Какая сейчас ситуация с коронавирусом и что ждать в ближайшем будущем, как надёжно защититься от тяжёлого течения инфекции и почему носить маски не всегда хорошо, можно ли создать универсальную вакцину и каким образом в этом поможет верблюд — рассказывает академик Александр Гинцбург, директор НИЦ эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи.

— Александр Леонидович, каждый день нас информируют о значительном снижении количества заболевших, разрешено не носить маски в общественных местах. Неужели ковид полностью побеждён?

Фото: Cindy Shebley/Wikimedia Commons

— Нет, это совсем не так. Современная ситуация с этой инфекцией такова: слава богу, что сейчас от неё умирает не 1200 человек, как было на пике, а только 250, тем не менее это тоже потери. Мы не можем сказать, что опасность стала меньше. Мы стали относительно более опытными, и каждый в отдельности на популяционном уровне выработал определённую манеру поведения. Современные вакцинные препараты управляют этой инфекцией.

Омикрон — это уже третий на сегодня штамм среди широко распространившихся за последние три года. Он стал мягче не благодаря тому, что произошло привыкание, а, в первую очередь, потому что мы стали использовать вакцинные препараты, и у большинства в человеческой популяции появились антитела, под действием которых происходит эволюция возбудителя.

— Вы хотите сказать, что именно благодаря вакцинации вирус стал не столь опасным?

— Однозначно так. Спутник V, как известно, в нашей стране наиболее широко применяется. На сегодняшний день было введено нашим согражданам 90 миллионов доз, а около 400 миллионов доз российский фонд прямых инвестиций распространил по планете. Наряду с другими современными вакцинами это во многом обусловило то, что наша популяция стала носителями антител к коронавирусу, под действием которых вирус начал эволюционировать в ту сторону, когда его вирулентность и патогенность стали ослабевать.

При этом никто не гарантирует, что степень его инфекционности, то есть возможность передаваться от одного человека к другому, тоже уменьшилась. Это совсем не так. 

Александр Леонидович Гинцбург, академик, директор НИЦ эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи. Фото Наталии Лесковой.

Сейчас Шанхай с населением 25 млн человек уже практически месяц находится на жесточайшем карантине, люди живут на работе, чтобы транспортные потоки не разносили инфекцию. Чудес не бывает, кроме как в Московском цирке, поэтому в течение ближайших месяцев или даже недель эта волна докатится и до нас, и для того чтобы быть хорошо подготовленным к этой нерадостной встрече, на сегодняшний день единственная рекомендация — вакцинация в том случае, если с момента болезни или последней вакцинации прошло полгода или более.

— Двумя дозами или использовать Спутник лайт?

— Я рекомендую использовать Спутник лайт, который в своё время стал бустирующим, то есть усиливающим эффект двух предыдущих вакцинаций. Это привело к эффекту высокого уровня антител у вакцинированного человека, а в некоторой перспективе к тому, что антитела, которые появляются у человека в результате бустерной вакцинации, в силу устройства нашей иммунной системы начинают на три порядка сильнее связываться со своей мишенью. На научном языке это называется авидностью.

— С прививками понятно, а что делать с масками, лучше продолжать носить?

— Как раз наоборот! Если вы защищены вакциной, вы не должны соблюдать эпидограничения, носить маски, по той простой причине, что у вас высокий уровень антител. Антитела в результате бустирования созревают, как хорошее вино, только у вина зреет вкус, а у антител повышается специфичность и реактогенность, когда иммунная система использует антитело в качестве матрицы, чтобы подогнать его к новому белку, попадающему в наш организм.

Иначе говоря, человек с достаточно высоким уровнем антител, который не носит маску, контактируя с новыми вариантами вируса, постоянно подгоняет свои антитела под эти варианты. Так человеческая популяция становится более устойчивой к новым вариантам вируса.

Возможно, Минздрав меня за это уволит, но правда дороже. Поэтому вакцинируемся, если прошло шесть месяцев, сбрасываем маски и не боимся прихода новой модификации омикрона или какой-то другой буквы греческого алфавита.  

— Уже довольно давно слышно про назальную вакцину. Чем она лучше?  

— Этот препарат представляет собой тот же самый Спутник V, но вводится не с помощью иглы, а с помощью специальной насадки, которая вставляется в носовую полость, и с резким нажатием вы получаете вакцину, которая проходит через мелкие фильтры этой насадки, превращается в аэрозоль и оседает на слизистой носоглотки. Так как генетический материал, который определяет синтез S-белка антигена, окружён оболочкой аденовируса, а его «родиной» является носоглотка, то он со страшной авидностью хватается за клетки, её выстилающие, и начинает синтезировать специальный антиген. Тот вступает во взаимодействие с иммунной системой слизистых оболочек, где сосредоточены примерно 55–60 процентов иммунной системы.

Это те же антитела и тот же клеточный иммунитет, но есть свои региональные особенности. Одна из них состоит в том, что антитела, которые там вырабатываются, во многом состоят из секреторного иммуноглобулина класса А. Тем самым, используя назальную вакцину, вы создаёте дополнительный барьер для возбудителя, который входит через носоглотку. А коронавирус, как известно, как раз входит через носоглотку, как и любой респираторный вирус.

Иначе говоря, для задумавшего нечто плохое коронавируса при назальной вакцинации шансы многократно падают, поскольку ему надо для этого преодолеть двойной барьер, созданный разными типами нашего иммунитета.

Есть и ещё одно заметное преимущество. Вакцинированные таким способом люди будут обладать стерильным иммунитетом. Это значит, что такой человек будет не только защищён, но и не станет переносчиком инфекции. При инъекционной вакцинации антитела у вас циркулируют в кровеносной русле, но, подышав воздухом, содержащим вирус, вы довольно долго можете его переносить. Так постоянно происходит у детей. У них исходно высокий уровень интерферона, который их защищает, но в своей носоглотке они прекрасно переносят из сада или школы своим бабушкам и дедушкам большое количество этого вируса, заражая их.

Если же вы провакцинированы интерназально, то становитесь обладателями стерильного иммунитета, что мы уже показали на десяти тысячах добровольцах и собираемся доказать на большем количестве людей в третьей фазе клинических испытаний. Если всё это удастся, то такая форма вакцины станет большим подспорьем не только при коронавирусе, но и при любой инфекции, передающейся воздушно-капельным путём.

— Когда же наступит этот счастливый миг?

— Это произойдёт, когда к каждому шприцу будет приложена такая насадка. Мы надеялись, что это произойдёт ещё год назад. Но в нашей стране такие насадки никто не производит. Была идея заказать и купить их в Китае, но пока этого не случилось. Пока вопрос не решен, мы потихоньку создаём собственное производство таких насадок. Как только все эти события, каждое из которых не стоит выеденного яйца, случатся, назальная форма вакцина станет доступна для массового потребителя.

— Слышала, что в вашем научном центре начинается исследование коктейля антител. Что это такое и для чего предназначено?

— Это лечебный препарат, который надо было создавать одновременно с вакциной, но деньги были выделены лишь через год после этого. Коктейль готовых антител, способных нейтрализовать возбудитель COVID-19, представлен сейчас семью производителями. Они очень дорогие. Себестоимость такого коктейля на одну инъекцию порядка 70–80 тысяч рублей. Они закупались правительством Москвы, потому что своего коктейля ещё не было, и использовались для спасения жизни беременных. Это оправданные, осмысленные траты.

Но, как мы с вами уже знаем, вирус коварен, он эволюционирует, и новые варианты вируса довольно быстро стали устойчивы к большинству имеющихся препаратов антител. Это высокоавидные специфичные антитела, взаимодействующие с определённой «болевой» для вируса точкой на поверхности белка. Очень важно, чтобы антитело садилось именно в эту точку, а не абы куда, иначе вероятность того, что вирус погибнет, невелика.

Проблема в том, что все имеющиеся сегодня импортные коктейли бессильны против актуального штамма Омикрон BA.2, действующего в Китае и уже начавшего поднимать голову у нас.

В то же время сотрудники нашего института создали генно-инженерный препарат на основе антитела, полученного в результате вакцинации верблюда.

— Почему верблюда?

— Дело в том, что у верблюда и всех представителей этого семейства совершенно специфические структурные особенности антител. Они по размеру значительно меньше, чем у всех остальных представителей теплокровных. По сути это нано-антитела. Но по своей активности они полностью соответствуют полноценному вирус-нейтрализующему антителу.

Меньший размер и такая же активность — это очень выигрышное качество. Дело в том, что белковая глобула представляет собой некий клубок ниток в пространстве, между которыми есть маленькие дырочки, и чем меньше такая дырочка, тем проще туда пролезть, найти наиболее болезненные точки вируса и нанести по ним точечный удар. Использование в лечебных целях таких нано-антител — это замечательная идея ещё и потому что верблюд большой, и таких антител можно получить сразу много.

На основе этого верблюжьего антитела была сконструирована молекула, которая одновременно взаимодействует как со всеми вариантами уханьского штамма, так и с Дельта-штаммом.

— Каким образом это происходит?

— Антитело состоит из двух одинаково активных центров. S-белок вируса совершает колебательные движения — сжимается и разжимается, как наш кулак. Уханьский штамм находится в сжатом состоянии. Дельта — в открытом, а Омикрон опять вернулся в закрытое состояние. Всё это происходит под действием тех антител, которые в нашем организме накапливаются в течение всего эпидпроцесса на популяционном уровне. Первичная последовательность белка при этом одна и та же, а конформация, то есть антигенные варианты, всё время разные.

Задача состояла в том, чтобы создать такую молекулу, которая будет взаимодействовать с консервативными частями этой постоянно «дышащей» структуры. Получилось так, что один «ноготь» этой условной «руки» взаимодействует с закрытым состоянием, а другой — с открытым. Они сшиты вместе, и препарат, таким образом, универсален. Уже 18 апреля первая порция такого препарата будет впервые вводиться добровольцу в Институте гриппа в Санкт-Петербурге.   

— Много было разговоров про искусственное происхождение вируса, а сейчас интерес к этой теме подогрелся сообщениями о секретных американских лабораториях. Что думаете по этому поводу?

— Пока не появится человек, который лично стоял со свечой и всё это видел, все разговоры на эту тему останутся только конспирологическими теориями. У нас нет и не может быть прямых доказательство того, что этот вирус имеет искусственное происхождение, поскольку, в отличие от генно-инженерных конструкций, такие вирусы от природных ничем не отличаются. Поэтому я ничего тут сказать не могу и сторонником таких измышлений не являюсь. Наука — точная вещь, и поэтому я предпочитаю факты.

— Темпы вакцинации оказались низкими по разным причинам, но ещё и потому что не хватило производственных мощностей. Хватит ли сейчас вакцины на всех нуждающихся?

— По моей информации, все региональные склады сейчас забиты вакциной. Губернаторы их не берут, заказа нет, вакцинация по-прежнему идёт очень медленно. Наше предприятие произвело детскую вакцину, которая поступила на склады в достаточном количестве. «Генериум» сейчас делает миллион доз вакцины для подростков от 12 до 17 лет. Будет ли на это соответствующий спрос — вопрос открытый. Возможность производства есть — мы сейчас могли бы всю Африку провакцинировать, причём по цене значительно ниже, чем Phizer и Moderna. Проблема совсем в другом. На внешний рынок нас не пускают, про внутренний я сказал. 

— Какой срок годности у вакцины?

— До года. Если за это время их не использовать, всё это добро будет спущено в канализацию.   

— Александр Леонидович, чему, на ваш взгляд, нас должен научить ковид?

— Если совсем коротко, то уму-разуму. Ковид — это тяжёлая инфекция, унёсшая в шесть-семь раз больше жизней, чем грипп. Поэтому вывод один — надо заранее готовиться. А для этого надо уметь считать, и не на полхода вперед, а хотя бы на три хода. Считается, что гроссмейстер считает на девять ходов вперёд, мастер- спорта — на пять ходов, перворазрядник — на четыре. Так же и организаторам здравоохранения надо научиться хорошо считать.

Это означает, что надо составить список конкретных возбудителей, с которыми мы столкнёмся через то или иное время. Если анализировать сложившуюся ситуацию, то все думали, что мы столкнёмся с чем-то похожим на грипп А. От него есть диагностика, есть вакцины и какое-то лечение. Инфекционисты прекрасно знают симптоматику.

Но мы столкнулись с похожим, но совсем другим вирусом со своей клиникой и эпидемиологией. И к этому мы не были готовы. Это плохо. Надо готовиться секторально, чтобы НИИ в стране отвечали за очень узкий профессиональный круг вопросов — это разработка диагностики, вакцин и лечебных препаратов.

Для того чтобы они могли отвечать этим требованиям, они должны быть связаны с производственными мощностями, с большой фармой. Должны существовать логические цепочки, а в мобилизационном плане должны быть проработаны все связи и чёткие знания, на какой платформе будут создаваться те или иные технологии.

— А вы сразу знали, какую вакцину надо делать?  

— Нам в институте Гамалеи было изначально ясно, какую технологию для производства вакцины надо использовать. Не буду утомлять читателей пересказом того, сколько сил и средств было затрачено в мире на разработку других технологий, но сейчас их существует всего две — та, которую мы использовали, и мРНК. Всё остальное, как бы помягче сказать, чтобы никого не обидеть, некоторая имитация.

Если бы ко мне в институт пришёл человек и предложил создание инактивированной или какой-то другой вакцины, единственный ответ был бы — иди в библиотеку и читай, потому что ты не знаешь основ молекулярной биологии.

Но очень важно: всё это должно быть отработано до того, как мы с этим столкнемся. Мы не можем знать, с чем конкретно столкнемся, это ведомо только господу Богу и эволюции, но знать, против какой группы инфекций какие технологии надо использовать, мы обязаны, для того чтобы в течение двух-трёх месяцев выстроить линию защиты от них — от планирования до передачи в производство. Если мы этому не научимся, будем платить ту цену, которую платим сейчас.

Кроме того, должно более чётко и убедительно работать просвещение, пропаганда вакцинации. Нет смысла возмущаться несознательностью отдельных граждан, если мы не сделали всё от нас зависящее, чтобы в доступной форме донести до них понимание того, как работает вакцина и для чего она нужна. Если человек так и не понял, что вакцинация спасёт ему жизнь, значит, это и наша с вами недоработка.