В поведении горилл, шимпанзе и орангутанов нет особенностей, которые отличали бы одну популяцию от другой.

Под культурой мы понимаем традиции и обычаи, песни и пляски, симфонии и романы, живопись и керамику, тракторы и синхрофазотроны, умение пользоваться ножом и вилкой, умение носить одежду и так далее. Конечно, специалисты, профессионально изучающие культуру, дадут более строгое определение. Но если ты не специалист, и если ответить на вопрос «что такое культура» надо сходу, то волей-неволей начнёшь перечислять разнообразные «объекты культуры». Но «объекты культуры» откуда-то появились. То есть их, конечно, сделали люди, но ведь они не возникли в человеческой голове в готовом виде. Даже инновация должна от чего-то отталкиваться. Чтобы выучить родной язык, нужно слышать, как на нём говорят другие люди, чтобы сконструировать двигатель внутреннего сгорания, нужно знать физику.

(Фото: vladvitek / Depositphotos) 

Иными словами, культура возникает тогда, когда знания и умения передаются от одного к другому, от поколения в поколение. Повторяя за другими, люди время от времени делают ошибки – невольно или, наоборот, специально. И затем изменённая традиция снова начинает передаваться из поколения в поколение. Можно представить два племени: оба произошли от одних предков, от которых переняли, например, способ изготовления охотничьих стрел, но теперь оба племени делают свои стрелы немного по-разному. Кто-то в каждом племени специально и неспециально изменил технологию – так возникли культурные особенности, которые сохраняются на протяжении поколений.

Но когда именно у нас возникла способность передавать знания друг другу? Многие возводят нашу «культурность» прямо к человекообразным обезьянам. Чтобы знания и умения передавались от одного к другому, нужно уметь учиться друг у друга, наблюдать за действиями товарища и повторять их самому, сравнивая с увиденным. Есть исследования, согласно которым человекообразные (и не только человекообразные) обезьяны вполне способны учиться друг у друга. Однако сотрудники Тюбингенского университета пришли к выводу, что культурность человекообразных обезьян сильно преувеличена.

Если шимпанзе, гориллы и орангутаны действительно передают знания и умения из поколения в поколение, то тогда между разными популяциями обезьян должны появиться культурные отличия. Допустим, какую-нибудь палочку для добывания термитов в одной популяции шимпанзе держат одним манером, а другой популяции ту же палочку держат иначе. Исследователи проанализировали множество научных работ по поведению человекообразных обезьян и опросили множество экспертов. Оказалось, что уникальное поведение, отличающее одну популяцию от другой, среди них почти не встречается. На несколько сотен примеров нашлось только три, когда можно было говорить, что в популяции есть поведенческие особенности, не встречающиеся у других.

По мнению исследователей, обезьяны не столько копируют друг друга, сколько заново придумывают то поведение, которое подсмотрели у товарища. То есть если шимпанзе видит, как кто-то рядом орудует палкой, то не повторяет его движения, а просто берёт палку и думает, что с ней можно сделать. Все ноу-хау, которые наблюдали у обезьян, достаточно просты, и нет ничего невероятного в том, что каждый раз обезьяны осваивают новое поведение с нуля. Грубо говоря, они каждый раз изобретают велосипед.

Отсюда следует, что обучение у людей и у шимпанзе-горилл-орангутанов происходит по-разному. И понятие культуры как передачи знаний от одного к другому применять по отношению к человекообразным обезьянам не стоит. При этом исследователи говорят, что их результаты (опубликованные в Biological Reviews) могут показаться неожиданными, однако они тоже не на пустом месте возникли. Есть ряд исследований, которые говорят о том же – обезьяны могут научиться копировать чужое поведение, но только если их специально на это натренирует человек. В естественной среде их тренировать некому.

Впрочем, можно предположить, что за обезьян будет кому вступиться. Мы неоднократно писали о разных экспериментах и наблюдениях, касающихся культуры у шимпанзе, и вряд ли авторы тех работ так легко признают, что ошиблись.