Воображающие крысы, обучающиеся медузы, электроугри-биотехнологи, хитрые флейторылы – плюс ещё несколько «тварей» прошлого года, которые особенно сильно нам запомнились.

Среди новостей, посвящённых редактированию генома, стволовым клеткам, нейроинтерфейсам и прочему подобному мы не забываем сообщать время от времени что-нибудь из мира животных. И животные порой оказываются удивительнее биотехнологий: даже давно открытые и изученные виды ухитряются удивить каким-то новым невиданным поведением, какими-нибудь охотничьими хитростями, или просто физиологическими особенностями, которые исследователи у них долго не замечали. Некоторые из них оказываются – на наш взгляд – особенно фантастическими, так что мы включаем их в наш традиционный годовой топ.

Медузы умеют учиться

Нервная система медуз исключительно проста: у них нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало мозг, а всё, что есть, это нервное кольцо и скопления нервных клеток, которые связанные с органами равновесия и не слишком сложными глазами. Тем не менее, даже с такой неказистой нервной системой можно учиться. Об обучающихся медузах была статья в прошлом сентябре в Current Biology: исследователи экспериментировали с небольшой кубомедузой Tripedalia cystophora, которая плавает в водах Карибского моря и в мангровые лагунах, где ищет мелких ракообразных себе на поживу. Ориентироваться в мутных водах мангровых лагун медузе помогают те самые простые глаза, которые сидят на особых выступах на теле. Этих выступов, называемых ропалиями, у каждой медузы четыре, у каждой ропалии есть шесть глазков и около тысячи нейронов. Глазки не видят окружающие предметы во всех деталях, но чувствуют контраст. Чем ближе предмет, тем более чётко, более контрастно он выглядит. И тут многое зависит от воды: в чистой воде лишь сравнительно отдалённые объекты будут неконтрастными, в мутной же воде даже то, что находится рядом, будет казаться очень размытым.

Медуза Tripedalia cystophora. Фото: Jan Bielecki et al., PLOS ONE, 2014

Вода в лагунах в зависимости от приливов и отливов, размножения водорослей, дождей и т. д. может становиться более прозрачной или более мутной. Исследователей интересовало, способны ли медузы понимать, что нечёткий предмет может вдруг оказаться очень близко. В эксперименте двенадцать медуз сажали в аквариум с полосатыми чёрно-белыми стенками. Полосы можно было делать более резкими и менее резкими. Когда полосы становились менее резкими, медузы поначалу слишком близко подплывали к стенкам аквариума и даже бились о них, так сказать, лбами. Но буквально через несколько минут они понимали, в чём дело, и переставали подплывать близко к стенкам, а число столкновений уменьшилось в среднем с 1,8 в минуту до 0,78 в минуту. Причём обучаться новому поведению в новых обстоятельствах может как целая медуза, так и отдельная ропалия, то есть отдельный кусок нервной системы со светочувствительным органом. Напомним что ропалий у медузы T. cystophora не одна, а четыре – возможно, все вместе они позволяют ей учиться каким-то более сложным вещам.

Каракары соображают не хуже попугаев

Про умных попугаев и ворон с воронами мы слышим регулярно, и в этом году решили в списке «фантастических тварей» обойтись без них, потому что – ну сколько можно? Есть на свете и другие птицы, умом, кстати, не уступающие попугаям. Вот, например, на самом юге Южной Америки живут южные горные каракары. Они исключительно любопытны, смелы и прожорливы, и когда исследователи из Венского ветеринарного университета и Национального университета Мар-дель-Платы затеяли поставить с каракарами эксперимент, они были почти уверены, что те со всей готовностью в нём поучаствуют – особенно, если с ними расплатятся угощением.

Для эксперимента сконструировали восьмиугольную коробку с восемью камерами и отверстиями в разных местах. Каждая камера была отдельным заданием: внутри лежала еда, но чтобы её достать, нужно было что-то сделать. Всё устройство, как было сказано, было сделано из прозрачного пластика, и каракары вполне могли подробно осмотреть диспозицию и поразмышлять, какая механика работает в каждом случае и что тут можно сделать. В одном случае нужно было ударить по подставке, которая торчала наружу: угощение, лежавшее на подвижной подставке, подпрыгивало и падало вниз, и птица могла добраться до него через нижнюю щель. В другом случае наружу опять же торчала подвижная пластиковая линейка, но следовало не бить по ней сверху вниз, а подвигать из стороны в сторону – двигая, можно было сбить угощение, которое стояло на подставке внутри. В третьем случае нужно было нажать на торчащую линеечку, как на рычаг – тогда еда съезжала по ней из камеры наружу, можно сказать, прямо в клюв. Из четвёртой камеры наружу торчала проволока, за которую нужно было потянуть – тогда перегородка, прикрывавшая отверстие, падала, и можно было добраться до еды. В пятой камере отверстие было прикрыто бумагой, и её нужно было пробить. В шестой камере угощение лежало под перевёрнутой чашкой. В седьмой камере еда лежала на подставке, которая держалась на палочке – если палочку вытащить, подставка падала, и можно было добраться до еды. Наконец, в восьмом случае еда лежала сразу за передвижной дверцей – её нужно было просто отодвинуть.

Южная горная каракара. Фото: Mibby23 / Flickr.com

Этим сложносочинённым устройством занимались пятнадцать птиц, и все пятнадцать сумели решить хотя бы одну задачу; десять каракар справились со всеми восемью камерами. В целом, как говорилось в статье в Current Biology, они показали результат как минимум не хуже, чем у какаду Гоффина (которым тоже предлагают попробовать свои силы с такой многокамерной коробкой). Более того, среди каракар были такие, которые сумели достать еду там, где не у каждого какаду получается. Каракары, как было сказано, существа любопытные, с явными исследовательскими наклонностями – как и попугаи с воронами. Можно предположить, что и другие птицы с таким же характером будут демонстрировать высокие когнитивные способности.

Дельфины помогают рыбакам ловить рыбу

Умными дельфинами тоже никого не удивить, но в случае с бразильскими рыбаками они и впрямь демонстрируют нечто необычное. Уже более ста сорока лет рыбаки на юго-востоке Бразилии и местные дельфины афалины ловят рыбу вместе: дельфины выслеживают под водой кефаль, а рыбаки следят за дельфинами. Казалось бы, что необычного, однако дельфинам от рыбаков есть своя польза; более того, они специально подают сигналы рыбакам, чтобы те поняли, что им надо делать.

Сотрудники Федерального университета Санта-Катарины и Института поведения животных Общества Макса Планка пятнадцать лет наблюдали за дельфинами и рыбаками и описали их коллективные рыбалки во всех подробностях. Сгоняя кефаль в плотные стаи, дельфины в определённый момент подают сигнал рыбакам, которые держат сети наготове. Сигналы у дельфинов вполне очевидные: они хлопают хвостом, выпрыгивают из воды, высовывают из воды голову и резко уходят на глубину. Они гонят кефаль на рыбаков, и когда между ними и рыбаками остаётся 4–12 м, дельфины показывают им, что пора. Причём они показывают не только когда пора бросать сеть, но и куда — дельфины указывают места, где кефали собралось больше. Дельфины сами следят за людьми, чтобы добиться большей согласованности в ловле, их действия зависят от того, как ведут себя рыбаки. Рыбаки же в некотором роде подчиняются дельфинам, но одновременно выбирают тех из них, кто лучше всего работает в команде, чьим сигналам можно доверять. С дельфинами вероятность успешной ловли у рыбаков вырастает в 17 раз, и рыбы за раз они ловят примерно в 4 раза больше, чем когда дельфинов рядом нет. Случается, что рыбаки по какой-то причине игнорируют помощь дельфинов, хотя сами дельфины плавают рядом, и тогда рыбы в сетях оказывается сильно меньше. Плюсы от сотрудничества получают и дельфины: у тех из них, кто работает с рыбаками, причём работает хорошо (то есть понимает рыбаков и синхронизирует свои действия с их действиями), выживаемость повышается на 13%. Сотрудничающие с людьми дельфины живут дольше — скорее всего, потому, что совместная ловля кефали помогает самим дельфинам лучше питаться.

Бразильский рыбак с сетью наготове и дельфин афалина. Фото: Fábio G. Daura-Jorge / Universidade Federal de Santa Catarina

Судя по интервью с рыбаками, традиция ловить рыбу вместе с дельфинами очень старая (как было сказано в самом начале, ей как минимум сто сорок лет), и новые поколения рыбаков учатся понимать дельфинов у более опытных товарищей. И это на самом деле не единственный пример того, как дельфины помогают людям ловить рыбу; нечто подобное можно увидеть в Юго-Восточной Азии, Австралии и других местах. Хотя такие традиции совместной рыбалки постепенно сходят на нет, либо из-за того, что рыбы становится мало, либо из-за того, что следующие поколения рыбаков не считают нужным тратить время и силы на то, чтобы учиться понимать дельфинов.

Флейторылы нападают из-за рыб

Флейторылы тоже охотятся с чужой помощью, хотя помощь эта непреднамеренная: просто они используют других, чтобы незаметно подобраться к добыче. Вообще флейторылы – хищники-засадчики, они нападают из зарослей кораллов или водорослей: болтаясь посреди них в вертикальном положении, флейторылы сами отчасти похожи на отросток коралла. Но есть у них и другая тактика, когда флейторыл движется рядом с какой-нибудь крупной рыбой или группой рыб. Они служат маскировкой, то есть это получается что-то вроде передвижной засады: флейторыла за рыбой не видно, и он может внезапно напасть из-за неё на добычу. Хотя даже если его и видно – дело в том, что флейторыла на фоне кого-то большого и безобидного просто не узнают. Флейторылы тонкие и вытянутые, и другим рыбам трудно различать их на фоне большого пятна рыбы-попугая или кого-то вроде неё.

Пятнистый флейторыл. Фото: fideodeloeste / Flickr.com

Тактику движущейся засады экспериментально проверяли сотрудники Кембриджского университета и Университета Бристоля, и пришли к выводу, что тактика работает. Пока что это единственный пример того, как хищник может использовать кого-то живого в качестве маскировки. Но вообще рыбы умеют дружить и сотрудничать, причём не только внутри собственного вида: мы как-то писали, что каменные окуни охотятся вместе с муренами, а стегастесы приручили мелких рачков-мизид, которые удобряют им огороды из водорослей.

Крокодилы слушают младенческий плач

Крокодилам в охоте ничья помощь не нужна, тем более что они довольно хорошо знают повадки своих потенциальных жертв. В конце лета в Proceedings of the Royal Society B вышла статья, в которой говорилось, что нильские крокодилы прекрасно разбираются в детском плаче: они, например, могут отличить голос сильно напуганного ребёнка от голоса ребёнка, который просто чем-то недоволен. Что это значит для крокодила? Если ребёнок сильно напуган, значит, он упал в воду и не может выбраться, значит, рядом нет никого, кто бы ему помог. Крокодилу с детёнышем справиться легче, чем со взрослым, особенно, если детёныш остался один. 

Нильский крокодил. Фото: Steve Slater / Flickr.com

Эксперименты, естественно, ставили не с настоящими детьми, а с аудиозаписями: вдоль искусственных прудов в зоопарках с крокодилами стояли аудиодинамики, через которые транслировались крики детёнышей обыкновенных шимпанзе, карликовых шимпанзе (бонобо) и человеческих детей. Многие крокодилы, как самцы, так и самки, даже если они лениво грелись на камнях, устремлялись к динамикам и даже пытались их кусать. Крики и плач соответствовали разной степени огорчения и страха. Если ребёнок или детёныш был не слишком огорчён или напуган, на его плач шёл примерно один крокодил из пяти. Если же крик выдавал сильный стресс, то к нему бежал уже каждый третий крокодил. В эксперименте участвовали также посторонние люди, которым тоже давали послушать детский плач – и по сравнению с крокодилами они хуже разбирались в интонациях детского плача. Вероятно, что крокодилы прислушиваются к таким звуковым характеристикам детских голосов, на которые мы не обращаем внимания, и потому лучше их понимают.

Выдры и буддизм

Речная выдра питается. Фото: Michael Ransburg / Flickr.com

Если крокодилы ради удачной охоты прислушиваются к детским крикам, то тибетские выдры научились использовать человеческие религиозные ритуалы. Как минимум с 90-х годов прошлого века буддисты Тибетского нагорья выпускают в местные реки и водоёмы купленных живых рыб. Рыбу для ритуала покупают чаще всего неместную, вроде золотого карася и сазана (их привозят сюда на продажу из районов, где их специально разводят). Неместные рыбы могли бы стать угрозой для местных, тем более что сазан уже признан опасным инвазивным видом. Однако ничего такого в водоёмах Тибетского нагорья не произошло – ни экологи, ни местные жители отнюдь не жалуются, что местная рыба исчезает под натиском карасей и сазанов. Оказалось, что «буддистских» рыб своевременно выедают выдры: 20% их рациона приходится на ту рыбу, которую выпускают в ходе ритуального освобождения. Выпущенных рыб не очень много, но выдры, по всей видимостью, целенаправленно охотятся именно на них. Привозные рыбы не привычны к высокогорью, им мало кислорода и они не могут двигаться так же быстро, как местные виды. Инвазивные чужаки, пусть и непривычные к горам, всё равно могли бы стать проблемой для коренных видов, но экосистему спасают выдры, которые охотятся в первую очередь на тех, кто медленнее плавает. Вряд ли, конечно, выдры Тибета осознают, какая религиозная традиция даёт им пищу, и возносят по этому случаю молитвы Будде… хотя кто знает.

Человек как средство от кукушки

Кто такие кукушки, лишний раз объяснять не надо. Другие птицы стараются как-то защитить от них свои гнёзда, и, например, сибирские горихвостки придумали для этого просто селиться поближе к человеку. Сотрудники Пекинского педагогического университета, Пекинского университета лесного хозяйства и Института орнитологии Общества Макса Планка наблюдали за горихвостками на северо-востоке Китая. Живут они здесь бок о бок с кукушками, но кукушки на северо-востоке Китая живут не круглый год – зимуют они в более тёплых местах. Горихвостки тоже зимуют там, где потеплее, и, прилетев в Китай, выводят птенцов дважды, один раз до, а другой раз после появления кукушек. Когда настаёт время второй раз выводить птенцов – и когда кукушки уже под боком – горихвостки перебираются поближе к человеческим поселениям. Причём порой настолько ближе, что гнёзда горихвосток обнаруживаются прямо в домах – на чердаках, в амбарах, в сараях и т. д. Кукушки людей боятся, так что горихвосткам не приходится иметь дело с чужими яйцами и птенцами. Собственно, горихвостки тоже, может быть, избегали бы человека, но кукушка представляет для них всё-таки бо́льшую опасность.

Самец сибирской горихвостки. Фото: 57Andrew / Flickr.com

Действительно ли горихвостки приходят к людям именно для того, чтобы спастись от кукушек? Во-первых, по статистике вероятность найти кукушечье яйцо в гнезде у горихвосток становится тем выше, чем дальше это гнездо от людей. Во-вторых, в статье в Current Biology описан эксперимент, в котором горихвосткам показывали модели кукушек и прокручивали аудиозаписи кукушечьего голоса. Горихвостки тут же начинали перебираться поближе к человеку, даже если это было время первой кладки, когда кукушек вокруг ещё не должно было быть. Возможно, в перспективе кукушки преодолеют свой страх перед людьми и начнут преследовать горихвосток на человеческой территории тоже. Но пока что горихвостки довольно успешно пользуются человеком как пугалом для кукушек.

Сквозь узкие места колибри летят боком

Большинство птиц, летающие в густом лесу, чуть сгибают крылья в локте или в запястье: размах крыла уменьшается, и они могут пролететь сквозь узкий просвет в листве, не задевая ветки. Колибри в этом смысле от других птиц отличаются – у них крылья негибкие, гнуть их они не могут, и, по идее, они поэтому не могут пролетать в отверстия, которые диаметром меньше, чем размах их крыльев. Тем не менее, колибри в такие отверстия вполне пролетают. Хитрость колибри в том, что сквозь узкую щель они летят боком, выставив одно крыло вперёд, а другое отставив назад – подобно тому, как мы разворачиваем плечи и бёдра перед какой-нибудь особенно узкой дверью, через которую не могли бы протиснуться анфас. Причём в этот момент колибри машут крыльями не в полной мере, а как бы чуть порхают на них. Летя боком и не очень широко махая крыльями, колибри проходят через узкое отверстие, не задевая его края.

Пролетев таким образом раз или другой, колибри меняют тактику – теперь они летят через отверстие на инерции, просто прижав крылья к телу. Такой пулеобразный стиль используют многие певчие птицы; судя по всему, он вполне доступен и колибри. Но почему-то они не сразу решают лететь пулей, а сначала протискиваются сквозь отверстие боковым полётом. Правда, ещё многое зависит от размеров отверстия: если оно слишком маленькое, колибри сразу используют пулеобразный стиль.

Электрические угри заражают окружающих чужой ДНК

Электрические угри регулярно появляются в списке «фантастических тварей», но тут уж ничего не поделаешь – на редкость у них необычный метод охоты, и используют они его с умом. Но сейчас речь не столько об их охоте, сколько о побочных эффектах от неё. Угри парализуют добычу электрическим импульсом в несколько сотен вольт. Такой импульс на короткое время открывает поры в клеточных мембранах, через которые в клетку может проникнуть ДНК из окружающей среды (точно так же работает метод электропорации, который используют в лабораториях для создания трансгенных клеточных культур).

Электрический угорь. Фото: Josh More / Flickr.com

Того, кого электроугорь собирался съесть, он съест, но ведь его вольты почувствуют и другие существа, оказавшиеся рядом, притом достаточно мелкие, чтобы угорь не обратил на них внимания. Придя в себя после шока, они продолжат заниматься своими делами, однако есть вероятность, что они уже никогда не будут прежними: из-за электроразряда в их клетки попала чужая ДНК. В середине декабря в PeerJ, была опубликована статья, авторы которой экспериментально показали, что рыбьи мальки, оказавшиеся под угриным электроударом, получают в клетки чужеродную ДНК, и эта ДНК в них начинает работать – получаются такие натуральные ГМО.

В окружающей среде содержится много бесхозной ДНК, которая берётся из физиологических выделений, из отмерших клеток, из погибших организмов. Вполне может быть, что угри вносят свой вклад в стихийные генетические модификации, хотя насколько этот их вклад существенен, сказать трудно. Можно было бы проверить рыб, моллюсков, коловраток и прочих существ, которые делят ареал с угрями, на предмет странных генов, которые неизвестно откуда взялись в местных популяциях.

Электрические черви и электрические клещи

Собачий клещ Ixodes ricinus. Фото: W.alter / Wikipedia

Собачьи клещи и черви нематоды тоже используют электричество, но не для охоты, а для путешествий. И те, и другие – очень мелкие создания, при этом распространены они очень широко. Расселяться своим ходом на большие расстояния они не могут, используя переносчиков. Но как забраться на переносчика, особенно, если это какое-нибудь крупное и очень подвижное животное? Помогает электрическое поле. Нематоды в экспериментах буквально за секунду преодолевали расстояние, в десять раз большее длины их тела, причём преодолевали сверху вниз: электрическое поле переносило их против земной силы тяжести. А личинки собачьих клещей прыгали вверх аж на 10 см, причём достаточно электростатического потенциала, который бывает на человеческой коже. Возможно, в свете новых открытий нам следует использовать средства-антистатики, если не прямо на коже, то хотя бы на одежде, чтобы клещи не налипали на неё во время прогулок на природе – всё-таки собачьи клещи мало того, что пьют кровь, они ещё переносят боррелиоз (болезнь Лайма), клещевой энцефалит, туляремию и другие инфекционные болезни.

Самый многоядный вредитель

Взрослая пенница слюнявая. Фото: Christophe Quintin / Flickr.com

Есть животные, которые очень привередливы в еде – ищут строго определённую добычу или живут на каком-то определённом растении, лишь время от времени позволяя себе разнообразить рацион. А есть животные, которые едят едва ли не всё, что попадается на пути. Пенница слюнявая из семейства цикад-пенниц в этом смысле замечательный пример: ей для питания подходят 1311 видов растений. Личинки пенницы питаются растительным соком (и покрывают себя защитной пенистой субстанцией, напоминающей плевок – откуда и название). Большинство «сокососущих» насекомых сосут его из флоэмы: по флоэмным сосудам жидкость идёт от листьев к стеблю, от листьев к плодам и к цветам, от верха к низу, неся много питательных веществ. Но есть и другой сок, ксилемный – он идёт по сосудам ксилемы снизу вверх, от корней к листьям. Пенницы выбрали сосать именно ксилемный сок. В отличие от сока флоэмы, он у разных растений мало отличается. Поэтому можно было предполагать, что пенницы будут не слишком разборчивы в еде, однако мало кто ожидал, что настолько: 1311 видов растений – это вдвое больше, чем у самых неприхотливых насекомых, известных до сих пор. Впрочем, насекомых на свете очень много, далеко не все известны, далеко не все из известных хорошо изучены, так что, возможно, в перспективе кто-нибудь этот рекорд и побьёт.

Пингвины спят секундами

Люди могут позволить себе многочасовой непрерывный сон: мы лежим в собственной кровати, нас никто не беспокоит, бояться нечего, никакие хищники на нас не охотятся. Для многих диких животных такой сон – непозволительная роскошь, особенно, если твой вид находится не на вершине пищевой цепочки. А ведь бывают ещё и особые ситуации, когда появляются детёныши, и их нужно кормить и охранять.

Антарктические пингвины Pygoscelis antarcticus. (Фото: Paul Balfe / Flickr.com)

Если не получается спать долго и непрерывно, можно спать урывками. Антарктические пингвины, когда выводят птенцов, спят по двенадцать часов в день, но каждый период сна длится у них всего несколько секунд. Это именно сон: за четыре секунды пингвины успевают погрузиться в медленную фазу сна, которая необходима для полноценного отдыха. Периодов микросна за сутки набирается свыше десяти тысяч. Любопытно, что у пингвинов, чьи гнёзда находятся на краю колонии, каждый микросон длится в среднем на секунду дольше, чем у тех, которые находятся в гуще других пингвинов. На краю колонии больше вероятности, что до твоих яиц и птенцов доберётся хищник – но, видимо, хищников пингвины опасаются не так сильно, как склочных и неосторожных соседей. В море на плаву пингвины тоже спят, в целом меньше, чем на земле, но почти всегда обоими полушариями, и периоды микросна в море у них длятся дольше, чем на земле.

Похожую задачу решают северные олени, которым за лето нужно съесть как можно больше свежей зелёной растительности. Олени – жвачные, и чтобы эффективно использовать летнее время, они спят, пока жуют жвачку. 

Крысы с воображением

Среди живых существ крысы – одни из самых изученных. Изученных во всех смыслах, от молекулярной генетики до нейробиологии; не зря же работа сотен лабораторий по всему миру в буквальном смысле держится на крысах. Тем не менее, несмотря на всю изученность, у них есть ещё чем нас удивить. В ноябре в Science вышла статья, в которой говорилось, что крысы способны представлять в уме воображаемые пространства. Нужно уточнить: «воображаемые» не значит никогда не виданные, а те, в которых крыса уже когда-то была и успела запомнить. Здесь мгновенно возникает вопрос, как это выяснили – крыс ведь не спросишь напрямую, о чём они думают. Для них создавали нечто вроде виртуальной реальности: их сажали в камеру, в которой на стенки проецировалось постоянно меняющееся изображение. Под лапками у крыс был большой вращающийся шар, который считывал, куда идёт крыса (то есть он действовал подобно шарику в старых компьютерных мышах). Поскольку шар вращался, крыса оставалась на месте, но ей казалось, что она куда-то идёт, потому что в соответствии с сигналами от шара менялись картинки на стенах камеры. То есть это было даже не что-то вроде виртуальной реальности, а сама виртуальная реальность – подобная той, которую видят геймеры, бродящие по игровым ландшафтам в VR-шлемах.

Фото: Nikolett Emmert / Unsplash.com

Только у крыс вместо VR-шлема на голове было устройство, считывающее импульсы нейронов гиппокампа. Как мы знаем, гиппокамп – один из главных центров памяти и, кроме того, он играет огромную роль в ориентации на местности, потому что будучи центром памяти, он хранит навигационные карты тех мест, где мы были. Крысы не просто ходили по виртуальной реальности, им нужно было добраться до какого-то объекта, и тогда они получали угощение. Когда они выучивали, что от них хотят, у них под ногами отключали шар управления. То есть он продолжал крутиться, но на виртуальную реальность не влиял. К виртуальной реальности теперь подключали крысиный гиппокамп: обстановка менялась в соответствии с импульсами, которые в нём возникали. У крыс считывали не сигналы к мышцам, а именно карту местности, которая у них сформировалась перед этим и которую теперь они использовали, чтобы снова получить награду. Затем виртуальная реальность была изображением только крысиных мыслей: крыса воображала, что куда-то идёт, огибает какие-то предметы, видит цель – и соответствующим образом менялась картинка вокруг неё. Любопытно, что часть крыс полностью полагалась на силу ума, почти не пытаясь перебирать лапами по крутящемуся шару. Возможно, каким-то образом они понимали, что мышечные усилия уже не нужны.

В другом эксперименте от крыс не требовалось бегать, вместо этого они должны были силой мысли переставлять с места на место виртуальные предметы. Крыса сидела на месте, запоминая расположение предметов и то, как они перемещаются друг относительно друга. Потом крыса должна была сама представить правильное расположение, когда она получала угощение. Если предметы лежали и стояли как-то не так, в крысином гиппокампе начиналась соответствующая активность по приведению ландшафта в порядок: крыса силой мысли перемещала какой-нибудь виртуальный кубик на вершину виртуального столба.

Вряд ли сейчас стоит гадать, о чём на самом деле думали крысы, манипулируя виртуальными картами. Точно так же не стоит проводить полную аналогию между происходящим в крысином мозгу и в человеческом. Тем не менее, способность представлять и удерживать в уме что-то, что не находится в непосредственной близости, что не дано в немедленных ощущениях – по-видимому, эта способность в той или иной мере присуща всем млекопитающим. Правда, нужно признать, что воображение крыс всё-таки определённым образом подталкивали: когда необходимо было поменять в уме виртуальную реальность, какая-то картинка из этой конкретной реальности у крыс перед глазами всё-таки была. То есть в самом начале они отталкивались от того, что непосредственно видели. Интересно, конечно, узнать, может ли крыса, сидя в норе, грезить о далёкой кладовке с крупой, о которой ничто вокруг не напоминает. Но такой эксперимент представить пока трудновато.