Новые знания и административные запреты намного слабее влияют на человеческое поведение, нежели беспрепятственная смена привычек.

Нужно ли говорить о том, что мысли и дела – не одно и то же? Человек может быть на словах полностью согласен с вами, но все его поступки говорят об обратном – значит, он соглашается с вами только для вида, или же образ действий настолько стал для него привычен, что даже будучи убеждён в том, что нужно поступать иначе, он не в состоянии понудить себя к этому. Бывает и наоборот: некто, с кем вы всегда спорили, вдруг ведёт себя ровно так же, как и вы, причём ровно в тех ситуациях, о которых вы между собой никак не соглашались.

(Фото: Toa Heftiba / Unsplash.com) 

Значит, с практической точки зрения нужно смотреть на поведение, а не на слова. И если хочется каких-то общественных изменений, в первую очередь нужно анализировать поведение. Особенно сильную головную боль проблема поведения доставляет администраторам и менеджерам всех мастей и всех уровней. Взять, к примеру, недавнюю эпидемию ковида: одновременно с призывами вакцинироваться мы слышали ламентации, что многие этим призывам сопротивляются. Как решить такую проблему? Например, ввести запреты и ограничения, а заодно сообщить общественности ещё гору фактов в пользу нужного поведения.

Однако, как пишут в Nature Reviews Psychology психологи из Пенсильванского университета, запреты и факты тут помогают мало. В своей статье исследователи анализируют результаты множества работ по этой теме. Причём работы были мета-аналитические, то есть такие, в которых сравниваются данные множества исследований на предмет того, согласуются они друг с другом или нет, можно ли из них сделать общий вывод и насколько в целом такие данные надёжны. Новая статья представляет собой обзор подобных мета-анализов, посвящённых тому, какие факторы заставляют людей начать вести себя иначе.

Такие факторы делятся на две группы. Одни можно назвать индивидуальными, они в большей степени определяются личностными характеристиками – это наш уникальный жизненный опыт, наши знания, наши убеждения, наши предрассудки и т. д. Понятно, что и знания, и всё остальное могут в той или иной степени разделять с нами и другие люди, но в данном случае важно, что всё это обусловлено психическими процессами в нашей собственной голове. Другие факторы можно назвать социально-структурными – имеются в виду законы, нормы поведения, социально-экономический статус, неформальная поддержка, которой мы пользуемся в своём кругу, и прочее в том же роде.

Исследователи анализировали, как эти факторы влияют на поведение. Его опять же рассматривали в трёх вариантах: как ведут себя люди вообще, как ведут они себя, когда дело касается здоровья (начиная от здорового образа жизни и заканчивая прививками), и как люди ведут себя, когда дело касается окружающей среды. Оказалось, что если говорить об индивидуальных факторах, то новое знание, новые факты незначительно влияют на поведение. То есть если вы сослались на сто словарных статьей о вреде курения или пользе вакцин, можете добавить к ним ещё сто – в поведении того, к кому вы обращаетесь, мало что изменится. То же самое касается того, что называется тренингами против скрытой предвзятости и образовательными программами, направленными на борьбу с тайными предрассудками. То же самое касается попыток сыграть на общих навыках – специализированные приложения, которые должны побуждать бросить курить, работают скверно.

Зато хорошо срабатывает, когда обращаются к привычкам, то есть когда нужное поведение рутинизируется-автоматизируется; когда такое поведение не встречает затруднений; и когда стараются изменить отношение к старому поведению и к новому поведению. Например, в случае с раздельным сбором пластикового мусора экологические образовательные программы будут не очень эффективны, если этот пластик надо очень далеко нести, чтобы сдать. Если же подобных препятствий нет, если сдать мусорный пластик можно под домом, и если такой образ действий воспринимается как правильный, хороший и т. д. – тогда можно рассчитывать на смену поведения, причём даже без избыточных образовательных усилий.

Что до социальных факторов, то тут оказалось, что юридические запреты и понуждения, или опять же административно организованная возможность выразить свои сомнения в связи с каким-то вопросом – всё это на поведение влияет мало. Чуть больший эффект обнаружился у стимулирующих мер. Зато, как и в случае с индивидуальными факторами, срабатывает отсутствие препятствий. Например, если говорить о вакцинации, то возможность привиться по месту работы сильнее действует в пользу прививок, чем административная угроза в адрес тех, кто не привился. Также хорошо проявляет себя внутригрупповая социальная поддержка: одно дело, когда «политика компании» состоит в том, чтобы поощрять занятия спортом, и совсем другое дело, когда в эти занятия тебя втягивают друзья-коллеги.

Естественно, если говорить о результате, то сильными угрозами можно заставить кого угодно сделать что угодно. Проблема в том, как именно человек это будет делать, как долго будет откладывать и саботировать, и как будет вести себя в будущем в похожей ситуации. Ведь под изменением поведения имеется в виду не столько единичный поступок, сколько изменение образа жизни: человек, раз привившись, будет прививаться и дальше, а не только когда на него административно гавкнули. Или будет вести здоровый образ жизни действительно ради здорового образа жизни, а не ради формальной отметки о том, что он прослушал гору новых фактов о вреде курения и после того предпринял для вида какие-то действия. Возможно, кто-то усомниться в выводах, сославшись на разные культурные традиции: кто знает, какие результаты получились бы в подобных исследованиях, будь они проведены там-то и там-то. Но прежде чем теоретизировать насчёт различий в традициях и культурах, желательно обратиться к собственному опыту и собственной повседневности, и спросить себя, так ли уж они противоречат этим результатам.