Предполагаемые «нейроны длительной боли» понуждают нас заботиться о наших ранах.

Дотронувшись до чего-то горячего, мы отдёргиваем руку, а потом дуем на обожжённое место, трясём его и даже облизываем, потому что оно продолжает болеть. Со стороны в этом можно увидеть два разных типа поведения: отдёргивая руку, мы прекращаем контакт с тем, что причиняет нам боль, а потом стараемся уменьшить болезненные ощущения, которые продолжают длиться.

(Фото: icefront / Depositphotos) 

Исследователи из Гарварда предположили, что для того и для другого в организме есть разные группы сенсорных нейронов: одни подходят к поверхности кожи, другие же лежат глубже – под кожей, в мышцах, у костей и суставов. Задача первых – во-время почувствовать вред, дать знать, что мы в опасности и что нам нужно срочно что-то сделать, чтобы от неё уйти. Задача вторых, которые чувствуют длящуюся боль уже после того, как опасность миновала – помочь нам исправить тот вред, который уже случился.

Для длящейся боли, видимо, и впрямь есть особые нейроны. В статье в Nature Цюфу Ма (Qiufu Ma) и его коллеги из Гарварда, Йеля и Института Солка описывают особые спинномозговые нейроны, которых можно отличить по работающему гену TAC1. Мыши, у которых эти нейроны отключали, продолжали реагировать на резкую внезапную боль – например, они отдёргивали уколовшуюся лапу. Но если боль длилась долго – например, после подкожной инъекции жгучего вещества, – то животные с отключенными TAC1-нейронами на неё не реагировали, даже не пытаясь лизать больное место.

Исследователям удалось проследить нейронную цепочку, связанную с TAC1-нейронами: болевой сигнал они получают от других нейронов, которые подходят к коже и несут на себе рецепторы TRPV1 (благодаря рецепторам TRPV1 мы чувствуем жжение от спиртовых антисептиков), а от самих TAC1-нейронов сигнал идёт в особые зоны таламуса, который служит сенсорным хабом, распределяя сигналы от органов чувств по мозгу. Именно эта нейроновая цепочка, по мнению авторов работы, помогает справиться с длительной болью – то есть именно благодаря «нейронам длительной боли» мы дуем на обожжённое место, а животные зализывают раны.

Правда, некоторые специалисты, как пишет портал Science, выражают определённые сомнения в том, что описанные нервные цепочки и впрямь играют ту роль, о которой говорят авторы статьи. Во-первых, в эксперименте длящаяся боль длилась всё-таки не очень долго, всего пару минут; а ведь боль может длиться и пару минут, и пару часов, если говорить о каких-то хронических болезнях. Во-вторых, очень трудно точно определить, что такое «поведение для преодоления боли», о котором говорится в статье – в том смысле, что если мышь лижет лапу, у этого могут быть разные причины помимо того, что она старается справиться с болью.

Но если «нейроны длительной боли» действительно есть, то их необходимо учитывать при разработке обезболивающих препаратов. Болевые тесты, которые используют в экспериментах, позволяют очень хорошо оценить боль – однако, по словам исследователей, это лишь та боль, которая идёт от самых поверхностных болевых нейронов. И, возможно, те неудачи, которые случаются при создании анальгезирующих средств, связаны с тем, что они не действуют на более глубокие нейроны, которые отвечают за длящиеся болевые ощущения.