться, а потом — задуматься». И потому не будем сейчас это всё повторять снова, а сразу перейдём к новым «шнобелеатам».

(Фото: Ben White / Unsplash.com)

Сердца влюблённых бьются вместе

Влюблённые часто говорят про первую встречу, что они сразу почувствовали взаимную симпатию. Но как именно они её почувствовали? Сотрудники Лейденского университета и Университета Бирмингема решили изучить физиологию взаимной влюблённости, точнее, с чего она начинается. Изучали они её в полевых условиях: исследователи приходили на музыкальный фестиваль, или на фестиваль научно-популярного кино, или на фестиваль науки и искусств, и предлагали случайно выхваченным из толпы людям пройти в кабинку для свиданий. В кабинке был стол, перегороженный барьером. Два случайных человека садились напротив друг друга, и барьер между ними поднимался буквально на несколько секунд, чтобы они бросили друг на друга мгновенный взгляд. Потом барьер мог подниматься ещё на какое-то время — до двух минут, — чтобы участники эксперимента могли при желании лучше друг друга рассмотреть или переброситься парой слов. В целом это было что-то вроде свиданий вслепую; случайная пара могла или разойтись, или продолжить знакомство.

В этих свиданиях участвовало 140 человек; 34% женщин и 53% мужчин хотели бы продолжить знакомство, но не всем им повезло с партнёром — только у 17% пар чувство было взаимным. В статье в Nature Human Behaviour говорится что ни улыбки, ни смех, ни взгляды, ни жесты никак не указывали на взаимность. То есть один человек мог отвечать смехом на смех другого человека, отвечать взглядом на взгляд, мог копировать его жесты и движения тела, но всё это не обязательно означало, что у них состоится второе свидание. Зато оказалось, что на взаимную любовную симпатию указывает сердце и кожа: у тех, кто нашёл свою пару, одинаково менялся сердечный ритм и кожная электропроводность. Соответственно, если зародившаяся симпатия быстро угасала, синхронность в изменениях тоже исчезала. Речь не о том, что у двух людей вдруг совпал сердечный ритм, а о том, что у них в одно и то же время учащалось или замедлялось сердцебиение. Без взаимной симпатии учащения и замедления случались в разное время.

(Фото: Ehimetalor Akhere Unuabona / Unsplash.com)

Исследователи получили «шнобелевку» за достижения в области прикладной кардиологии, и это тот случай, когда над результатами стоит сразу задуматься. Про взгляд глаза в глаза и копирование жестов часто говорят как о признаках взаимной любовной симпатии. Однако на деле никакой любви и в помине может не быть, просто собеседник воспринимает вас как обычного приятного в общении человека.

Химиотерапия с мороженым

Медицинскую Шнобелевскую премию получили сотрудники Варшавского медицинского университета, опубликовавшие в Scientific Reports статью о том, что мороженое помогает предотвратить острое воспаление слизистой рта у онкопациентов. Острое воспаление слизистой оболочки, или мукозит, — частый побочный эффект химио- и радиотерапии: лекарственные препараты и радиоактивное излучение бьют не только по злокачественным клеткам, но и по вполне здоровым. Повреждённый эпителий перестаёт защищать от инфекций, отсюда и воспаление, повышенное слюноотделение, боли, больному становится трудно жевать и глотать.

(Фото: Courtney Cook / Unsplash.com)

Чтобы предотвратить или смягчить мукозит, советуют сосать лёд. Но такую криотерапию выполняют не все, а те, кто выполняет, делают её нерегулярно — мало есть на свете людей, которым приятно сосать простой и очень холодный лёд. Впрочем, иногда врачи рекомендуют сосать не лёд, а мороженое, и вот нынешним лауреатам «шнобелевки» пришла в голову мысль проверить, действительно ли мороженое тут эффективно заменяет лёд. Они проанализировали ряд клинических исследований, в которых онкобольных лечили химиотерапией с последующим введением стволовых клеток; некоторым, чтобы предотвратить воспаление слизистой, давали обычное мороженое из больничного кафе. Есть они его должны были медленно, чтобы оно полностью таяло во рту. Средний возраст больных был пятьдесят восемь лет, их было семьдесят четыре, и из тех, кому давали мороженое, только у 28,85% случилось воспаление слизистой рта. Из тех, кто мороженое не ел, воспаление появилось у 59%. Результаты, как видим, оказались в пользу мороженого.

Бег с запором

Не только ящерицы отбрасывают хвост, но и некоторые скорпионы, и делают они это по той же причине — когда им угрожает серьёзный хищник. Если говорить более корректно, скорпионы отбрасывают метасому — узкую и длинную часть тела, которая начинается сразу за брюшком и которую мы в обиходе называем хвостом. Метасома скорпионов заканчивается ядовитой иглой — её они теряют вместе с ядовитыми железами, когда решают отбросить хвост. И ещё с метасомой скорпионы теряют анальное отверстие. Будучи не в состоянии избавляться от фекалий, они обрекают себя на постоянно усиливающийся запор, который и приводит их к гибели через несколько месяцев.

(Фото: sippakorn yamkasikorn / Unsplash.com)

Сотрудники Университета Сан-Паулу, получившие «шнобеля» по биологии, озадачились нетривиальным вопросом — как меняется бег скорпионов после отбрасывания хвоста. Теоретически сначала они должны начать бегать быстрее, потому что без хвоста они становятся легче, а потом медленнее, потому что накапливающиеся фекалии тоже что-то весят и, очевидно, причиняют дискомфорт. Эксперименты ставили с полутора сотнями самцов и самок Ananteris balzani — одним из тех видов, которые отбрасывают метасому. Реальность во многом скорректировала теорию: в статье в Integrative Zoology говорится, что скорпионы бегают с одинаковой скоростью что до, что сразу после потери хвоста. Самцы потом действительно начинают замедляться, а вот самки продолжают бегать, как бегали; то есть на скорость бега запор влияет почему-то только у самцов. В принципе и те, и другие после автоусекновения хвоста вполне способны до последнего питаться, убегать от хищников и даже размножаться — видимо, поэтому такой неудобный способ самозащиты и удержался в эволюции.

Лосиный краш-тест

Отчасти к биологии имеет отношение ещё одна премия, правда, её дали в номинации «техника безопасности». В 2001 году была опубликована магистерская диссертация Магнуса Генса (Magnus Gens) из Королевского технологического института с описанием искусственного лося, которого можно использовать для автомобильных краш-тестов.

С инженерной точки зрения работа нетривиальная. Нужно было тщательно изучить анатомию лося, причём не только обычного здорового лося, но и того, которого уже сбила машина (и не одного лося, а нескольких), а потом сделать муляж из подходящих материалов, который при столкновении вёл бы себя как настоящий лось. Муляж получился резиново-стальной и без головы (голова слишком усложняет механику столкновения и соответствующие расчёты, так что её оставили на потом). Эксперименты с некоторыми моделями автомобилей Volvo и Saab продемонстрировали в целом правдоподобную картину происходящего. Предполагается, что похожим образом можно сымитировать других животных, от верблюдов до кенгуру. При этом никто не спорит с тем, что очень трудно сделать универсальную модель хоть лося, хоть кенгуру, которая охватывала бы всё разнообразие самцов, самок, детёнышей и взрослых.

Лосиный муляж для краш-теста. (Фото: Magnus Gens)

Правда, возникает вопрос, зачем их делать. Что должен показать краш-тест с искусственным лосём — с какой скоростью нужно ехать, чтобы не повредить лося при столкновении? Или предполагается, что появятся особые конструкции автомобилей, которые будут безопасны для лосей? Если же рассматривать проблему с точки зрения повреждений самой машины, то тут, скорее всего, и обычных краш-тестов вполне достаточно.

Пальцы и ручки

В разных приборах, в инженерных сооружениях, на промышленных предприятиях используются регуляторы в виде крутящихся ручек. Ещё такие ручки, бывает, торчат на газовых плитах, есть крутящиеся регуляторы на аудиоколонках, чтобы регулировать громкость. В общем, мы надеемся, что тут легко понять, о чём идёт речь.

(Фото: Steve Harvey / Unsplash.com)

В 1999 году несколько японских исследователей опубликовали в Bulletin of Japanese Society for the Science of Design статью, в которой описывали, как люди хватаются за такие ручки-регуляторы. Деревянные ручки диаметром от 7 мм до 130 мм прикрепляли к прозрачной пластине, а саму пластину клали на стол. Тридцать два студента, участвовавшие в эксперименте, должны были взяться за ручку правой рукой и попытаться её повернуть по часовой стрелке; движения рук снимали на видео. Чтобы повернуть ручку-регулятор, студенты чаще всего использовали большой и указательный палец, но чем шире она становилась (то есть чем больше был диаметр), тем больше пальцев подключалось к процессу. Ручку диаметром 10–11 мм старались повернуть двумя–тремя пальцами, ручку диаметром 23–26 мм — тремя–четырьмя, ручку диаметром 45 мм и больше — четырьмя–пятью. Может быть, эти данные имеют значение для промышленного дизайна, но, так или иначе, исследователи получили за свои эксперименты Шнобелевскую премию по инженерии.

Физика утят

Считается, что в стаях животным проще двигаться — в том смысле, что каждый отдельный член стаи, стада или косяка преодолевает меньшее сопротивление среды, чем если бы он плыл, летел или бежал в одиночку. Точно также, кстати, проще двигаться велосипедистам в массовом заезде: встречный воздух давит на них на 38% слабее, а энергии они тратят на 35% меньше. На животных эту гипотезу проверить труднее, чем на людях, тем не менее, её автору, Фрэнку Фишу (Frank E. Fish) из Уэст-Честерского университета, это отчасти удалось. Он поставил эксперимент с утятами: утята с первого дня жизни знают, что нужно плыть строго за матерью, а матерью для них становится то, что они увидели в первые часы после появления на свет. Фиш показывал утятам муляж-приманку (манок) в виде утки, который используют охотники, и отправлял их плавать за подсадной уткой в специальный закрытый бассейн, где можно было измерять интенсивность обмена веществ. Организованно следуя за уткой, утята тратили меньше энергии, чем плавая поодиночке и вразброд, и особенно энергетическая разница проявлялась у совсем маленьких утят.

(Фото: Enrique Gaspar Nuño / Flickr.com)

Фиш ставил свои опыты с утками 1994 г., а в 2021 сотрудники Университета Стратклайда и Научно-технологического университета Цзянсу опубликовали в Journal of Fluid Mechanics статью, в которой анализировали движение утят с точки зрения гидродинамики. Описав интерференцию волн от движущейся утки и её утят, авторы работы пришли к выводу, что утята ловят волны, которые помогают им уменьшить силу лобового сопротивления, и что утята их не просто ловят, но ещё и как бы передают друг другу. Вот за это исследователи и получили Шнобелевскую премию по физике — за физику, которая помогает утятам экономить энергию.

Успех зависит от удачи

Кто не слышал совет «работай упорно, и достигнешь успеха»? К упорной работе ещё добавляют талант, интеллект, умение рисковать, стрессоустойчивость, многозадачность и далее по стандартному списку резюме. То есть если будешь упорным, талантливым, многозадачным и т. д., то успех, считай, в кармане.

Сотрудники Катанийского университета пишут в своей статье в Advances in Complex Systems, что против этого свидетельствует математика. Время, которое мы тратим на какую-либо работу, распределяется по закону Гаусса, то есть на графике выглядит колоколообразной кривой. Это значит, что почти нет людей, которые бы тратили на свою работу всего пару минут, так же как нет людей, которые тратили бы на неё тысячи часов. Чем именно занят человек, не имеет значения — в любом труде есть какое-то среднее время, которое тратят на него большинство людей, в нём занятых. Есть те, кто тратит очень много или очень мало, но их незначительное меньшинство.

А вот если посмотреть на распределение богатства, которое часто служит мерилом успеха, то тут будет степенной закон, то есть очень бедных людей в мире очень много, а очень богатых — очень мало. Если успех зависит от времени, потраченного на труд, то очень богатых — да, должно быть очень мало, но ведь и бедных тоже должно быть очень мало.

(Фото: Razvan Chisu / Unsplash.com)

Из чего исследователи делают вывод, что есть что-то ещё, от чего зависит успех, и это что-то — обычная удача; свой вердикт они тоже подкрепляют математическими моделями. Талант, интеллект и упорный труд со счетов никто не сбрасывает, но одного только таланта, интеллекта и труда недостаточно, нужно ещё оказаться в правильном месте в правильное время. (То есть оказаться именно по воле удачи, а не рассчитать место и время с помощью таланта и интеллекта — уточним на всякий случай.) У удачи могут быть свои составляющие, например, уровень образования и семейных доходов, что опять-таки часто зависит от того, где и когда ты родился. В общем, как говорят лауреаты Шнобелевской премии по экономике, убеждённость, что положение человека в обществе зависит только от его способностей — это очень наивное представление. Кто бы, как говорится, сомневался.

Мир сплетен

Большой коллектив авторов из Китая, Нидерландов, Венгрии и Канады опубликовал в прошлом году в Philosophical Transactions of the Royal Society B работу, которая получила сейчас премию мира. Речь в ней идёт о сплетнях и сплетниках. К сплетням и сплетникам мы относимся с неодобрением (или делаем вид, что относимся с неодобрением). Но если взглянуть на сплетни беспристрастно, то можно увидеть, что они порой приносят ощутимую социальную пользу. Сплетник, по сути, распространяет информацию, в которой заинтересован тот, кто слушает сплетню. Сплетня может работать на поддержание и укрепление социальных связей как внутри группы, так и вне её (например, когда группа должна как-то выстроить отношения с незнакомым человеком), что особенно важно, когда возникает конфликт интересов. Информация может быть разной, положительной, отрицательной, нейтральной, однако многое тут зависит от честности сплетника. И это не значит, что сплетня всегда должна быть честной — всё зависит от интересов того, кто слушает сплетню, и интересов того, о ком сплетничают. В результате переданной сплетни либо оба могут получить какую-то социальную выгоду, либо же кто-то один.

(Фото: Ben White / Unsplash.com)

Сплетник тоже может получить свою выгоду — ему начнут больше доверять; но если сплетня пользы никому не принесла, то к сплетнику начнут относиться соответственно. И правдивая, и ложная сплетня могут пойти на пользу социальной группе, и в своей статье исследователи в игровых моделях показывают, когда сплетни бывают социально полезными, а когда нет. Но мы и без игровых моделей можем представить себе какую-нибудь полезную сплетню, после которой, например, некие двое, долгое время не решавшиеся поговорить друг с другом, всё-таки поговорили и вдруг ощутили взаимную влюблённость.

Клизмы майя

В 1986 году в Journal of Ethnopharmacology была опубликована статья о ритуальных клизмах у древних майя, и вот сейчас авторы той статьи удостоились Шнобелевской премии за исследования в области истории искусств. На керамике, которая осталась от цивилизации майя, часто изображены различные сцены — игра в мяч, охота, танцы и т. д., и эти сцены нередко связаны с какими-то ритуальными человеческими жертвоприношениями. В 1977 году список ритуальных сцен дополнился сценами с клизмой — специалисты разглядели на нескольких кувшинах и горшках соответствующие изображения.

Горшок майя, на котором где-то можно разглядеть ритуальную клизму. (Фото: Nicholas Hellmuth / Foundation for Latin American Anthropological Research)

Вообще майя делали клизмы в медицинских целях, но тут была клизма именно ритуальная, и, по всей видимости, с её помощью вводили какие-то одурманивающие вещества. Исследователи внимательно проанализировали, что изображено на кувшине со сценами клизм, сопоставили изображения с начертанными рядом символами, и в итоге вывели рецепт для ритуальной клизменной смеси. Один из авторов статьи Journal of Ethnopharmacology решил испробовать пару компонентов из той клизмы на себе. Одним компонентом был алкоголь в пятипроцентной концентрации, второй — диметилтриптамин, заменивший алкалоид буфотенин, который выделяют жабы рода Bufo. Алкогольная клизма подействовала, а вот диметилтриптамин нет. Остальные компоненты вроде экстракта табака, псилоцибиновых грибов, мухомора и кувшинки, употребить клизмой не решились — вероятно, они должны были произвести какой-то галлюцинаторный эффект, но и побочное действие для кишечного эпителия могло оказаться сильным и неприятным.

Ненужная сложность

Каждый, кто сталкивался с официальным документом, знает, как он тяжело читается. И этим страдают не только документы на русском языке. В недавней статье в журнале Cognition сотрудники Массачусетского технологического института и Эдинбургского университета анализируют нечитаемость юридических документов, написанных, соответственно, по-английски. Анализируют они её, исходя из двух гипотез. Первая объясняет труднопроходимость подобных текстов тем, что всё юридическое — это особая сфера знания, которая по своей природе имеет дело с особыми идеями, понятиями и пр., каковые идеи требуют особого языка. (В качестве аналогии, вероятно, можно указать на физические понятия поля, вектора, момента силы и т. д.; и в том, что у физики для их описания есть свой язык, сомнений нет.)

Другая гипотеза говорит обратное — что юридическое знание имеет дело с вполне обычными идеями, вроде причины и основания, согласия, интереса и прочего. И усложнённость юридического языка коренится не в предмете разговора, а в психолингвистических особенностях пишущего. Иными словами, сложность юридического текста отображает психологический настрой его автора.

(Фото: Elisa Ventur / Unsplash.com)

Есть вполне определённые признаки, по которым можно узнать, что у пишущего сработал психологический настрой. Это и нестандартные прописные буквы (когда целые слова пишут прописью), и многочисленные малоупотребимые и устаревшие слова, и использование сложных профессионализмов там, где их без всякой потери смысла можно заменить на более простые повседневные выражения, и обильное использование пассивного залога (в английском языке пассивный залог вообще более в ходу, чем в русском, но даже в английском им можно злоупотребить), и, наконец, особый синтаксис, когда придаточное предложение встраивается в середину главного (например, «Котик, ранее стянувший колбасу со стола, выскочил во двор»). Сравнив пачку юридических контрактов и судебных решений с документами, написанными обычным языком, исследователи пришли к выводу, что юридические бумаги пишутся психолингвистически. Иными словами, их сложность происходит только из психологии (которая, в свою очередь, состоит из индивидуальных и социальных компонентов), и никакой объективной нужды в таком каторжном языке нет. Для эксперимента сотне добровольцев дали почитать выдержки из юридических документов, чтобы они указали, что именно им больше всего мешает понимать их смысл. Оказалось, тяжелее всего читаются конструкции «придаточное-в-главном» (см. пример про котика) — и ведь никакими специальными идеями и концептами обосновать такой синтаксис невозможно.

От себя добавим, что подобный язык встречается не только в юридических, но и в общебюрократических документах, и даже — страшно сказать — в научных статьях, докладах, тезисах к конференциям и так далее. Позволим себе осторожно предположить, что, возможно, далеко не всякие языковые выверты в научных статьях обусловлены спецификой конкретной области знания.

Исследование о юридическом языке получило премию по литературе, и это опять же одна из тех премий, о которых прямо хочется задуматься. Вообще нынешние Шнобелевские оказались на редкость серьёзными. Что ни возьми — хоть литературу, хоть прикладную кардиологию, хоть мир, хоть экономику — всё просто-таки затягивает в бездну размышлений. Ну, разве что за исключением несчастных скорпионов и ритуальных клизм.