Чтобы соблюсти баланс мнений, журналисты должны быть внимательными при выборе экспертов, а также тщательно следить за ходом дискуссии, не давая ей превратиться в политическое «зарабатывание очков».

Представьте, что вы смотрите научно-популярную передачу о глобальном потеплении и слушаете высказывания различных экспертов. Некоторые из них считают, что человек действительно влияет на земной климат, другие считают, что нет. Собственно, в этом и есть суть всякой научно-популярной продукции – представлять разные мнения по любому вопросу. Однако действительно ли все эксперты, которых мы видим, выступают, скажем так, в одинаковом весе, и нет ли среди них каких-то никому неведомых людей, призванных всего лишь продемонстрировать научную беспристрастность журналистов?

Фото Ben Hupfer / Corbis.

От подозрений в некомпетентности экспертов периодически приходиться отбиваться даже гигантам вроде Би-би-си и австралийской Эй-би-си. Журналистов можно понять: с одной стороны, от них требуется сохранять беспристрастность и поддерживать баланс между научными гипотезами, с другой стороны, им нужно как-то доносить экспертное мнение до аудитории, оправдывать ожидания аудитории, и ещё не забывать про актуальную и развлекательную компоненты. В результате даже крупные компании, собаку съевшие на популяризации науки, часто отходят от собственных стандартов объективности и беспристрастности. Причём это касается не только популярных тем, вроде глобального потепления. Одна из недавних претензий к австралийской ABC была связана с передачей про статины (или гиполипидемические препараты) и сердечные заболевания: сейчас в их пользе появились сомнения, однако есть много данных о том, что они помогают предотвращать сердечные заболевания, и как раз эти данные в недостаточной степени были освещены в передаче.

Иными словами, проблема в том, чтобы демонстрировать настоящий научный ландшафт, а не вольные или невольные передёргивания в интерпретациях фактов, гипотез и теорий. Над этой проблемой размышляют не только журналисты, но и сами учёные, и философы, занимающиеся существованием науки в обществе, и специалисты в области образования. Так, например, Питер Эллертон (Peter Ellerton) из Университета Квинсленда в своей статье в The Conversation  говорит, что научным журналистам ни в коем случае не следует путать право голоса с правом на серьёзное отношение. То есть если в статье или в интервью появляется человек с неканонической точкой зрения, она там должен быть не просто для демонстрации того, что вот, дескать, есть и такая точка зрения. Здесь нужно больше доверять самой науке – если какая-то идея действительно не поддерживается научным сообществом, то она не сможет занять сколько-нибудь прочное место в глазах общества. Нужно вполне серьёзно выслушивать всех, и при этом помнить, что, если против какого-то эксперта выступают не один-два, а десяток других, то вымывание такой гипотезы-идеи произойдёт само собой. 

Правда, возникает очевидное возражение: множество научных идей некогда поддерживались одним-двумя «сумасшедшими», и лишь потом общий консенсус склонялся в их сторону. Иными словами, наука ищет истину, а не всеобщего согласия. Однако рассуждающие так обычно сразу же делают следующую ошибку, неявно подразумевая, что любое противостояние большинству есть гарантия истинности научного знания. Но это и в повседневной жизни не обязательно так, а в науке и подавно, и если я говорю, что всё не так, как думают большинство физиков, или биологов, или математиков, то отсюда вовсе не следует, что я прав.

Не стоит рассматривать все точки зрения, как полностью равноправные – если в науке все идеи становятся равны, то все они тут же теряют всякий смысл. Если же мы говорим о серьёзном подходе к любой из них, то должны каждую из них проверить научным методом, логически и экспериментально, или же просто обратиться к результатам такой проверки.

Но бывает, что ложный баланс мнений возникает из-за сомнительности выбора самих экспертов. Причём дело вовсе не в том, что журналисты приглашают отъявленных шарлатанов – просто часто человек комментирует ту область науки, в которой он сам не работает. Может ли специалист по чёрным дырам сказать что-то про новейшие достижения, например, в фармацевтике? Или, к примеру, может ли библеист оценить какую-то гипотезу антропогенеза? Это, конечно, примеры с большой долей преувеличения, но, так или иначе, журналист должен в точности представлять себе, чем занимается тот или иной человек и компетентен ли он в нужном вопросе.

Впрочем, возникает встречное соображение, состоящее в том, что человек «со стороны» может увидеть нечто такое, чего не видят специалисты, погрязшие в деталях. Однако попытки привлечь мнение со стороны имеют причиной не столько установление истины, сколько попытку дискредитировать сложившуюся систему взглядов. И, когда мы слышим такую критику, нужно задать себе вопрос, обращена ли она на собственно научную гипотезу, или же имеет целью просто расшатать консенсус ради того, чтобы привлечь к себе внимание и заработать авторитет.

Если же мы сталкиваемся с действительно научной критикой гипотезы, то тут уже нужно обращать внимание на доказательства. И в этом случае каждая сторона должна доказывать свою точку зрения, и не может быть так, что несостоятельность одного доказательства по умолчанию подтверждает правоту противоположной стороны. Или, если воспользоваться формулой известного публициста Кристофера Хитченса, то, что обходится без доказательств, также без доказательств может быть отвергнуто. Если тот, кто критикует вакцинацию или считает, что роль человека в глобальном потеплении ничтожна, апеллирует к слабости доказательств противоположной стороны, это вовсе не говорит в пользу его собственной взглядов на проблему.

Наконец, при обсуждении какой-нибудь животрепещущей проблемы одна из сторон может попросту менять предмет спора, сводя его к обсуждению того, о чём проще рассуждать, или же попросту к чужим интересам. В политических дебатах такой уловке обычно предшествуют слова «в действительности суть дела в том...», или «что действительно важно для людей...» Если привести аналогию из научного спора, то по такому сценарию часто разворачиваются дискуссии вокруг вакцинации, когда её противники начинают вдруг говорить о «праве на выбор каждого человека» вместо того, чтобы обсуждать собственно эффективность вакцинирования и возможность побочных эффектов. Причём часто это сопровождается переходом на личности, вроде того, что «достаточно ли компетентен мой уважаемый оппонент, чтобы говорить о сути вопроса?» Понятно, что в такой ситуации требуется от журналиста-ведущего: требовать доказательств и следить, чтобы предмет дискуссии не менялся.

Вообще говоря, иной научный журналист, получив в собеседники такого политика от науки, и был бы рад представить его как чисто формальное подтверждение «многообразия научных мнений». Однако правильней было бы и в отборе экспертов, и в анализе их мнений придерживаться того же подхода, что и с вменяемыми исследователями – то есть оценивать не столько человека, сколько научную ценность гипотезы, которую он излагает. Ну и следить, чтобы эта гипотеза не утонула случайно в потоках популистского словоблудия.