Какие находки подарил археологам крымский Мирмекий в 2019 году?

Известия о крупных находках археологических экспедиций обычно быстро облетают весь мир. Например, новости из Денисовой пещеры  сразу привлекают внимание не только археологов и историков, но и генетиков, и других специалистов. Хотя и случайные находки тоже нередко попадают в ленты новостей, как это было со свинцовым саркофагом из испанской Гранады.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Конечно, у экспедиций на больших многослойных памятниках (например, в Помпеях) шанс найти особенную вещь выше. Однако в любой экспедиции случаются находки, которые хоть и не создают много шума в новостях, как какие-нибудь уникальные предметы, но всё равно представляют большую ценность для исследователей. Поэтому давайте посмотрим, какие археологические сюрпризы принёс последний сезон раскопок в крымском Мирмекии.

Мирмекий – небольшой город Боспорского царства (на территории нынешней Керчи) – уже почти 200 лет привлекает интерес археологов (даже когда археологов как специалистов ещё не существовало). Площадь городка, выросшего из греческого поселения VI века до н.э., меньше 8 гектаров. И, поскольку он находится в пределах современного города, никаких сооружений над землёй здесь не сохранилось. Тем не менее, именно в Мирмекии в 1834 году был открыт прекрасный мраморный саркофаг II века нашей эры с многофигурными композициями – единственный такого рода на территории нашей страны.

Саркофаг 1834 года.

Археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа работает на городище Мирмекия уже 21-й сезон. Её бессменный руководитель – научный сотрудник музея Александр Михайлович Бутягин. За это время в Мирмекии были сделаны многочисленные находки, среди которых есть уникальные монетные клады. Так, в 2002 году в расщелине скалы Карантинного мыса археологи нашли 723 бронзовые монеты Пантикапея – столицы Боспорского царства, в состав которого входил и Мирмекий. Вероятно, их спрятали в полотняном или кожаном мешочке, который, конечно, не сохранился. И по сей день это крупнейший монетный клад в коллекции Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника.

Клад пантикапейских монет.

А год спустя в центре городища, в зольнике, был обнаружен ещё один клад – 99 электровых кизикинов в ольпе. Ольпа – это бронзовый кувшинчик, а кизикины – монеты города Кизика из электра, сплава золота и серебра. Вновь уникальная для Северного Причерноморья находка – как по количеству монет, так и по их сохранности.

Клад кизикинов. 

В прошлом году, который стал, кстати, юбилейным двадцатым для Александра Михайловича в статусе начальника экспедиции, Мирмекий вновь преподнёс сюрприз. Им стала большая мраморная статуя бога Асклепия – первая подобная находка за всё время исследования древнего города. Статуя изображает древнегреческого бога медицины, который, впрочем, больше известен по своему римскому имени: Эскулап. Такие скульптуры встречаются довольно редко не только в Крыму, но и на территории всего Боспорского царства.

Статуя Асклепия.

Нынешний сезон так же богат на разнообразные находки, как и предыдущие. Грандиозные они, уникальные ли – это для археолога не столь важно, ценна любая. В 2019 году продолжаются работы на трёх раскопах: «М», «ТС» и «И». Такие буквенные обозначения были приняты ещё в 1934 году, когда раскопками Мирмекия (а также Тиритаки, Илурата и других античных городов и поселений Керченского полуострова) занялось Ленинградское отделение Института археологии Академии Наук СССР. Организованную ЛОИА АН Боспорскую экспедицию возглавил Виктор Францевич Гайдукевич. С 1934 по 1966 годы под его руководством экспедиция провела на Мирмекии 21 сезон. Единственный же двухбуквенный раскоп «ТС» – это просто слитые в один раскопы «Т» и «С».

Раскоп «М»  (начальник Владимир Колосов) – невольный ньюсмейкер Дня Археолога–2019. Обнаруженный там пустой саркофаг засветился на всех крупных новостных ресурсах. Какую историю он скрывает? К сожалению, мы можем только предполагать, почему он пуст. Но основные вехи истории некрополя, где он найден, археологи за два года исследований уже восстановили.

Плита саркофага in situ.

Этот участок древнего Мирмекия уже исследовался на рубеже 1950–60-х годов экспедицией под руководством В.Ф. Гайдукевича. В 2017 году А.М. Бутягин возобновил работы на раскопе «М», чтобы проверить, нет ли здесь следов позднеархаического города. Так довольно неожиданно и был обнаружен некрополь. Некрополь очень ранний – второй половины VI века до н.э., захоронений этого периода в Мирмекии до последнего времени не встречалось. В нём открыто уже 12 погребений, из них половина – детские. Как замечает Владимир, на некрополе представлены все местные погребальные практики, кроме кремации: это и погребения младенцев в амфорах, и скорченные (когда покойнику подгибают ноги), и нормальные грунтовые. А теперь вот открыт и пустой саркофаг под каменной плитой неправильной формы. Судя по размеру, он мог быть предназначен ребёнку, но в нём нет следов останков, нет костного тлена.

Возможно, что это был кенотаф, то есть, символическая, пустая мемориальная могила, которую делали, когда не было возможности захоронить тело. К слову, детские захоронения вполне однозначно указывают, что на поселении того времени люди жили семьями.

Сам саркофаг высечен из цельного каменного блока и весьма тщательно обработан изнутри, особенно если учитывать время его изготовления – VI в. до н.э. При этом его наружная поверхность, наоборот, обработана довольно грубо.

Рядом с саркофагом был вкопан ионийский лекиф – сосуд для оливкового масла, который так же использовали в качестве погребального дара. Впрочем, это неудивительно: например, найденное неподалёку захоронение ребёнка содержало чашечку и поильник. Но в целом, все погребения, за исключением двух, открытых в этом сезоне в южной части некрополя, производят впечатление довольно бедных.

Саркофаг без крышки.

В конце V века до н.э. поверх старого кладбища жители Мирмекия возводят оборонительные стены – вероятно, к этому времени оно было уже заброшено и забыто. Это строительство продолжается в течение сотни лет, и на месте некрополя появляется хозяйственная зона. Здесь археологи обнаружили остатки постройки, правда, её назначение пока непонятно.

Вид на раскоп «М».

Раскоп «ТС» (начальник Надежда Милихина) – самый большой из действующих участков. Именно на «ТС» в прошлом сезоне нашли мраморную статую Асклепия. Здесь археологи изучают римскую усадьбу I–III вв. н.э. Цельной картины древнего комплекса, как отмечает Надежда, пока не сложилось. Понятно только, что историю этой усадьбы можно разделить на два строительных периода: I–II и II–III века.

Вид на раскоп «ТС».

В 2005 и 2017 годах здесь, под усадьбой начала I тысячелетия н.э., были открыты два мужских погребения, которые археологи отнесли к бронзовому веку (XI-IX вв. до н.э.). В погребальном инвентаре – только три лепных горшка на двоих. В этом году было обнаружено ещё одно погребение – на этот раз женское и тоже с лепным горшочком. Таким образом, можно говорить о наличии здесь в бронзовом веке некрополя, а значит, и небольшого поселения. И в отличие от кладбища на раскопе «М», которое, как мы помним, относилось к греческому, приезжему, населению Мирмекия, вероятно, вступавшему в браки с местными, кладбище на раскопе «ТС» принадлежало исключительно аборигенам. Погребения эти дошли до нас благодаря более поздним сооружениям, которые не только не затронули их, но укрыли на тысячелетия в первозданном, так сказать, виде.

Женское погребение, открытое в 2019 году.

Ещё археологам стали ясны некоторые моменты работы системы водосбора в усадьбе. Два открытых ранее соседних помещения наконец объединились в одно целое: длинный водосток из одного помещения вёл в другое, где располагались огромные керамические сосуды – пифосы. На данный момент их найдено уже четыре. В эти горшки и собирали дождевую воду обитатели усадьбы.

Раздавленный пифос.

Ещё одно пространство в усадьбе предположительно считается двором, поскольку тут обнаружена печь. Здесь нет никакого противоречия, поскольку в то время печь сооружали именно во дворе, а не внутри помещений. Эта печь не менее загадочна, чем пустой саркофаг из раскопа «М». На первый взгляд, она совершенно обычна, но рядом с ней для чего-то пристроена ещё одна маленькая печка. В обеих печах не найдено никаких следов производства. Возможно, что их использовали для приготовления пищи, хотя и на это явно ничто не указывает. К тому же печи были оставлены задолго до гибели усадьбы.

Печь.

В этом же дворе найдены амфора и чудесная терракотовая фляга – теперь уже символ мирмекийского сезона 2019 года. Флягу обнаружили в яме римского времени, и что самое удивительное, несмотря на прошедшие почти 2000 лет, она осталась целёхонькой. А вот амфора, судя по следам, погибла вместе с усадьбой и досталась нам уже раздавленной. Позже в камеральной лаборатории её черепки попытаются сложить в единое целое.

Фляга in situ.

Самым камерным раскопом на Мирмекии считается раскоп «И» (начальник Екатерина Четвёркина), где тоже изучают римские слои городища. В прошлом сезоне были открыты три стены, и предполагалось, что они принадлежат римской усадьбе. Но раскопки этого года показали, что сооружение относится к более ранней эпохе, и, возможно, никакой римской постройки тут и нет. Зато есть куда более интересный объект – древняя свалка! В первые века нашей эры эта территория, видимо, пришла в запустение, и местные жители начали сбрасывать под стену какого-то здания разнообразный мусор.

Общий вид раскопа «И».

Для археолога древняя свалка – это «просто праздник какой-то», как говорил Карабас-Барабас в известном детском фильме. Каких только вещей не обнаружили в античном мусоре на раскопе «И»! Множество металлических – бронзовых, железных – предметов: гвозди, ножи, обломки каких-то инструментов, медные монеты. А керамический бой? Раскоп «И» выдает его больше двух других раскопов, вместе взятых! Чего только нет среди фрагментов керамики: обломки черепицы, кухонные сосуды, тара для перевозки и хранения.

Очень интересны предметы домашнего культа: терракотовые статуэтки, особенно куколки-марионетки. В полевых экспедициях всё найденное на раскопах отправляется в камеральную лабораторию. В нашем случае на Мирмекии камеральная лаборатория условно состоит из трёх частей – керамички, реставратора в лагере (в 50 м от городища), реставраторов и палеозоолога на базе (в 500 м  от городища). Задачи у специалистов стоят практически одинаковые: учесть и привести в порядок находки.

Керамичка Мирмекийской экспедиции.

Керамичка (начальник в этом сезоне Ольга Горская) сортирует фрагменты керамики со всех раскопов, отдельно учитывая даже обломки амфорных стенок, а также кости и прочие предметы. Кости отправляются в распоряжение палеозоолога, а реставраторы получают целые сосуды или то, что археологи называют «археологически целым», то есть набор черепков, из которых возможно вновь сложить сосуд или бОльшую его часть. Впрочем, интересные фрагменты с декором или росписью тоже отсортировываются отдельно, а остальной лом идет в статистику.

Аккуратно сложенные и пронумерованные фрагменты найденных на раскопах раздавленных сосудов.

В руках реставратора Натальи Семеновой невзрачные кусочки из непонятного материала превращаются в древние монеты.

Казалось бы, зачем проводить процесс расчистки находок прямо в полевых условиях экспедиции? У музеев же есть реставрационные мастерские. Но на самом деле причин несколько. Во-первых, монеты используют для датировки слоев. И это нужно, что называется, «прямо здесь и сейчас», а без читаемой легенды монеты не получится определить период её чеканки. А ведь даже единственная монета позволяет уточнить нижнюю дату слоя. 

Во-вторых, таким образом предметы вводятся в научный оборот. Все находки экспедиции получает в своё распоряжение Восточно-Крымский историко-культурный музей-заповедник, и скорость и порядок их обработки могут не совпадать с требованиями к научной работе археологов. Так что реставратор в полевом лагере – это не прихоть, а насущная необходимость.

Реставраторы на базе – Наталья Большакова и Андрей Чулин– мастера на все руки. На их столах каких только вещей из далекого прошлого не встретишь. Тут и детали марионеток с раскопа «И», и терракотовый толстячок Силен без головы (а, может, это комический актер?) с раскопа «М», и кольцо с гранатом и гравировкой (возможно, это Афина?), и светильник с раскопа «ТС», и те самые «археологически целые» сосуды.

Предметы у реставраторов.

Разнообразные фрагменты керамики дают дополнительную информацию. Например, надписи на горле амфоры могу рассказать о её содержимом, изготовителе товара, получателе или владельце. Эти три сообщения на мирмекийской амфоре пока не расшифрованы, но даже неспециалист может заметить, что буквы первой строки складываются в начало имени – «Аристо».

Синопское клеймо на сохранившейся ручке другой амфоры – тоже важная весть из прошлого. Как мы теперь знаем, остродонные амфоры были основным видом керамической тары для перевозки морем продуктов, например, оливкового масла и вина. Определённое количество греческих центров производства керамической тары клеймили свою продукцию. Эти амфоры и в особенности керамические клейма в последние полвека стали важным археологическим источником.

Их типология – система форм и стандартов – помогает в датировании находок и слоёв археологического комплекса, в определении торговых связей в тогдашней ойкумене, объёмах и путях импорта-экспорта. Такие клейма обычно содержат имя городского магистрата-эпонима, которым обозначался период его полномочий, и производителя сосуда. Дополнительно в легенде клейма может указываться этникон, название месяца (как, например, на родосских клеймах) и даже ёмкость (например, в клеймах Аканфа).

Горло амфоры с дипинти.

Фрагмент ручки амфоры с синопским клеймом.

Палеозоолог нашей экспедиции Алексей Каспарович Каспаров занимается только костями животных, обнаруженными во время прошлого сезона. Разложенные по подписанным пакетам кости ждут Алексея Каспаровича целый год, и за несколько недель сезона он должен рассортировать найденное и свести полученные данные в статистические таблицы. Птицы, рыбы, домашний скот, дикие животные – костей много, каждая требует внимания. Казалось бы, работа механическая, однако в процессе изучении костей специалист открывает страницы быта античного Мирмекия.

Кости животных из раскопа «И».

Заячья косточка с рукотворным отверстием – это, несомненно, сохранившаяся часть известного амулета «заячья лапка». Рог домашнего козла тоже рассказывает свою историю: был отрублен, сварен, а его чехол пошел на изготовление какого-то полезного в хозяйстве предмета. Из слоёв зольника происходит левая большая берцовая кость собаки со следами разделки каким-то тяжелым ножом. Далеко не единичная подобная находка на нашем городище. О чём она говорит? Собак не ели, но часто использовали для жертвоприношений, поскольку животное считалось связанным с потусторонним миром.

Заячья косточка с рукотворной дырочкой.

Рог домашнего козла.

Левая большая берцовая кость собаки со следами разделки.

Вот далеко не все небольшие и на первый взгляд неинтересные находки нашей экспедиции за один сезон, каждая из которых – фрагмент античной жизни. В начале сентября мы сворачиваем свой полевой лагерь, но работа не закончится. Предстоит собрать воедино и осмыслить информацию со всех участков, внимательнее обследовать находки, обобщить данные камеральной лаборатории, написать отчеты... И всё это для того, чтобы в июле будущего года вновь приехать на городище Мирмекий и под палящим солнцем собирать осколки его древней истории в единое целое.

Мирмекий до начала экспедиции.

Сайт Мирмекийской археологической экспедиции Государственного Эрмитажа:
http://myrmekion.ru/