Манси, или вогулы – один из малочисленных народов России. Манси осталось совсем немного, и часть из них живёт на северо-востоке Пермского края, в государственном заповеднике «Вишерский».

Что означает слово «манси»? Версий есть несколько. Согласно одной из них, широко кочующей по дебрям Интернета, в языке аборигенов Северного Урала первое слово «мань» означало «маленький», а вот «си» может означать «народ». И вправду, народ это не высокий, но жилистый, крепкий. Да, в нашей горно-таёжной местности проще выживать именно таким сильным, крепким, но юрким людям. По другой, и, вероятно, более достоверной версии, самоназвание «манси» следует переводить как просто «люди». Раньше народ коми и русские поселенцы на Урале именовали мансийские племена вогулами (от слова вэгул – дикий). Пелымских манси ошибочно называли остяками, смешивая их таким образом с более северным родственным финно-угорским этносом – хантами.

Вогулы на почтовой открытке 1901 г. (Фото: Scherer, Nabholz / Wikipedia) 

Вообще, присутствие манси на Урале окружено ореолом загадок и тайн. Причиной тому может служить малая изученность этой темы, плохое понимание современными исследователями истории манси и их национальных особенностей. Люди, проживающие в труднодоступных местах, на протяжении многих веков оставались закрытыми для изучения. Что, впрочем, позволило сохранить в значительной степени древнюю самобытность, знания и культуру.

Среди ученых нет единого мнения о точном времени образования мансийского народа на Урале. Считается, что манси и родственные им ханты возникли при слиянии древнего угорского народа и коренных уральских племен около трех тысяч лет назад. Угры, населяющие юг Западной Сибири и север Казахстана, в результате Великого переселения народов вынуждены были откочевать из своих родных мест (сибирские степи) далеко на север и запад, в район современной Венгрии, Кубани, Причерноморья. За несколько тысячелетий племена угров-скотоводов пришли на Урал, перемешались с коренными племенами охотников и рыболовов. В результате слияния угров и уральских племен, образовалось два народа – манси, которые занимали Урал, Приуралье, бассейн Камы, Зауралье, и ханты, занявшие среднее и нижнее Приобье.

С XV века вогулы, проживавшие на Урале и в Предуралье, носившие одежды из шкур и «рыбьих кож», поклонявшиеся деревянным истуканам, втягиваются в оживленные торговые отношения с русскими поселенцами.

Мансийские предания

Древнейший миф коренных уральцев повествует о ныряющей птице гагаре. Птица, посланная верховным богом Номи-Торумом, нырнув, достала со дна океана комок ила, потом еще. Комок постепенно увеличивался, сначала до размеров кочки, потом острова. На десятый день все стало землей.

Это вполне согласуется с древними геологическими процессами, происходящими во времена образования Уральских гор, когда океанское дно поднялось на высоту нескольких километров. Сейчас эти породы слагают часть горных массивов Урала.

По шаманским представлениям, изначально существовал на земле Великий Дух. Затем родилось пять Матерей природы – Огня, Воздуха, Воды, Земли, Пространства. Эти пять Матерей наполняют незримой сущностью все вещи и объекты в мире. В результате их бесконечного взаимодействия и появилось бесчисленное множество малых духов, с которыми человек сталкивается повсеместно – духи реки, леса, озера, скалы и т. д.

В древние времена люди делились на две группы, так называемые фратрии. Одну составляли угры-пришельцы из фратрии Мось, другую – аборигены-уральцы из фратрии Пор. По обычаю, сохранившемуся до наших дней, браки должны заключаться между людьми из разных фратрий. Происходило постоянное смешение людей для предотвращения вымирания нации. Каждую фратрию олицетворял свой идол-зверь. Предком Пор был медведь, а Мось – женщина Калтащ, проявляющаяся в образе гусыни, бабочки, зайчихи. До нас дошли сведения о почитании зверей предков, запрете охоты на них.

Восстановлением, изучением и почитанием родовых корней занимались шаманы, свято верившие в унаследование людьми знаний своих предков. Одной из главных задач главы рода и шамана во все времена являлось поддержание равновесия в природе и обществе. Глава рода иногда одновременно являлся и шаманом, посредником между богами и миром людей. Все собственные имена, которыми называли детей, согласовывались посредством шамана с духами, так как каждое имя имеет под собой некую тотемическую силу – название древнего животного, растения или их атрибутов. Считалось, что с этим именем человеку передается качества этого тотемического персонажа. Взамен человек должен всячески охранять и беречь род своего животного или растения, сохранять его, поклоняться. Только во время специального ритуала допускалось поедание кусочков тотемического животного или растения для восстановления утраченных за долгое время сил. С ними человек получал силу и энергию этого вида животных.

Позже появились священные обряды, «медвежьи праздники», смысл которых состоял в прошении людей снять с них вину при удачной охоте на медведя. Ведь такая добыча обеспечивала питанием, одеждой, лекарствами на долгое время несколько семей. Также проводились и другие очищающие обряды, на которые приглашались люди соседних селений. Жители собирались в доме охотника на праздничное пиршество. Медведю отводилась главная роль – голова и шкура укладывались в доме на почетном месте. Перед ним ставилось угощение, подарки – куски ткани, монетки. Праздник продолжался от 3 до 7 дней. Пели песни, рассказывали сказки и охотничьи истории, танцевали сцены из охоты.

В первых днях августа проводили праздник подношения Духам Земли. Собирались почти все жители одного или нескольких родов. На почетном месте располагался бог в черных или темных одеждах. Рядом накрывался для него праздничный стол, чуть подальше – для людей. В трех блюдах подавалась вареная оленина, водка, свежая кровь. Подводили жертвенных оленей. Изображением духа, читая молитву, троекратно обводили вокруг головы. Ударами обуха топора забивали животное. На деревьях развешивали рогатые черепа с лентами: белыми, посвящённые духам неба, красными – духам земли, чёрными – духам подземного мира. Каждый присутствующий обязательно должен повязать свою ленточку. Женщины к обряду не допускались.

Манси верили, что у человека несколько душ, у мужчин пять, у женщины – четыре. Верили, что в длинных волосах, что носили мужчины-богатыри и шаманы, заключается главная сила. Человек, лишенный волос, терял мужскую и охотничью силу. После смерти души ждёт разная судьба. Одна из них навсегда остается на земле, становясь одним из духов предков. Родовой дух не теряет контакта со своими потомками и другими родственниками, становясь защитником и помощником. По прошествии времени, примерно от года до нескольких столетий, духи уже не находятся поблизости от пауля, но тем не менее, участвуют в оказании помощи живущим. Они находят себе естественные пристанища: скалу, дерево, родник и т. д. Буквально ещё несколько десятилетий назад манси на Вижае сооружали для духов предка специальный амбарчик. Маленький, меньше метра, на высокой ножке, он служил пристанищем для духа, откуда тот по мере надобности призывался на помощь. Таким образом, дух предка навсегда оставался в нашем, «среднем» мире.

Вторая душа отвечает за способность поддерживать жизнь в теле, дышать и двигаться. Она воплощается в одном из потомков человека, после смерти которого возвращается в виде птицы на Дерево Мира – то есть, живет в «верхнем» мире.

Третья составляет личность человека и содержит коллективные знания предыдущих поколений. Она находится в «нижнем» мире, между воскрешениями иногда возвращается в наш мир в виде призрака.

Из истории вишерских манси

В ХV–ХVI веках произошло частичное завоевание мансийских земель русскими. Манси обязаны платить ясак, по соболю с человека в год. Взамен государство предлагало защиту от нападений других врагов с востока.

В 1607 году царь Василий Шуйский наложил на 35 мужчин-манси, проживавших на Вишере, ясак – 175 соболиных шкурок. Не менее того взяли местные власти. А в 1599 году верхотурский воевода писал в Москву такое «препроводительное» письмо: «Посылаю с подъячим с Ондреем, с Ермолиным нашей ясачные и поминочные казны и десятильные пошлины тридцать сороков и двадцать четыре соболя, и в том числе два сорока и семь соболей с пупками, двадцать два сорока и шестнадцать куниц, четыре недокуни, двадцать четыре бобра, десять гагче ярец, одиннадцать выдр, две подчереси, семьдесять лисиц красных, шестьсот пятьдесят девять белок, два волка, шубенко белье, счерево без пупков, девяносто восемь пупков собольих...» Это только часть ясака, сданного 120—150 мужчинами-манси.

В 1787 году на Вишере было три вогульских деревни, а через сто лет путешествовавший по Вишере профессор Крылов писал: «Раньше здесь вели полукочевую жизнь вогулы, которые ещё около двухсот лет назад владели верховьями этой реки, начиная от Писаного Камня, находящегося около д. Писаной. В настоящее время осталось мало следов от их пребывания на Вишере, между тем как в народной памяти сохранились еще довольно живые воспоминания о местах бывшего жительства вогулов и о сношениях с ними. Некоторые старики-охотники, живущие и поныне, в своей молодости видели разрушенные временем остатки некоторых вогульских юрт, разбросанных по берегам Вишеры и ее притоков, выше современной деревни Акчима.

Так, верст на тридцать вверх по реке от этой деревни стояла одна юрта – на правом берегу реки, другая на том месте, где ныне находится деревня Усть-Улс; верст на пять выше, третья, принадлежавшая вогулу Кондрате, как его звали русские; на две версты еще выше – Логинова юрта, остатки которой были заметны лет 35 тому назад...» Словно похоронный список, профессор перечисляет мертвые остатки мансийских (вогульских) юрт. Некоторые манси ушли на восток и разбились там на маленькие группки, утратив постепенно национальный облик и характер. Теперь потомков этих людей уже ни в чём нельзя было отличить от окружающего их русского населения. Только многочисленные мансийские слова, вошедшие в лексикон северного населения, свидетельствуют о происшедшем смешении. Но наиболее значительная часть манси отступила в тайгу, забравшись в глухие трущобы.

Что до языческой веры, то власти поначалу довольно лояльно относились к ней. Первые крещения манси походили на праздник, им дарили богатые подарки, просили впредь поклоняться лишь русскому богу и подальше спрятать своих. Наверное, с того времени у некоторых мансийских родов русские боги стали играть роль добрых духов-помощников. В языческие праздники им на иконах мазали губы кровью, подносили только что вырезанное из жертвенного оленя сердце, наливали чарку водки, подносили сладости.

В 1751 году, в Старых Сыпучах прошло массовое крещение вишерских манси. Одновременно уничтожались чуждые реликвии. Например, в 1723 году громадное число домашних болванов собрано и сожжено русской администрацией в Березове (деревянные и железные идолы). Но хоть так, хоть этак насаждаемая христианская вера упорно не желала приживаться – несмотря даже на то, что крещёные манси освобождались от уплаты ясака сроком на год. Уничтоженных болванов аборигены простить не могли.

Искоренение язычества продолжилось и в советское время, с точно таким же результатом. Следствием этого явился перенос открытых мансийских святилищ, располагавшихся в поселках-паулях, в глухие таежные места. Как показало время, православие на Севере Урала и Сибири не прижилось. Манси, как и прежде, посещали капища, как местных духов, так и общеплеменных божеств, хотя формально они в общей массе были крещёными и носили русские имена. (В наше время на похоронах манси можно увидеть, как на могилке ставят низенький крест, который символизирует, что человек «немножко» верил в русского бога.)

Сейчас от многочисленного в прошлом народа осталась совсем небольшая кучка людей, обитающих в труднодоступных местах горного Урала. Бывшие хозяева Уральских гор, оставшиеся теперь без охотничьих угодий, без рыбы, леса, проживают отшельниками в одиноких юртах и, говоря чиновничьим языком, «компактных поселениях». И всё же древняя языческая вера продолжает жить несмотря ни на что.

Вишерский Урал – последний на землях Пермского края район компактного проживания представителей древнего народа манси. Но старый оленеводческий промысел они уже не ведут. Поэтому на просторах здешних тундр уже не встретишь далеких силуэтов оленеводческих палаток и скользящих по вершинам горных плато мансийских упряжек. В современной среде вишерско-лозьвинских манси вряд ли найдется много энтузиастов, готовых променять относительно спокойную жизнь в лесном поселке или на заповедном кордоне на тяжелейший труд вечно кочующего пастуха оленьих стад.

Государственный природный заповедник «Вишерский».