Под ред. Чл.-корр. АН СССР проф. Н. А. Ребиндера

Просматривая книжную витрину новых поступлений, невольно задерживаешь в руках эту опрятно изданную книжку¹ и, раз начавши ее читать, с удовольствием дочитываешь до конца.

Мы входим, вслед за автором, в тесную, провинциальную аптеку шведского городка. Поздняя ночь. Одинокая фигура склонилась над столом, уставленным банками и ретортами. Это — скромный лаборант Карл Вильгельм Шееле, покончив с дневной работой, предается своему любимому занятию — химическим исследованиям.

Снова и снова сжигает он в закупоренной колбе самые различные вещества и спять убеждается в том, что при этом исчезает ровно одна пятая часть заключенного в ней воздуха. В оставшихся же в колбе четырёх пятых воздуха отказываются сгорать даже самые горючие вещества.

Логически следуя ходу рассуждений и опытов Шееле, Нечаев приводит нас к его открытию: воздух, который до тех пор считался химически неразложимым веществом — элементом, на деле является смесью газов — «огненного», поддерживающего горение, и «мертвого», безжизненного.

В науке XVIII в. царит вера в таинственное вещество — флогистон, которое якобы содержится во всех горючих телах и выделяется из них при горении. Француз Лавуазье, опираясь на точные весовые данные, опровергает эту умозрительную теорию и создает научную теорию горения.

Лондон. Королевский институт на Албемарли-стрит. Проф. Хэмфри Дэви с увлечением изыскивает новые способы дубления кожи, читает лекции, усовершенствует рудничную лампу, а главное, изучает какие-то странные вещества, полученные им при разложении щелочей электрическим током. Он мечется от одного прибора к другому, включает и выключает электрические батареи, смотрит, записывает. Интересный эксперимент затягивается, и Дэви, чтобы не опоздать на бал к лэди X., надевает чистую рубашку прямо поверх грязной. А вскоре в аудитории, переполненной публикой (популярности Дэви мог позавидовать не один оперный тенор), он демонстрирует неугомонные, напоминающие по характеру самого Дэви, металлы — калий и натрий. За ними следует ряд других — кальций, магний, барий, стронций. И все это получено из веществ, которые до тех пор считались неразложимыми.

Вот известно уже 60 элементов. Это — газы, жидкости, металлы с самыми различными свойствами. Одни очень похожи друг на друга, другие не имеют и тени сходства между собой. Наш великий соотечественник Дмитрий Иванович Менделеев, организуя гениальной интуицией поистине колоссальный труд кропотливого сопоставления опытных данных, создает «периодическую систему элементов», вскрыв объективную связь между ними. По незаполненным местам в этой системе Менделеев предсказывает: должны существовать еще такие-то и такие-то элементы, с такими-то и такими-то свойствами. И вскоре, действительно, из Франции, Германии, Швеции поступают сообщения об их открытии.

Наука давно уже осмеяла попытки средневековых алхимиков получить из одних элементов другие. Весь опыт химии, которая к концу XIX в. накопила уже достаточно данных, показывает, что все вещества, считаемые элементами, не могут быть химически разложены. Но вот Беккерель обнаруживает, что некоторые элементы обладают свойством самопроизвольно испускать мощные излучения (это явление называется радиоактивностью), и Мария Кюри-Склодовская показывает, что при этом происходит превращение одних элементов в другие.

В ряде живых очерков-рассказов развертывает И. Нечаев одну из увлекательнейших страниц прошлого науки — историю открытия химических элементов. Восстанавливая полустертые биографические данные, не останавливаясь перед воскрешением забытой сплетни или веселого анекдота, красочными мазками рисует автор запоминающиеся портреты целой галлерси выдающихся химиков прошлого века.

И на этом фоне — но просто перечень фактов и дат, хотя бы и поданных в художественной форме: автор воссоздаст перед нами логический ход открытий, цепь рассуждений и опытных данных, последовательно вскрывавших еще не раскрытые тайны природы. И. Нечаев разбирает ход классических опытов Шееле, Бунзена, Кирхгофа и других, делая возможным их воспроизведение в каждой школьной лаборатории. Подлинная ясность и общепонятность изложения в сочетании с редкой в научно-популярной литературе увлекательностью           являются большим достоинством книги и крупным достижением автора.

Описывая цепь побед научной мысли, легко скатиться к упро­щенчеству, представить путь науки сплошным триумфальным шествием. Автор избежал этой опасности. Ему удалось пока­зать, как научное познание про­бивает себе путь сквозь ряды ошибок, заблуждений и неудач.

К сожалению, рассказы об элементах обрываются на вскользь упомянутом открытии явлений искусственной радиоактивности. В остальном же успе­хи науки XX в., приведшие к познанию строения атома, оста­лись вне поля зрения книги.

Это тем более досадно, что современное определение элемента невозможно без знания последних достижений теории строения материи. Такого определения в книге но дается. Между тем несомненно, что глубокое освещение исторических событий возможно только с позиций науки сегодняшнего дня. Удаляя большее внимание логическому ходу отдельных научных открытий, автор повидимому не задавался целью показать неизбежность тех или других открытий, логику раз вития химической науки в целом.

Говоря об открытии Менделеевым периодического закона, автор не упоминает о работах Лотара Майера и Ньюлэндса, шедших к той же цели, обходя таким образом, вопрос о роли личности в истории науки; им не показана связь открытий в области химии и физики с общенаучной идеологией XVIII и XIX вв., с развитием химической промышленности и техники. Судя по всему, эта задача вполне посильна автору, но не ставилась им во весь рост.

Методологические возражения вызывает также упрощенная трактовка окружающего нас мира как простой совокупности химических веществ (см. введение к «Рассказам»), причем не устанавливается различие понятий индивидуального химичсского вещества и сложных природных тел. Еще Николай Лемери в своем известном курсе химии (или спагирики, как именовалось в его время химическое искусство), вышедшем в 1765 г., четко сформулировал определение химии как «науки, изучающей чистые химические вещества и способы получения их из природных смесей». Последующее развитие науки не оставляет сомнения в правильности такого взгляда. Индивидуальные химические вещества встречаются в природе лишь в виде исключения, и целые комплексы наук (коллоидная химия, физика и химия поверхностных явлений и т. п.) возникли и развиваются на базе изучения сложных отношений индивидуальных химических веществ в природных то­лах и процессах.

Однако отмеченные недостатки не заслоняют достоинств этой культурной книги, которая несомненно займет видное место в списке популярной химической литературы.

Книга рассчитана на детой старшего возраста, но с удовольствием прочтет ее и взрослый читатель, как малоподготовленный (ибо книга легко читается и написана до конца понятно), так и специалист-химик, который найдет в ней живой исторический материал из области своей науки.

Особенно же большую роль, как нам кажется, эта книга дол­жна сыграть в школьных библиотеках. где она явится пре­сным красным помощником преподавателю химии седьмых и восьмых классов средней школы.

1 Нечаев И., Рассказы об элементах, 144 стр., Детиздат, ЦК ВЛКСМ, М.—Л., 1940, ц. 4 р.