Третья волна. Что изменилось? Чем новый штамм отличается от уже известных? Почему болеют даже вакцинированные? Означает ли это, что вакцины не защищают от инфекции? Помогают ли прежние схемы лечения или их надо менять?
Об этом мы спросили профессора Елену Юрьевну Васильеву, главного кардиолога Москвы, заведующую лабораторией атеротромбоза МГМСУ им. А.И. Евдокимова, главного врача ГКБ им. И.В. Давыдовского ДЗМ.

– Елена Юрьевна, с сосудистыми нарушениями при новой коронавирусной инфекции вы сталкиваетесь постоянно. Стали ли протекать инфаркты и инсульты тяжелее на фоне COVID-2019?

Илл.: Yuri Samoilov/Flickr.com

– Да, инфаркты и инсульты у таких пациентов протекают тяжелее, потому что усилено тромбообразование. Таких пациентов не стало больше, но во всем мире сейчас увеличилась летальность от инфарктов и инсультов. К счастью, мы, кажется, достучались до людей, которые первое время боялись вызывать скорую при симптомах острого нарушения кровообращения, боялись инфекции. Сейчас они стали поступать не так поздно, как в первую и вторую волны эпидемии, и обычно мы успеваем вовремя оказать помощь.

Тут другая беда: люди устали бояться вируса, и то, что я вижу на улицах и в общественных местах, – это полная катастрофа. Люди ходят без масок, не держат дистанцию, ничего не боятся, хотя опасность самая что ни на есть настоящая. А самая большая катастрофа – то, что стали выдавать липовые сертификаты. Я человек мирный, но в этом случае я бы, безусловно, действовала по всей строгости закона. Плохо в этой истории ещё и то, что мы никогда не поймём истинной эффективности вакцин, если сертификаты будут поддельными.

– Сейчас в нашей стране три вакцины. Какую предпочесть?

– Хотела бы подчеркнуть, только одна вакцина прошла у нас все необходимые испытания – это «Спутник V». По остальным нет ещё опубликованных клинических испытаний. По ЭпиВакКороне мы видим, что есть немало больных, привитых этой вакциной, не имеющих антител вообще. Это внушает большую настороженность.

– Как вы относитесь к вакцинации больных с сердечно-сосудистой патологией?

– Принцип простой: чем выше у человека риск умереть от ковида, тем больше ему нужна вакцинация. Любые сердечно-сосудистые заболевания значительно увеличивают этот риск (поэтому и в Европе, и в Америке таким больным предлагалась вакцинация одним из первых), особенно если они сочетаются с ещё какими-то отягощающими факторами, например, с пожилым возрастом или сахарным диабетом.

Елена Васильева, профессор, главный кардиолог Москвы, заведующая лабораторией атеротромбоза МГМСУ им. А.И. Евдокимова, главный врач ГКБ им. И.В. Давыдовского ДЗМ. Фото предоставлено Е. Васильевой.

Этот же принцип относится и к любой другой патологии. Например, к больным с онкологическими заболеваниями, в том числе получающим химиотерапию. Сама по себе химиотерапия снижает вероятность образования достаточного количества антител, но никак не отвергает возможность дать больному шанс. Поэтому однозначно вакцинация таким пациентам необходима.

– А что вы можете сказать о тех пациентах, которые привились «Спутником V» и заболели?

– Такие пациенты у нас тоже есть. Надо понимать, что ни одна вакцина не гарантирует стопроцентный иммунный ответ. Для «Спутника V» это около 90 процентов по уханьскому варианту. Это означает, что есть люди, которые в результате вакцинации не дают ответа. И их не так мало. К тому же, по-видимому, новый штамм требует другого уровня антител.

– Как можно добиться более высокого уровня антител?

– Сейчас начинается ревакцинация. Это очень хорошо. Надо вакцинироваться и после болезни: всё больше данных о том, что антитела людей, переболевших уханьским вариантом, могут быть малоэффективны против варианта дельта. Кроме того, в случае вакцинации переболевших антитела обычно поднимаются резко и надолго.

– Через какой период времени после болезни надо вакцинироваться?

– Этого никто не знает, но в большинстве европейских стран сейчас рекомендуют вакцинироваться независимо от срока. Выздоровел – вакцинируйся. Дело ещё и в том, что нынешние вакцины, в том числе «Спутник V», сделаны против наиболее консервативной части вируса, которая меньше мутирует, и поэтому антитела, образующиеся после вакцинации, могут быть более эффективными по сравнению с теми, которые образовались после заболевания в 2020 году.

– Понимаю, что вы не любите давать прогнозов, но всё же – как вы думаете, когда мы победим эту эпидемию?

– Тут был только один путь – быстрая вакцинация. И мы видим, что в тех странах, где с этой задачей справились успешно, эпидемия пошла на спад. Но всё же и там сейчас наблюдается рост, потому что вирус мутирует. Хотя это несопоставимые цифры. Скажем, в Израиле сотни новых заболевших в день – у нас тысячи. Быстрая вакцинация, когда вакцинируют  в течение короткого срока не менее 70 процентов населения, резко уменьшает пул размножающегося вируса. А там, где этого вируса много, создаётся благоприятное «болото» для его размножения, мутаций и рециркуляции новых штаммов. А если ещё и подделывать сертификаты, более пессимистичную картину представить трудно.

Поэтому ответа на ваш вопрос у меня нет. Если так пойдет, мы вообще эту эпидемию не победим. Всё это особенно обидно на фоне того, что мы первые в мире сделали хорошую вакцину. Мы не знаем нужды ни в препаратах, ни в кислородных койках. Такой контраст между хорошо отлаженной работой врачей и нежеланием людей проводить профилактику удручает.

– А ведь встречаются врачи, которые отговаривают от вакцинации.

– К большому моему сожалению, это правда. Стал особенно понятен местами очень низкий уровень образования у врачей, многие питаются слухами, хотя можно ведь прочесть публикации результатов трёх фаз испытаний «Спутника V». Сама слышала пересказы того, что «боимся вакцинироваться, потому что заразим близких», что «после вакцины нельзя забеременеть», что «снизится потенция» и т.д. Строго говоря, мы не можем этого исключить, как не можем исключить и того, что через три года после вакцинации у всех вырастут ослиные уши.

Но всё же вероятность этого невелика: в «Спутнике V» вообще нет вируса, вызывающего ковид. Стимулируется выработка антител к одному из фрагментов S-белка коронавируса.

– Может быть, тогда действительно нужна всеобщая вакцинация, как было во время вспышки черной оспы в Москве в 1959 году?

– Что такое всеобщая вакцинация? Насильно делать уколы? Тут я тоже против. Нет, должна быть сознательность. Другого пути нет.  

– Правильно ли я поняла, что теперь нам предстоит периодическая ревакцинация от коронавирусной инфекции?

– Да, всё верно. Это единственное, что может победить эпидемию. В каком-то виде этот вирус с нами останется, но к тому времени будет сделано несколько типов вакцин или одна суммарная вакцина, рассчитанная на многообразие штаммов. Мы сосуществуем с вирусом гриппа, вакцинируемся от него регулярно. Примерно так же, надеюсь, будет и здесь.

– Какие научные исследования новой коронавирусной инфекции проводятся в вашем центре атеротромбоза?

–  Мы действительно с начала пандемии серьёзно занялись исследованием ковида в нашей лаборатории. Сейчас у нас заканчивается большое проспективное исследование, проводящееся совместно с шестью федеральными научными центрами, по соотношению клеточного и гуморального иммунного ответа. Шесть тысяч добровольцев участвуют в этом исследовании. На протяжении полугода мы проследили их клеточный иммунный ответ и уровень антител и скоро сможем рассказать, каково соотношение этих звеньев и что обладает защитным действием.

Кроме того, мы опубликовали ещё несколько работ: по состоянию свёртывающей системы крови при COVID-19, по количественному определению вирусной нагрузки в начале заболевания в носоглотке и её корреляции с последующим течением заболевания. На разработанной совместно с профессором Л. Марголисом (NIH) трёхмерной культуре лёгких мы оценили спектр цитокинов и клеточный состав при заражении SARS-CoV-2, эта модель удобна для изучения действия препаратов против коронавируса.

– Говорят, сейчас люди болеют тяжелее, чем раньше. Так ли это?

– Они болеют иначе. Клинические особенности течения этого штамма требуют статистического анализа. Пока ясно одно: он существенно более заразен. Есть европейские данные, что больший процент нуждается в госпитализации. Кажется, что больные иногда ухудшаются значительно быстрее, чем с уханьским вариантом.

– Есть ли что-то новое в лечении?

– Из нового: в России появляются моноклональные антитела к SARS-CoV-2, которые имеет смысл вводить в первые пять дней больным очень высокого риска. В первую очередь, страдающим сердечной недостаточностью в сочетании с сахарным диабетом и ожирением, лейкозами, получающими химиотерапию и не отвечающим на вакцинацию, и др. Не все препараты данной группы работают против нового штамма, но есть эффективные.

Принципиально важно, что это практически единственные препараты, которые имеет смысл давать на ранних этапах заболевания. Ремдесивир тоже в недавнем исследовании подтвердил свою умеренную эффективность, но много и побочных действий этого препарата.

Ну и наконец, отпало всё лишнее. В стационаре основное: кислород в разных формах, антикоагулянты, дексаметазон у десатурированных больных, а при начале цитокинового шторма – антицитокиновые препараты.

Все эти подходы дают неплохие результаты, однако кроме моноклональных антител у нас по-прежнему нет специфического лечения ковида. Поэтому лучше поберечься: вакцинироваться и избегать массовых мероприятий.