Тургеневское чаепитие
Иван Сергеевич Тургенев не только сам чрезвычайно любил хороший чай, но и заставлял пить его едва ли не всех персонажей своих книг.
Чайные истории Игоря Сокольского и Софьи Сокольской
На другое утро хозяин и гость
пили чай в саду под старой липой.
И. С. Тургенев. Дворянское гнездо
Любовь к чаю у Тургенева, очевидно, возникла с детства: его мать хорошо разбиралась в разных сортах чая, и он был непременным участником богатой дворянской жизни в Спасском-Лутовинове, где писатель родился и рос. И хотя позже Тургенев вырвался из-под материнской опеки и проводил большую часть жизни за границей, довольно редко наезжая в Россию, привычка пить чай везде и всегда осталась у него на всю жизнь. Даже знаменитая ссора Тургенева и Толстого тоже произошла за чаем. Дело было в мае 1861 года, когда Толстой и Тургенев встретились в орловском имении Степановка, принадлежавшем поэту Афанасию Афанасиевичу Фету. Писатели к тому времени уже не были, как прежде, большими друзьями, но уважали друг друга и временами встречались. В имение они приехали в добром настроении и после прогулки и дружелюбной беседы за легким ужином остались ночевать. Выйдя утром к чаю в столовую (и видимо встав не с той ноги), Толстой и Тургенев затеяли по незначительному поводу словесную перебранку, наговорили резкостей и поссорились настолько, что дело чуть не дошло до дуэли. Примирение произошло уже только через 17 лет, после того, как Толстой стал проповедовать любовные отношения между людьми, и сделал первым шаг, прислав Тургеневу письмо с предложением возобновить дружеские отношения.
И, разумеется, при такой любви к чаю его вполне предостаточно оказалось и в произведениях Тургенева – сложно найти у него персонажа, который бы так или иначе его бы не пил.
Уже в первой поэме «Параша» отец героини, «помещик беззаботный», пьет чай, соблюдая русский купеческий обычай совершать торговые сделки обязательно во время чаепития:
Сперва служил, и долго; наконец,
В отставку вышел и супругой плотной
Обзавелся; теперь большой делец!
Живет в ладу с своими мужичками...
Он очень добр и очень плутоват,
Торгуется и пьет чаек с купцами.
В другой ранней поэме Ивана Сергеевича «Помещик» провинциальный дворянин с наслаждением «кушал» дома:
За чайным столиком, весной,
Под липками, часу в десятом,
Сидел помещик столбовой,
Покрытый стеганым халатом.
Он кушал молча, не спеша;
Курил, поглядывал беспечно...
И наслаждалась бесконечно
Его дворянская душа.
Не отказывался помещик и от «фамильного» чая, что непременно подавали на балу, который зимой давала соседка по имению:
Варенье, чернослив, орехи,
Изюм, конфекты, крендельки
На блюдцах носят казачки...
И, несмотря на пот обильный,
Все гости тянут чай фамильный.
Крик, хохот, топот, говор, звон
Стаканов, рюмок, шпор и чашек...
А сверху, с хор, из-за колонн
Глазеют кучи замарашек.
Чай у Тургенева пьют везде: в дворянских гнездах разного достатка, в домах городских обывателей, сельских конторах. Вернувшийся из Берлина герой романа «Дворянское гнездо» Федор Иванович Лаврецкий по пути в свое имение завернул в усадьбу тетушки, которая, узнав, что с дороги его ничем еще не угостили, расстроилась: «Ну, хоть чаю напейся, мой батюшка. Господи боже мой! Приехал невесть откуда, и чашки чаю ему не дадут. Лиза, пойди похлопочи, да поскорей. Я помню, маленький он был обжора страшный, да и теперь, должно быть, покушать любит».
Приехав в доставшееся ему по наследству имение Васильевское, Лаврецкий обнаружил, что «во дворе и в доме царит запустение. Лишь один седой лакей выходит навстречу. Практически все осталось здесь неизменным со дня смерти тетки Глафиры». Несмотря на отсутствие хозяйки и тут не обошлось без чая: «Пообедав, Лаврецкий сказал, что он выпил бы чаю, если… “Сею минуту-с подам-с”, – перебил его старик – и сдержал свое обещание. Сыскалась щепотка чаю, завернутая в клочок красной бумажки; сыскался небольшой, но прерьяный и шумливый самоварчик, сыскался и сахар в очень маленьких, словно обтаявших кусках. Лаврецкий напился чаю из большой чашки; он еще с детства помнил эту чашку: игорные карты были изображены на ней, из нее пили только гости, – и он пил из нее, словно гость».
В произведениях Тургенева русские люди, даже живя подолгу заграницей, не расставались с привычками из российской глубинки. В «Вешних водах» помещик Дмитрий Павлович Санин, находясь за рубежом, приехал к соотечественнице, чтобы продать своё имение. Разговор о продаже, конечно же, не мог состояться без чая, сервированного, как в далекой России: «Слуга вошел с русским самоваром, чайным прибором, сливками, сухарями и т. п. на большом подносе, расставил всю эту благодать на столе между Саниным и г-жою Полозовой – и удалился.
Она налила ему чашку чаю.
– Вы не брезгаете? – спросила она, накладывая ему сахар в чашку пальцами... а щипчики лежали тут же.
– Помилуйте!.. От такой прекрасной руки...»
В романе «Отцы и дети» чай пили в благополучном имении «в двести душ» Николая Петровича Кирсанова: «Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила:
– Федосья Николаевна не совсем здоровы, прийти не могут; приказали вас спросить, вам самим угодно разлить чай или прислать Дуняшу?
– Я сам разолью, сам, – поспешно подхватил Николай Петрович. – Ты, Аркадий, с чем пьешь чай, со сливками или с лимоном?»
В усадьбе богатой помещицы Анны Сергеевны Одинцовой хозяйка приглашает гостей к столу: «Господа, пойдемте; тетушка, пожалуйте чай кушать. Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе мед в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом: – А что пишет кнесь Иван?»
В крытом соломой доме из шести крошечных комнат отставного штаб-лекаря Василия Ивановича Базарова после обильного обеда тоже «явился на сцену чай со сливками, с маслом и кренделями».
После выхода в свет романа «Отцы и дети» «новые люди», разночинцы и студенческая молодежь, приверженная идее «хождения в народ», обиделись и устроили настоящее гонение на Тургенева. Большой русский писатель, Борис Константинович Зайцев, автор монографии «Жизнь Тургенева», писал: «Новых людей, «разночинцев», весьма лево устремленных, не мог не раздражать Тургенев своею барственностью, громадной просвещенностью, избалованностью, красноречием, французским языком салонов XVIII века, изяществом одежды, гастрономией… А его задевало плебейство их, невоспитанность, грязные ногти, самоуверенность, иногда прямо наглость».
Насмешкой над их «народным» бытом звучало описание чаепития в рассказе Тургенева «Петушков», в котором булочница и слуга офицера пили чай «по-городскому»: «Онисим и Василиса кушали чай молча, глядя в лицо друг другу, долго вертели в руках кусочки сахару, как бы нехотя прикусывали, жмурились, щурились и с свистом втягивали сквозь зубы желтоватую горячую водицу. Наконец они опорожнили весь самовар, опрокинули кверху дном круглые чашечки с надписями – на одной: "за удоблетворение", а на другой: "невинно пронзила", крякнули, отерли пот и начали помаленьку разговаривать».
В «Записках охотника» помещик, устав бродить с ружьем по полям под мелким и холодным дождем, в поисках временного убежища зашел в избу старосты «в надежде найти у него самовар, чай, сахар и не совершенно кислые сливки». Но это оказалась не изба старосты, а сельская контора имения госпожи Лосняковой, где в ответ на его просьбу принести чаю со сливками, через некоторое время главный конторщик «вошел ко мне в комнату.
– Вот вам чай несут, – сказал он мне с приятной улыбкой.
Малый в сером кафтане, конторский дежурный, расположил на старом ломберном столе самовар, чайник, стакан с разбитым блюдечком, горшок сливок и связку болховских котелок, твердых, как кремень».
Как видим, чаепитие у Тургенева происходило всегда в сопровождении сливок, меда или сахара, лимонов, крендельков, сухариков, таинственных «котелок» и других вкусностей. Чтобы уважаемые читатели могли отметить 200-летие со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева «тургеневским чаепитием», авторы предлагают их вниманию рецепты крендельков и тех самых болховских котелок, и надеются, что сливки, лимон, мед или сахар для чаепития и так находятся в их распоряжении.
Котелки или крендели заварные из книги «Образцовая кухня и практическая школа
для домашнего хозяйства». 1892.
Коте́лками в Тульской губернии называли обыкновенные крендели, сваренные в котле. Особо славились болховские котелки, изготовленные в маленьком древнем уездном городке Болхове, расположенном в соседней Орловской губернии – их основным достоинством была способность храниться годами, постепенно каменея.
Замесить тесто из 2 кг муки, прибавить 4 стакана воды и 50 г дрожжей, посолить и дать подняться; после этого хорошо вымешать, дать вторично подняться и наделать крендели, которые опустить в кипяток; когда всплывут, вытащить и в печь.
Примечание авторов: в печь крендели помещают для того, чтобы подрумянить их сначала с одной стороны, а затем, перевернув, с другой. Это легко сделать в духовке газовой или электрической плиты, снабженной верхней горелкой (грилем).
Заварные крендельки из книги Е. Молоховец «Подарок молодым хозяйкам». 1901.
1 ¼ стакана теплого молока, 450 г муки, 50 г масла, соль, 1 ст. ложка сахара. Хорошо размешать, сразу же сделать небольшие крендельки и опускать их в кипяток. Когда крендельки всплывут, выложить их шумовкой на сито, чтобы стекла вода, переложить на лист, слегка посыпанный мукой, поставить в довольно горячую духовку.
Крендельки к чаю из книги Е. Молоховец «Подарок молодым хозяйкам». 1901.
400 г муки, 4 яйца, 50 г масла, ¼ стакана сахара, ¾ стакана сливок вымесить как можно лучше, сделать маленькие крендельки, опустить в кипяток. Когда всплывут, вынуть, посыпать сахаром и поставить в духовку.
17 декабря 2018
Статьи по теме:
