О том, как изучают крупнейших ластоногих Северного полушария, рассказывает кандидат биологических наук Анатолий Кочнев, старший научный сотрудник национального парка «Берингия» и старший научный сотрудник Института биологических проблем Севера ДВО РАН.

— Анатолий Анатольевич, расскажите, какие моржи обитают у нас в стране?

Анатолий Кочнев автор и соавтор более 140 научных публикаций, в том числе 7 монографий. При его участии созданы методические рекомендации по мониторингу лежбищ моржей, проведены эксперименты и разработаны принципы использования беспилотных летательных аппаратов для оценки численности моржей на береговых лежбищах. Фото из личного архива.

— Так как Россия очень большая страна, в наших акваториях встречаются и атлантический, и тихоокеанский и лаптевский подвиды моржа. Они отличаются между собою размерами и некоторыми морфометрическими параметрами.

Интересно, что лаптевский морж обитает только на территории России, от Таймыра до Новосибирских островов. И хотя в Красной книге он до сих пор выделяется в качестве отдельного подвида, генетические исследования уже достаточно давно показали, что это обособленная популяция тихоокеанского моржа. Поэтому в научном мире сейчас принято выделять только два подвида моржа, хотя в документах всегда говорится про три подвида.

Примечательно, что на территории всех остальных стран водится только по одному подвиду моржа. К примеру, в Канаде только атлантический, в США, на Аляске, только тихоокеанский. Кроме России, больше в мире нет стран, где водятся все три подвида моржей. Два из них – лаптевский и атлантический, внесены в Красную книгу Российской Федерации.

— А какой из подвидов в основном изучаете вы?

— Поскольку я изучаю этих ластоногих уже более 40 лет, то я один из тех немногих специалистов, кто видел все три подвида моржа и работал с ними. В экспедиции в море Лаптевых мы брали генетические пробы с лаптевского моржа. По приглашению Ненецкого заповедника, работал на их территории с атлантическими моржами. Но так как я очень много лет живу на Чукотке, основная моя деятельность связана с тихоокеанскими моржами. Численность этого подвида со временем менялась, но никогда не была в таком критическом состоянии, чтобы попасть в Красную книгу. Тихоокеанский морж был и остаётся промысловым животным для коренных малочисленных районов Севера – чукчей и эскимосов, для них это жизненно необходимо.

— Какова численность различных подвидов моржей? Что на неё влияет?

— Численность атлантического и лаптевского моржа достаточно низкая. И, по моему мнению, это, скорее всего, обусловлено, в том числе, изменениями климата.  Просто одним промыслом добиться такого сокращения численности, как, допустим, у атлантического моржа, невозможно.

Вывод же о вмешательстве какого-то климатического фактора можно сделать по тихоокеанскому моржу. Несмотря на то, что промысел на него был и позже и мощнее, тем не менее это самый высокий по численности подвид.

Исследования показывают, что у атлантического моржа, как и лаптевского, несмотря на то, что они в Красной книге и охраняемы, численность заметно не растёт. Сегодня общая численность атлантического моржа, по последним данным, составляет где-то около 20 тысяч особей, из них около половины живёт на территории нашей страны – в водах Карского и Баренцева морей, а другая половина – в водах Норвегии, Гренландии и Канады.

Лаптевская популяция моржа ещё более малочисленна – около 5 тысяч особей. И это при том, что промысел там в советское время вёлся всего несколько лет, а культура морского зверобойного промысла у коренного населения не была сформирована, на моржа охотились мало.

— Почему же лаптевских моржей так мало? Неужели только из-за изменений климата?

— Судя по всему, лаптевская популяция невелика и не может расти в численности, в том числе потому, что там нет таких удобных мест для кормления как в Чукотском море. Возможно, кормовая база более бедная.

Это малоизучено и требует последующих исследований, но скорее всего, у роста популяции лаптевского моржа есть какие-то пределы. Потому что сколько ни охраняют этого краснокнижного моржа, всё равно его численность не растёт выше 5–7 тысяч.

— А как обстоят дела с другими подвидами?

— Как я уже говорил, атлантического моржа всего в мире насчитывается 20 тысяч – от Канады до российского побережья. В то же время на Чукотке только на одном лежбище – мысе Сердце-Камень, где проходит граница национального парка «Берингия», – собирается свыше 100 тысяч особей тихоокеанского моржа. То есть всех остальных моржей мира можно с легкостью разместить на этом лежбище и ещё останется много места.

Это крупнейшее лежбище моржа в мире можно увидеть в короткометражном документальном фильме «Выход» (Haulout), который в этом году вошел в лидеры номинации на «Оскар» и получил много других фестивальных наград. Мониторинг этого лежбища проводит мой ученик Максим Чакилев – сотрудник Чукотского отделения ВНИРО (Всероссийский научно-исследовательский института рыбного хозяйства и океанографии – Прим. ред.).

В целом же численность тихоокеанского моржа в мире, по оценке авиаучёта 2006 года, в котором я принимал участие, составляет 130 тысяч особей. А потом наши американские коллеги решили внедрить новый метод и попытались оценить численность методом мечения и повторного отлова, используя для этого массовый сбор генетических проб. Исследования проводились несколько лет, в сотрудничестве с российскими учёными. Пять лет собирались пробы, была выстроена сложная математическая модель, и в итоге численность тихоокеанской популяции была оценена в 250-260 тысяч особей – вдвое больше, чем в 2006 году методом авиаучёта.

Какая цифра верная, сложно сказать, так как методы настолько разные, что сравнивать их между собой невозможно. Результаты опубликованы  и признаны научным сообществом, статья вышла в научном журнале, поэтому я всегда привожу эти две цифры. Хотя при решении вопросов охраны и использования животных всегда нужно опираться на консервативную, т. е. минимальную оценку численности.

— Что нам даёт знание численности популяций моржа кроме научного интереса?

— Например, тихоокеанского моржа важно изучать ещё и для расчёта квоты на традиционную добычу для коренного населения, чукчей и эскимосов. Для правильного расчёта общего допустимого улов нужно понимать, сколько каждый год рождается детенышей. А для этого важно понимать количество самок, самцов, знать циклы их размножения.

Раньше такие работы проводились в рамках проведения судового зверобойного промысла, но он был прекращён государством. В связи с этим появилась необходимость нового подхода к оценке рождаемости, выживаемости молодняка и темпу пополнения популяции. В конце 1990-х годов передо мной и моими коллегами встала задача разработать методы такой оценки. Мы стали вести наблюдения на основных лежбищах, куда выходят самки с детёнышами, и в течение летне-осеннего полевого сезона вести подсчёт особей. По соотношению половозрелых самок и детенышей разного возраста, а также естественной смертности зверей разного пола и возраста, можно было рассчитать долю пополнения популяции.

Чтобы быть информативным, такой мониторинг должен осуществляться постоянно. При этом один институт это не в состоянии сделать, поэтому мы сотрудничаем и объединяем полученные результаты, систематизируем весь массив данных, чтобы получить развёрнутую картину происходящего на лежбищах. Устанавливаем и убыль популяции: сколько животных задавлено или погибло. Обычно такие исследования проводятся в летне-осенней период, чаще всего с августа по октябрь.

— Какие факторы представляют сегодня наибольшую угрозу для моржей?

— Главная проблема для всех видов арктических животных – это хозяйственное освоение Арктики: строительство морских портов, городов, причалов, нефтяных платформ, АЭС, бурение скважин, сливы воды. Это одновременно и фактор беспокойства, и причина загрязнения мест обитания животных. Мы понимаем, что невозможно оставить сегодня Арктику неприкосновенной. Но очень важно не принимать решения об освоении того или иного участка Арктики без детально проработанного экологического обоснования, всех необходимых экспертиз.

Прежде всего, при строительстве каких-либо объектов нужно обязательно учитывать места, где происходит кормление моржей. Например, для моржей очень важно, чтобы везде, во всех районах их обитания были выделены районы их кормления и в этих местах были созданы какие-нибудь охраняемые морские акватории, где бы не велась хоздеятельность и не ходили суда, чтобы случайным образом не уничтожить кормовую базу моржей – донную фауну. Моржи не кормятся по всему морю, а только на определённых участках, где наиболее высокая плотность донных организмов. На Чукотке места кормления моржей  примерно понятны, а в Атлантике и море Лаптевых изучены плохо. В основном питание моржей составляют моллюски, на втором месте стоят донные черви и ракообразные.

Пока никакой серьёзной угрозы нет, но об этом надо думать, чтобы не вытеснить моржа с этих кормовых участков.

Кормовая база моржей достаточно плохо изучена на сегодняшний день, лучше всего это сделано в Чукотском и Беринговом морях. Но тем не менее, у нас есть понимание, что моржам некуда уходить с кормовых участков, так как энергетические затраты на то, чтобы доплыть до этих участков с лежбищ, где они отдыхают, на ныряние, чтобы достичь дна, на нахождение под водой во время кормления – очень высоки. Чтобы кормление было энергетически выгодным при таком большом размере и весе тела, нужны участки дна с очень высокой биомассой кормовых объектов. А таких участков не так уж и много. И если животным будет не хватать еды, может начаться сокращение их численности.

— Сколько лежбищ моржей сейчас исследуется на Чукотке?

— Действующих лежбищ на Чукотке и в Корякии в настоящее время больше 30. Чтобы получить максимально информативный результат, иногда для дежурства на лежбищах привлекаются местные жители.

Сейчас основной мониторинг ведётся на трёх лежбищах, где максимальная численность моржа, основу популяции составляют самки с детёнышами и есть где жить исследователям. Традиционно чукчи и эскимосы селились около лежбищ. Современные береговые сёла находятся рядом с лежбищами, а там, где лежбища удалены от населенных пунктов, сохранились промысловые избы, которые мы используем сейчас для проживания в период проведения исследований.

— Стоит ли человеку бояться моржа? Или моржи сами опасаются людей?

— Моржи очень пугливы, они боятся людей, но достаточно любопытны, иногда даже подплывают к лодкам. Интересно, что на Чукотке эти ластоногие более пугливы, чем в других местах Арктики, так как здесь всегда велась охота на них. При этом более пугливы и опасны самки с детёнышами, нежели самцы. Поэтому туристам не стоит посещать лежбища, где есть самки с детёнышами. У нас в нацпарке «Берингия» лежбища в основном самцовые и их посещение возможно только в сопровождении госинспекторов ООПТ.

— Сотрудничаете ли вы с коллегами с других особо охраняемых природных территорий? Какие ваши дальнейшие планы? Что ещё хотелось бы узнать о морже?

— Все арктические ООПТ сотрудничают по темам, связанным с исследованиями моржа, обмениваются методиками проведения мониторинга.

Интересно было бы отследить перемещения моржей. Но все эти проекты очень дороги. Нужна специальная техника – морские суда, авиация и другие средства. Поэтому мы на Чукотке в основном проводим наблюдения за лежбищами, пытаемся уловить момент каких-то изменений. Сейчас, в связи с изменениями климата, очень быстро меняются условия обитания животных, они начинают менять своё поведение. Больше всего меня интересуют адаптивные способности животных в условиях изменения климата. Интересны также и генетические исследования (они помогают установить связи как между разными популяциями, так и внутрипопуляционные), и спутниковое мечение, которое позволяет понять, где моржи кормятся и зимуют, чтобы успешно их охранять.

Хотелось бы, чтобы о проблемах сохранения моржа вспоминали не только к какому-то празднику, а делали это регулярно.