Археология – одна из самых романтических и в то же время самых «земных» профессий. Ведь чтобы почувствовать себя путешественником во времени, археологам приходится копаться в грязи, ходить по болотам и преодолевать сопротивление тех, кто на этом месте хочет построить гостиницу или торговый центр. О том, какие тайны скрывает земля сердца Сибири, рассказывает кандидат исторических наук Александр Адамов, старший научный сотрудник Лаборатории археологии и исторической антропологии Тобольской комплексной научной станции Уральского отделения РАН.

Александр Адамов, старший научный сотрудник Лаборатории археологии и исторической антропологии Тобольской комплексной научной станции Уральского отделения РАН. Фото Наталии Лесковой.

— Расскажите, как сейчас работают археологи? Из чего состоит ваша работа?

— Сейчас все наши работы проводятся в рамках хоздоговоров. Согласно этим договорам, мы проводим разведки, чтобы посмотреть при строительстве, при освоении участков земли, есть ли там археологические памятники. Иногда удается выявить памятник археологии. Прежде чем в этом месте строить, его нужно исследовать. Такие договора составляют одну из важных частей нашей работы, когда мы получаем тот или иной материал. Но не всегда этот материал соотносится с темой, которой занимается исследователь. В Тобольске мы имеем достаточно яркий пример, когда вся лаборатория, за исключением этнографов и историков, в той или иной степени занимается изучением материальной культуры русского населения с самого начала освоения этой территории. Мы, например, проводили исследования похода Ермака, пытались найти его могилу.

— Не нашли?

— Не нашли, а то бы уже все об этом знали. Но, тем не менее, есть источник, в котором указано место его погребения, и в следующем году у нас появится георадар, с помощью которого мы будем продолжать поиски. С его помощью которого без раскопок можно установить, есть под поверхностью земли археологический объект или нет.

— Где сейчас проходят раскопки?

— В частности, в Александровском саду, в Нижнем посаде, это рядом с музеем семьи Николая Второго, которая, как известно, находилась тут в ссылке. Там проходили работы по благоустройству, был запланирован фонтан, и на месте этого будущего фонтана мы провели раскопки. А ещё «под горой», около Базарной площади было запланировано строительство большой гостиницы. Всю эту большую площадь мы должны были раскопать, потому что там мощный культурный слой, достигающий в некоторых местах 3.5-4 метров. Удалось с помощью администрации приостановить работы на одном из участков и провести археологические исследования, которые показали, что там есть уникальные материалы. Правда, было уничтожено 7 800 квадратных метров, но мы раскопали двести.

— Пришлось столкнуться с борьбой со стороны хозяев гостиницы?

— Только городская Администрация помогла остановить работы на ещё не уничтоженном участке строительства, чтобы провести археологические исследования. Комитет по охране историко-культурного наследия в этом случае был абсолютно бессилен. Комитет только совсем недавно, наконец, добился, что в Тюмени, первом русском городе в Сибири, в исторической части начали проводить археологические исследования до начала строительства. А в Тобольске довольно много накопано, тем не менее, наши крупнейшие отели «Георгиевская» и «Миррос» построены абсолютно без каких-то археологических исследований.

— Возможно, мы что-то ценное потеряли?

— Достаточно много. Там площади большие, культурный слой бесценный. Но что-то удалось найти. В Подгорной части Тобольска, в Александровском саду, мощный культурный слой, насыщенный водой. В нем хорошо сохраняется дерево, поскольку нет доступа кислорода. Ещё он содержит много навоза, в котором консервируются исторические ценности из органических материалов. А на горе, когда мы копаем, слой достаточно сухой, вся органика уже через сто лет полностью сгнивает. Хотя есть примеры прекрасных находок и в Нагорной части. Мы копали ров в Тюремном замке, и он оказался в свое время засыпан навозом, где дерево и кожа прекрасно сохранялись. Мы целую лыжу 17 века там нашли. А вообще при археологических исследованиях основные предметы – это керамика. Какую эпоху ни возьмем, кроме самой древней (у нас это древнекаменный век, когда тут бегали мамонты) – везде превалирует обломки битой посуды. Эта керамика до сегодняшнего дня составляет основу археологических коллекций.

Тобольск. Воскресенский раскоп, 2024 год. Фото из личного архива Александра Адамова.

— Часто ли приходится откачивать воду, чтобы проводить работы?

— Да, нередко. В Александровском саду у нас была помпа. Пока копаем, воды почти нет. Зачистили – и уже начинает накапливаться. Только сфотографировали – вода начинает выступать из земли, и наутро опять приходится откачивать. Так и работаем по колено в воде.

— Я видела, у вас лежит большое количество высоких резиновых сапог. В них и работаете?

— Это для Севера, мы там по болотам ходим. А здесь сапоги не очень-то помогут. Хотя для грязи сапоги нужны, а археологу часто приходится копаться в грязи. Но в сапогах не очень удобно копать.

— Какая глиняная посуда встречается в Тобольске? Есть ли какие-то особенные орнаменты?

— Тут стандартная посуда – горшки, кувшины. Есть небольшие отличия у разных мастеров, но они не бросаются в глаза. Кроме того, есть и привозная посуда – поливная, фарфор. Также много находок китайского фарфора, европейского. Вообще, исследования показали, что в Тобольске обитали зажиточные люди. Это же была столица Сибири, поэтому так много ценных находок, особенно XVII, XVIII веков. В XIX веке, к нашему сожалению, стали вывозить мусор, поэтому их количество заметно снизилось.

— А куда же мусор девали раньше?

— Тут же разбрасывали. Дело в том, что в XVIII веке Тобольск постоянно горел. Больше десятка раз сгорал полностью. Значит, нужно было опять ставить сруб, обрабатывать дерево. Поэтому мы видим очень много щепы. Тут же держали скот – и крупный рогатый, и лошадей, и свиней. Поэтому культурный слой достаточно быстро увеличивался за счёт навоза и щепы, и в нём без доступа кислорода и микроорганизмов хорошо сохранялась органика. Поэтому найдено очень много изделий из дерева, верёвок, канатов, остатков материи и вязаных изделий, огромное количество остатков кожаной обуви.

Раскопки в подгорной части Тобольска, 2022 год. Фото из личного архива Александра Адамова.

— Правильно я понимаю, что до XIX века в Тобольске было грязно? Мусор не вывозили, всё это дурно пахло, мухи летали... В общем, антисанитария.

— Наверное, так и было. Но для ходьбы делали деревянные тротуары, и их остатки мы в раскопе обнаружили. Чтобы вода отходила, не застаивалась, делали водоотведение. Историки, краеведы говорят, что совсем недавно в Подгорной части стал очень высокий уровень грунтовых вод, в некоторых местах вода стояла сразу под полом, потому что во время строительства асфальтовых дорог было нарушено старинное водоотведение. Но никто реальных фактов этого водоотведения не видел. И вот здесь, на Воскресенском раскопе около Базарной площади мы нашли остатки от двух систем, которые датируются XVIII веком Одна состояла из брёвен, в которых были выдолблены специальные желоба, сверху закрытые крышкой, и по этим желобам стекала лишняя вода. Другая состояла из массивных досок. Так что население Тобольска уже в XVIII века по колено в грязи не ходили. Зимой вообще хорошо, всё замерзает и становится чисто.

— Случаются ли у вас находки, назначение которых вы не сразу можете понять?

— Да много таких предметов. В Александровском саду нашли деревянный предмет, и непонятно было, что это такое. Не сразу разобрались. Возникло предположение, что это инструмент для колки орехов. Посмотрели в Интернете на фотографии антикварных предметов. И да, оказалось, что это был орехокол. Тем более, в археологических исследованиях у нас скорлупки от орехов постоянно встречаются. У тоболяков в ходу были как местные, кедровые, так и завозимые из-за Урала обычные лесные.

— Случаются ли уникальные находки?

— Да, из находок 2024 года это три киля от кораблей. По сути, это сенсация. Они были распилены – сами носы, куда крепили доски, были убраны, но кили остались. Были вкопаны в землю, как столбы для фундамента. Что туда крепилось, сказать трудно, но как вариант – это была пристань, какой-то настил. Другой вариант – сарай. Верх не сохранился, а столбы остались. Мы пытались их выкопать и поняли, что нам это не под силу, они были вкопаны глубоко в глину. Только строители после окончания наших работ вынули их экскаватором. И мы увидели, что это нечто необычное. Стали дальше смотреть. Примерно такие же использовались в строительстве в Мангазее. Там вечная мерзлота, и тоже всё хорошо сохраняется.

— Мангазея – это древний город в Сибири. Куда она подевалась?

— Место, где она была, до сих пор существует. Город забросили в конце XVII века Оттуда ушли в Новую Мангазею, что на Енисее. Мангазея как торговый центр перестала существовать. Пушнина закончилась, и надо было уходить на новые места. Так же в европейской части пушнина закончилась в XV веке, соболей не стало. А в XVI веке и на Урале закончилась. Потом – в Западной Сибири.

— Всех соболей перебили… Но почему находка этих килей – сенсация?

— Потому что, кроме мангазейских, речные суда раньше нигде не встречались. Мы знаем, что суда постоянно сюда приходили, их тут, судя по всему, и разбирали. Построить на границе лесостепи и тайги, где много леса, в той же Тюмени, такое судно можно, это несложно, дерева много. А потом спустить его в Тобольск, вниз по течению – это тоже несложно, тем более, что на него входит много товара. А на лодках или лошадях – это затратно. По прибытии на место доски и бревна тут же пускаются на стройматериал. Обратно же, вверх по течению, огромные суда увезти было невозможно. Тут не было бурлаков, как на Волге, которые таскали суда против течения. По Иртышу, по Тоболу это невозможно – тут берег не песчаный, он топкий, по нему сложно передвигаться. Да и сам берег надо расчищать, так как он весь завален топляком, масса ручьев.

— То есть приплыть сюда можно было, а уплыть – никак?

— Только вниз по Иртышу. А внизу не так много населения. Столько судов просто не нужно. Большая часть кораблей оставалась здесь, их разбирали. Ведь как построили Тобольск? Сюда приплыл отряд на ладьях, ладьи разобрали и пустили на постройку первого острога. Он так и назывался – «Ладейный город».

— В Питере тоже есть «Ладейное поле». Оно тоже из ладей построено?

— Вряд ли. Может быть, там ладьи строили. А у нас «Ладейный город» – из того, что разобрали. Хотя и у нас могли строить. Очень часто встречаются скобы, в Мангазее их очень много. Когда делают ладью, к доскам прибивают деревянные плашки на V-образную скобку. И вот этих скобок в культурном слое – тьма тьмущая.

— А правда, что идентифицировать ящики для мусора вам помогла картина Василия Поленова «Московский дворик?»

— Да, это правда. Понятно было, что это какое-то хозсооружение XIX века Но оно только частично сохранилось, мусора там не было, поэтому догадаться было не так-то просто. Мы как-то копали туалет 40-х годов прошлого века – вот там сразу понятно было, что к чему.

«Московский дворик», Василий Поленов, 1878 г.

— А зачем вы туалеты копаете? Что там можно найти… интересного?

— Мы копаем всё, что попадается в раскопе. В туалетах находится довольно много вещей, которые использовались раньше. Их туда как мусор бросали. Так что у археологов, если туалет старый, то это счастье. Там много интересного. Эти выброшенные сломанные вещи для нас порой становятся уникальными находками.

— Но как вы по картине догадались, что это именно ящик для мусора? На нём же не написано.

— Мы стали думать, что это такое. Такие узкие ящики, из досок сделаны – что это может быть? Видно, что не колодец, как предполагали некоторые исследователи. С деревянным полом. А потом уже нашлись исторические сведения о том, что туда мусор собирали. И вот такой же ящик на картине Поленова XIX века. Вс` сходится. Есть археология, есть история, запечатленная, по сути дела, в картине. Стало понятно, что это мусорные ящики, которые ставили не только в Москве, но и в Тобольске.

— Есть ли какие-то находки, которые так и остаются загадками?

— Есть. Много споров о назначении глиняной мелкой пластики в сибирских культурах конца I – начала II тысячелетия нашей эры. Или древние находки из глины – сидячие фигурки людей, коней и миниатюрные седла, относящихся к подчевашской культуре VI – IX веков. Когда раскапывали, выявили и так называемые «рога». Схематичная голова быка и два как бы рога. Что это такое? Так называемые «рогатые предметы» хорошо садятся на миниатюрные с`дла, если их перевернуть. И получается, что это всадник. Глиняные фигурки второй половины I тысячелетия нашей эры есть не только в Сибири, но и в Восточной Европе – в Молдове, в Поволжье.

— А для чего их делали?

— Точно неизвестно. Есть две точки зрения: что это игрушки или магические атрибуты для металлургии, которые использовались в культе.

— Каким образом?

— Не сохранилось никаких конкретных сведений. Вероятно, их использовали в качестве подношений. Задобрить духов или богов самыми различными дарами и сегодня достаточно широкая практика. В Тобольском Прииртышье таких глиняных фигурок очень много. Находили их ещё в XIX веке. Тобольский художник-краевед Михаил Степанович Знаменский нашёл приличную коллекцию на городище на Чувашском мысу. Тогда правильно копать не умели, просто добывали находки.

— А как надо правильно копать?

— Это когда ты фиксируешь всё, что нашёл. Надо ещё понимать, что ты копаешь: вот жилище, котлован, яма, и всё это надо зачищать, смотреть, записывать. Где костер горел, где дерево – всё это важно. Конструкции занести на план. В жилищах – где очаг, где ямки. Потом по этому плану, по сохранившимся деталям конструкции можно реконструировать жилище. Что это было: землянка, каркасная полуземлянка, какой каркас, срубная полуземлянка. А если мы просто копаем и добываем вещи – да, вещь у нас есть, а вся дополнительная информация исчезает. Раньше, если раскапывали погребения, то не зарисовывали расположения костей в могиле, и поэтому обряд погребений был не очень понятен. У нас краевед Василий Николаевич Пигнатти в 1915 году копал на Искере и раскопал несколько могил. Искер – это одно из названий столицы Сибирского ханства XV – XVI веков. Другое название памятника – Кучумово городище, оно находится недалеко от Тобольска, в 17 километрах, на Иртыше.

— А что там сейчас?

— Просто узкий мыс на берегу Иртыша. Напротив, через небольшую речку, построена мечеть. Само городище почти всё обвалилось, остался маленький кусочек, потому что Иртыш всё смывает. Там берег высокий, под 60 метров. Последний участок площадки городища, боюсь, упадёт очень скоро. Останется там не площадка, а овраг, который отделяет площадку городища от основной террасы. Вот в этом овраге мы и проводим свои исследования. С одной стороны Искера – река Иртыш, с другой протекает речка Сибирка, по которой, согласно одной из версий, наши края Сибирью и назвали. Или другая версия – там стоял город Сибыр.

Раскопки 2008 г. на городище Искер (столица Сибирского ханства). Фото из личного архива Александра Адамова.

— Интересно, почему по маленькому городу или речке назвали целый огромный регион?

— По той простой причине, что город Сибыр появился достаточно рано, других и не было. Есть несколько карт, где обозначен Сибыр. Рядом с Искером были курганы, которых сейчас не видать, потому что их распахали. Так вот, когда Пигнатти раскопал два кургана, то в дневнике написал, что в них погребения ограблены, без вещей. Правда, Жоховский, помощник Пигнатти, который вёл дневник, , потом дописал такую загадочную фразу: «Не каждое погребение, которое выглядит грабленым, на самом деле является результатом ограбления». Я долго ломал над этим голову. Погребальный обряд сибирских татар хорошо известен, домусульманский – тоже. Это тоже погребение в могиле, под курганной насыпью. Ещё раньше вместе с конём хоронили и ставили специальные статуи. Сначала – каменные антропоморфные (самые известные – половецкие каменные бабы), позднее деревянные. Эта черта погребальной обрядности до сих пор сохраняется у многих групп сибирских татар, когда у могилы ставят деревянные столбы. При этом у мужских захоронений верх столба затёсан на конус, а у женских такая «гребенка» сделана, и сразу видно, кто здесь похоронен. Эта традиция уходит корнями в глубокое прошлое, по крайне мере в середину I тысячелетия нашей эры.

— Так что же имел в виду тот, кто это писал?

— Долгое время было непонятно. Мы искали захоронения и наконец нашли – раскопали шесть могил у Искера. И стало понятно, что писавший имел в виду. Погребальный обряд был вторичным. В могилу укладывали не только что умершего человека. Покойник какое-то время находился в другом месте, захороненный или нет, это трудно сказать, но потом, когда ткани тела и связки сгнивали, то кости собирали и укладывали в погребение. Причём часто это был не полный костяк. Я сначала думал, что это обычное кладбище, относящееся к существованию Искера. Но нет. У сибирских татар, тем более, что они мусульмане, такого обряда погребения быть не может. Там очень строгие каноны. Хоронят на следующий день после смерти.

Погребение XVII века вблизи Спасской церкви, Тобольск 2022 год. Фото из личного архива Александра Адамова.

— Значит, это не татарское кладбище?

— Нет. А чьё – это ещё вопрос. По всей видимости, это угорское население, жившее до татар. В Тобольское Прииртышье XII-XIII верхов пришла большая группа переселенцев из Пермского края. Не менее двух тысяч мужчин. Перешли через Урал и осели здесь, в устье Тобола. Это было население с достаточно развитой материальной культурой. До них здесь земледелием не занимались, а разводили скот, охотились и ловили рыбу. Одно из городищ пришлого населения, кстати, было на Искере: там есть культурный слой XII – XIV веков. Мы потом и на других памятниках копали – там есть и пашенные орудия труда, такие же, как за Уралом, в Пермском крае. Мало того, мы нашли сохранившееся зерно: пшеницу и ячмень. В слое нашли пыльцу культурных растений. На могильниках собрали большую коллекцию перстней – правда, не археологи, а «чёрные копатели».

— Слышала об этих перстнях. Это ведь очень ценная находка?

— Да, это так. К сожалению, большей частью они были распроданы и разъехались по стране. Не удивлюсь, если какие-то вещи всплывут в зарубежных музеях. Мы выяснили, что это перстни XII – XIV веков. На основе этого была написана монография, в ней нам удалось доказать, что здесь в тот период действовал свой ювелирный центр по обработке серебра. Из него изготавливали широкий набор украшений, применялась скань, зернь, чернение и золочение. Именно по перстням можно точно сказать, что их изготавливали в Тобольском Прииртышье. Вообще, где-то с XI века в Поволжье складывается булгарский ювелирный центр, имеющий свои характерные черты. Однако в Поволжье после разгрома монголо-татарами Волжской Булгарии стиль изготавливаемых в золотоордынских городах ювелирных изделий изменился. Но традиции булгарских ювелиров и в золотоордынское время, в XIII – XIV веков продолжали ювелиры, работавшие в Пермском крае и в Тобольском Прииртышье. Они выпускали традиционные вещи из серебра: бусины, подвески со всадником, так называемым «сокольничим», хотя он никакой не сокольничий, конечно, и массу разных украшений – бляшек, подвесок. Интересно, что булгарские, пермские и наши изделия отличаются. По крайней мере, об этом можно судить по перстням.

— А ваши чем отличаются?

— Для других центров характерны совсем другие виды орнамента, которые наносили резцом на щитки и боковые грани перстней. Наши тобольские ювелирные изделия – массивные, у нас серебро не экономили, его было много.

Серебряные ювелирные изделия из Тоболького Прииртышья: подвески, височное кольцо, бусины, поясные накладки.

— Откуда его брали?

— Завозили в результате торговли. Они контролировали пушной путь, идущий из глубины Западной Сибири в развитые городские центры Золотой Орды, Средней и, возможно, Передней Азии. Пушнина тогда была нужна всем, и стоила она очень дорого.

— Вы говорите, что «чёрные копатели» нашли клад с такими изделиями. Это же незаконно. Почему местные власти не пытаются всё это передать государству?

— Кое-где пытаются, но это очень сложно. В Тюмени был прецедент, когда частный музей создали из того, что накопали или купили из накопанного. Причём посетителей туда пускали за плату. Всю археологию у них конфисковали и передали в тюменский музей. Но это единственный прецедент. Если в музей принесут какие-то археологические находки, даже найденные случайно, у такого человека вещи не примут, потому что они должны быть найдены археологами. У тебя должен быть Открытый лист от государства.

— Какая-то безвыходная ситуация.

— Абсолютно. Сейчас есть сайты, куда заходишь и можешь спокойно купить всё, что угодно. Дело двух минут – зайти туда, посмотреть цены. Причём продажа этих вещей – это статья: понятно, что ты где-то это добыл, ограбил археологический памятник, неважно – перекупил или сам накопал.

— И это никак не контролируется?

— Вообще никак. Понятно, что поймать копателей, когда они грабят памятник археологии очень сложно. Но на сайте их найти очень просто, только вот никто этого не делает. И не собирается. Я уже давно зарекся с ними бороться. Это бесполезно. Большую часть перстней, которые я использовал для монографии, я просто сфотографировал – и всё.

— Нет ли у вас чувства разочарования, что вы занимаетесь работой, которая не ценится государством? Такой Сизифов труд?

— Государство наше много чего не ценит. Обижаться на него бессмысленно. Тем более, что зарплату мы всё же получаем, наука существует. Договора, без которых наша станция существовать не может, тоже есть. Да, мы делаем много работы, которая мешает заниматься наукой. Но других вариантов нет и не предвидится.

— Как вы отвечаете для себя на вопрос – для чего все это делается?

— Человек не может долго существовать, если у него просто удовлетворяются элементарные потребности в пище, в одежде, в удовольствиях. Одно из его важнейших свойств – это любознательность. Тем более, в разных видах труда сейчас требуется всё меньше человеческого участия. У нас освобождается огромная масса населения, которую в скором времени будет вроде бы нечем занять, но жажда знаний в человеке остается. Вот эта жажда, хочется верить, нас и спасёт. Кстати, значительной части «чёрных копателей» это просто интересно. Они делают не столько за деньги, сколько за интерес.

— Отдавали бы тогда вам просто так!

— Таких бессребренников практически нет, к сожалению. Хотя что-то они отдают, если продать сложно. В общем, знания о прошлом – это важно. Причём, не только о далёком прошлом. Мы вот практически ничего не знаем про русский погребальный обряд даже XIX века. Да и мало ли ещё таких загадок! Чтобы сохранить себя как вид, надо развивать науку, вкладываться в музеи. Мы пытаемся здесь создать экспозицию Музея археологии в Тобольске. Сейчас накоплен обширный материал. В очень редких музеях археология хорошо подана. Мы мечтаем создать экспозицию, где будет сделан раскоп, появятся реконструкции. Какие-то экспонаты можно будет даже подержать или надеть. Это всё привлекает внимание, вызывает искренний интерес. Наука должна быть живой – тогда люди всегда будут приходить и задавать вопросы. А без этих вопросов человечество сгинет, и даже найти наши останки будет некому.

Фото из личного архива Александра Адамова.

Материал подготовлен в рамках Фестиваля идей имени Менделеева, проходившем с 6 по 9 февраля 2025 года в городе Тобольске. Организатор фестиваля – проект «Книги в городе» при поддержке Администрации города Тобольска и компании «Сибур».